Никто не вмешивался и на то были разные причины.
Это наш бой, финальная схватка за власть, за будущее этого королевства, должна была состояться здесь и сейчас. Среди трупов, золота и бархата королевской ложи.
— Кажется, это конец, Цербер, — сказал я, медленно поднимая меч.
Он криво усмехнулся, облизнув пересохшие губы.
— Это только начало, щенок, — напыщенно прошипел он. — Вы даже не представляете, с кем связались, я буду пытать тебя медленно и мучительно.
И с этими словами он бросился на меня.
Финальный бой начался без предупреждения, без торжественных речей и дуэльных формальностей.
Он начался так же, как и вся эта грязная история, с подлого, отчаянного удара. Цербер, осознав, что его великолепная шахматная партия, в которой он видел себя единственным гроссмейстером, рассыпалась в прах, а его собственная фигура короля оказалась под шахом и матом, перестал быть интриганом.
В этот момент он превратился в загнанного в угол зверя, для которого существует лишь один инстинкт — убить того, кто его загнал.
Он был из лордов и с детства держал в руках меч, однако уже много лет его сила держалась на интригах и криках жертв в его подвалах. Он был мастером чужой боли, а не своего собственного мужества и мастерства.
Но отчаяние — мощный допинг. Оно придаёт силы даже самым слабым, превращая их страх в слепую, неконтролируемую ярость.
С пронзительным, почти звериным воплем он бросился на меня. Его движение было резким, рваным, лишённым всякой воинской грации. Это был не выпад фехтовальщика, а внезапный прыжок паука, пытающегося вцепиться в свою жертву. Отклонив, как ему могло показаться, изящно и ловко мой гномий меч, он извернулся. В его руке блеснул длинный, тонкий кинжал-стилет — оружие убийцы, а не солдата, предназначенное для одного-единственного точного удара в незащищённое место. Он целился мне в живот, рассчитывая на то, что я растеряюсь от его внезапной атаки.
« Агро сработало. Босс вошел в фазу берсерка. Низкий уровень техники, но высокий урон и непредсказуемость. Главное — не дать ему сократить дистанцию и войти в клинч», — пронеслось в моей голове с холодной, отстранённой ясностью.
Адреналин не затуманил, а наоборот, обострил мое восприятие. Я ясно видел каждую деталь: его перекошенное от ненависти лицо, безумный блеск в глазах, капельки слюны, летящие из его рта.
Я не стал юлить, просто не успевал. Мой гномий меч, короткий и тяжёлый, не был предназначен для изящного парирования. Я сделал то, чему меня учили месяцы тренировок и десятки реальных стычек — сместился и ушёл с линии атаки. Лёгкое движение корпуса вправо, короткий шаг назад.
Его рука со стилетом пролетела в сантиметре от моей куртки, и на долю секунды он потерял равновесие, провалившись вперёд под тяжестью собственного выпада. Этой доли секунды мне было достаточно.
Я отшагнул чуть назад.
Мой меч при движении назад приподнялся, а теперь двинулся ему навстречу, совершив короткое режущую движение. Я не целился в сердце или в голову. Я целился в самое уязвимое, незащищённое место — в шею. Гномье лезвие, острое как бритва, с лёгким, почти беззвучным треском прошлось по его горлу.
Это был не рубящий, а именно режущий удар, быстрый и точный. Я почувствовал, как меч прошёл сквозь кожу, мышцы и хрящи, и тут же отскочил назад, уйдя в оборону.
Цербер замер. Его глаза, только что горевшие яростью, расширились от удивления. Он отшвырнул меч и поднял руку, чтобы схватиться за горло, и его пальцы наткнулись на глубокую, кровоточащую рану. Он попытался что-то сказать, выкрикнуть проклятие, но не смог, вместо слов из его рта вырвался вскрик. Алая, почти чёрная в тусклом свете ложи кровь хлынула потоком, заливая его дорогой камзол и мои сапоги. Он захлёбывался собственной кровью.
Казалось, это конец. Любой другой на его месте рухнул бы на пол, корчась в агонии. Но в его глазах всё ещё горела ненависть. Она была сильнее боли, сильнее страха смерти.
Но Цербер не собирался умирать так просто. Собрав последние остатки воли и сил, он сделал то, чего я от него не ожидал. Он рухнул на колени, но не от слабости, а чтобы сократить дистанцию. Он вцепился своей левой, свободной рукой в мою ногу, мёртвой хваткой, не давая мне отойти. И из последних сил дёрнулся, и нанёс ещё один, последний удар кинжалом. Снизу вверх, в живот. Прямо мне в живот. Удар отчаяния.
Раздался глухой, металлический лязг. Звук, который я слышал уже не раз. Что сказать? Подарок Анаи был хорош и та змеиная королева — чтоб ты жила долго и счастливо, потому что полученная за тебя плата окупилась сотни раз.
