рности толпы. Ошибка. Там где противник ошибается, он допускает уязвимость.
Я чувствовал на себе тяжёлое, давящее ощущение от Арены.
Казалось, её древние камни наблюдают за мной, втягивая в себя мои мысли и эмоции, как впитывали кровь тысяч жертв на протяжении веков. Это место было живым. И оно было голодным.
Мы завершили полный круг и остановились у главного входа — огромной, зияющей арки, похожей на пасть гигантского каменного чудовища. Оттуда несло холодом, сыростью и едва уловимым, тошнотворным запахом застарелой крови и страха. Толпа здесь была самой густой. Люди подходили, почти с благоговением касались древних камней, будто приобщаясь к чему-то великому и страшному. Я решил последовать их примеру.
«Сбор данных об объекте. Тактильный анализ», — как всегда услужливо подсказал внутренний голос.
Я шагнул вперёд, протиснувшись сквозь гомонящую толпу, и протянул руку. Мои пальцы коснулись холодного, влажного, покрытого вековым мхом камня.
И в этот момент мир вокруг меня выключили.
Это не было похоже на обморок или приступ дурноты. Это было целенаправленное ощущение, как подключение к незнакомой локальной сети.
Шум толпы, крики торговцев, смех и плач, всё это мгновенно стихло, сменившись абсолютной, ватной тишиной. Яркие цвета дня поблекли, превратившись в серую, безжизненную палитру. Люди вокруг застыли, как манекены в витрине магазина. Я видел их открытые рты, застывшие в середине фразы, их поднятые для жеста руки. Время остановилось.
Я не испугался. Я сразу понял, что происходит. Я почувствовал это. Ледяное, всепроникающее прикосновение к самому центру моего сознания. А потом к этому ощущению подключилась Аная. Девушка-богиня, которая словно стала за моей спиной, чтобы я не упал в этом омуте, в котором нет понимания, где верх, где низ.
Она не говорила. В этот раз не было ни шёпота, ни слов в моей голове. Она просто взяла моё восприятие и повернула его в нужную ей сторону.
Это было похоже на то, как опытный геймер берет управление аватаром новичка, чтобы показать, как пройти сложный участок. Я понял, что сейчас увижу нечто важное. Что-то существенное, ключевое. Аная не приказывала. Она показывала, направляла меня в хаосе этого места.
Я стоял, как статуя, с прижатой к камню рукой, глядя в пустоту невидящими глазами. Я не осознавал, что происходит в реальном мире, но краем сознания, на периферии, я чувствовал присутствие Рэда. Он, увидев, что я замер, а мой взгляд стал пустым и стеклянным, мгновенно среагировал. Он не пытался меня трясти или звать. Он просто шагнул ближе, встав между мной и толпой, прикрывая меня своим массивным телом от любопытных взглядов. Он стал моим щитом, моим телохранителем в тот момент, когда я был абсолютно беззащитен. Я не видел этого, но я знал, что он там. И эта уверенность была единственной ниточкой, связывающей меня с реальностью, пока моё сознание уносилось прочь, вглубь каменного сердца Арены Ворона.
Серая пелена перед глазами развеялась, и я оказался внутри. Я сидел на трибуне, на одном из верхних ярусов, откуда открывался идеальный вид на залитую солнцем арену. Вокруг меня ревела толпа, сотни глоток сливались в один оглушительный, первобытный вой. Запах пота, дешёвого вина и крови висел в воздухе плотным, удушающим облаком. Я был не просто зрителем. Я был частью этого безумия.
На жёлтом песке, уже покрытом тёмными пятнами, двое. Первый — могучий, широкоплечий степняк с длинными чёрными волосами, перехваченными кожаным ремешком. Хьёрби. Я впервые увидел его и всё же откуда-то знал, что это он. В его руках был тяжёлый чуть изогнутый меч.
Его противник был полной его противоположностью — невысокий, жилистый и невероятно подвижный человек в лёгкой кожаной броне, вооружённый двумя короткими мечами. Судя по его внешности, наёмник откуда-то с запада.
Их бой выглядел яростным и настоящим. Сталь звенела о сталь, они двигались с отчаянной скоростью и каждое их движение было нацелено на убийство. Хьёрби наступал, обрушивая на врага град тяжёлых, сокрушительных ударов. Бывший наёмник, попавший в рабство из-за долгов, которого толпа называла Джингри, уворачивался, парировал, кружа вокруг степняка, как волк вокруг медведя, и пытался нанести быстрые, колющие удары в незащищённые места. Толпа была в экстазе. Они кричали, топали ногами, делали ставки, требуя крови.
Но я видел больше, чем они.
Аная подсказывала мне не только внешнюю картинку. Она показывала суть. И суть была в том, что бой был фальшивкой. Великолепно поставленным, смертельно опасным, но всё же спектаклем. Я видел микроскопические паузы перед ударами, едва заметные знаки, которыми они обменивались, то, как они подставляли под удар защищённые части тела. Они не пытались убить друг друга. Они тянули время и разыгрывали представление.
И тут видение сместилось. Стены арены растворились, и я оказался в сырой, тёмной камере под трибунами. В ней сидели те же двое — Хьёрби и Джингри. Пленник короля и долговой раб короля. Но здесь они не были врагами. Они сидели плечом к плечу, и Джингри перевязывал степняку рану на руке, полученную в прошлом бою.
— … ты должен ударить сильнее, — говорил Хьёрби тихим, хриплым голосом. — Чтобы кровь была настоящей. Король должен поверить. Все должны поверить.
— Я не могу, Хьёрби, — отвечал Джингри, и в его голосе звучала боль. — Ты мой брат. Как я могу ударить тебя по-настоящему?
— Ты должен, — твёрдо сказал степняк. — Другого шанса у нас не будет. Мы репетировали это сотни раз. Я падаю. Ты требуешь лук, чтобы добить меня, как велит твой обычай. Король жаждет моей смерти. Он позволит. И тогда…
Он не договорил. Но я всё понял. Они не были врагами.
Они были лучшими друзьями, братьями по несчастью. И они вместе разработали этот отчаянный, самоубийственный план. Их бой был лишь прелюдией и фокусом.
Их цель была не победа на арене. Их цель была королевская ложа. Они были готовы пожертвовать собой, чтобы отомстить, чтобы убить короля. Я видел в их глазах не страх смерти. Я видел стальную решимость и бездонное отчаяние людей, которым больше нечего терять. Они были смертниками, идущими на свой последний бой.
Картинка снова сменилась, вернув меня на трибуны. Бой достиг своей кульминации. Джингри, в отчаянном рывке, сумел обойти защиту степняка и нанес ему страшный удар в бок. Хьёрби взревел от боли, выронил свой меч и рухнул на песок. Кровь хлынула из раны, окрашивая песок в багровый цвет. Толпа взревела, предвкушая развязку.
Джингри, тяжело дыша, подошёл к поверженному другу. Он поднял руку, призывая к тишине, и повернулся к королевской ложе.
Ложа находилась совсем близко к арене, нависая над ней. Она была украшена золотом и пурпурной тканью. В центре, на резном троне, сидел правитель. Король Коннэбль. Тучный, обрюзгший мужчина с маленькими злыми глазками на одутловатом лице. Рядом с ним стоял его холёный сын и несколько самых близких советников. Король смотрел на происходящее с нескрываемым удовольствием.
— Ваше величество! — прокричал Джингри, его голос разнесся по притихшей арене. — Этот человек — великий воин! Негоже добивать его мечом, как собаку! Позвольте мне оказать ему последнюю честь и даровать быструю смерть от стрелы, как подобает воину степей!
Король Коннэбль лениво махнул рукой, на его лице появилась жестокая ухмылка. Он жаждал смерти ненавистного ему степняка, который стал слишком популярен в народе. Ему было плевать, как тот умрёт. Он нетерпеливо махнул рукой.
Король встал, желая видеть всё своими глазами.
Королевский стражник, стоявший у ложи, кинул Джингри лук и одну стрелу. Наёмник медленно наложил стрелу на тетиву, натянул её и прицелился в лежащего на песке Хьёрби.
Он выстрелил.
Стрела вонзилась Хьёрби в плечо. Толпа взревела. Попадание было не смертельным.
Глава 9Строители светлого будущего
И в этот момент спектакль резко изменился. Хьёрби, издав крик нечеловеческой ярости, выдернул стрелу из собственной плоти. В три гигантских, кошачьих прыжка он оказался рядом с Джингри. Он не стал его бить. Он просто выхватил у него из рук лук. С немыслимой скоростью он наложил на тетиву свою собственную, окровавленную стрелу.
Он не целился. Ему не нужно было целиться. Как лучший лучник степей, он мог попасть суслику в глаз с двухсот шагов. Почти не глядя, он вскинул лук и выстрелил вверх.
Стрела, описав короткую дугу, пропела в воздухе и вонзилась королю Коннэблю точно в грудь.
На мгновение на арене воцарилась абсолютная тишина. Король широко раскрыл глаза, в которых отразилось не боль, а крайнее изумление. Он не верил в происходящее. Он посмотрел на древко стрелы, торчащее из его груди, потом перевел взгляд на Хьёрби. Он попытался что-то сказать, но с кашлем из его рта хлынула кровь. Он сделал неуверенный шаг назад, покачнулся и тяжело рухнул на свой трон, при падении широко открыв рот. Король был мёртв.
Тишина взорвалась хаосом. Толпа закричала. Кто-то от ужаса, кто-то от восторга. Королевский сын и советники в панике заметались по ложе. Охрана, наконец, пришла в себя. Десятки лучников на стенах арены, опомнившись от шока, выполнили свой долг. Туча стрел обрушилась на двух фигур, стоявших в центре арены.
Хьёрби и Джингри не пытались бежать или защищаться. Они стояли плечом к плечу, обнявшись, и смотрели на дело своих рук. Они улыбались. Стрелы вонзались в их тела, превращая их в подобие ежей, но они продолжали стоять, пока не рухнули на песок, обагрив его своей кровью. Их месть свершилась. Их план сработал.
Видение оборвалось так же резко, как и началось.
Я снова стоял у входа на арену, тяжело дыша, опираясь на Рэда, который крепко держал меня за плечи. В глазах стояли слёзы, а дыхание перехватило. Мир вернулся. Шум, цвета, запахи. Всё было на своих местах. Прохожие с любопытством и некоторой опаской косились на нас.
— Всё в порядке! — рявкнул Рэд на зевак, его голос прозвучал как рык медведя. — Сын мой дрянного пива в «Чёрном кабане» перепил! Расходитесь!