Раздался скрежет. Звук стали, наткнувшейся на сталь. Его кинжал, вместо того, чтобы войти в плоть, ударился о скрытый под моей одеждой чешуйчатый доспех. Стилет бессильно соскользнул в сторону, не причинив мне ни малейшего вреда.
Цербер поднял на меня глаза, и в них, сквозь пелену смерти, проступило непонимание. Он не мог осознать, почему его последний, самый подлый удар не достиг цели.
Я снова отшагнул, ожидая, что от полученной раны он потеряет сознание и угаснет.
— Ты был силён, убивая лишь беззащитных, — холодно произнес я, глядя ему прямо в глаза. Мой голос звучал ровно, без ненависти, без злорадства. Как голос хирурга, констатирующего проведение операции.
Видя, что он не умирает и его страдания продолжаются, резким толчком ноги я опрокинул его на спину. Он лежал на залитом кровью ковре, глядя в потолок, и его тело уже билось в предсмертных конвульсиях. Я шагнул вперёд, поднял меч и одним коротким, точным ударом сверху вниз вонзил его ему в сердце, прекращая его мучения, потому что каким бы он ни был человеком, пусть хотя бы умрёт спокойно.
Его тело в последний раз дёрнулось и затихло. Интриган, палач, серый кардинал, человек, державший в страхе всю столицу, был мёртв. Я выдернул меч из его груди и брезгливо вытер лезвие о его камзол. Все было кончено.
Пока я разбирался с Цербером, в другом конце ложи разворачивалась своя драма, куда более зрелищная и громкая. Рэд сражался с капитаном Иритом, начальником личной охраны короля. И если мой поединок был быстрой и тихой казнью, то их бой был настоящим ураганом стали, ярости и первобытной силы. Я слышал звон клинков, тяжёлое дыхание, рычание Рэда и короткие, резкие выкрики Ирита.
Капитан Ирит оказался полной противоположностью своему мёртвому коллеге. Он был бойцом, который провёл в своей жизни сотни дуэлей и выиграл все. Он пробивал себе дорогу в жизни упрямством и боевой выучкой.
Он был бастардом какого-то знатного лорда и эльфийки, что объясняло его нечеловеческую скорость и ловкость. Он был высок, строен, двигался с грацией хищной кошки, красив и за глаза презираем всеми аристократами королевства. Его длинный, узкий меч, в его руках превращался в смертоносное жало, которое, казалось, жило своей жизнью. Он был превосходным фехтовальщиком, одним из лучших, кого я когда-либо видел. Его техника была безупречной, его выпады — быстрыми и точными, его защита — непробиваемой.
Рэд же был его полной противоположностью. Рэд рано стал разбойником и провёл в своей жизни не сотни, а тысячи сражений и одиночных драк. Он был участником банды, он дрался бесчисленное количество раз, добывая себе монету и славу, он был пиратом, наёмником, его воинский путь был длинным и тернистым, он был действующий атаманом и блестящим организатором, но за всем этим он был ещё и отличным воином, смешавшим в прочнейший сплав инстинкты, результативность и выучку.
Он был силой природы, медведем, ворвавшимся на бальный вечер. Умело пользуясь двумя руками и двумя клинками. Рэд полагался на грубую, сокрушительную силу, инстинкты, скорость и звериную ярость. Каждый его удар был настолько мощным, что, казалось, мог расколоть каменный пол. Но Ирит был слишком быстр. Он не принимал эти удары на свой клинок. Он уклонялся, отскакивал, парировал лёгким, скользящим движением, отводя страшные лезвия мечей в сторону, и тут же наносил ответный, короткий и болезненный укол.
Я видел, как Рэд, привыкший быть самым сильным и опасным в любой схватке, начинает терять терпение. Он не мог пробить защиту Ирита. На нём уже было несколько порезов, из которых сочилась кровь.
И в какой-то момент взгляд Рэда прояснился, словно он достиг следующего уровня мудрости…
« Классическая дуэль: Сила против Ловкости. Рэду нужно либо сменить тактику, либо он проиграет. Рэд сделал левелап — повысил уровень прямо в бою и ищет куда вложить очки развития».
Рэд, будучи не только сильным, но и хитрым, не собирался проигрывать.
И тогда он решил играть по своим правилам. По законам, которые действуют не в дуэльном зале, а в лесной засаде. Где побеждает не тот, кто красивее машет мечом, а тот, кто добивается результата любым способом.
Он сделал обманный выпад, заставив Ирита отскочить назад, и сам отступил на шаг. На долю секунды между ними образовалась дистанция. Этой секунды ему хватило. Рядом с ним стояло тяжёлое резное кресло из морёного дуба, опрокинутое во время общей свалки. Не раздумывая ни мгновения, Рэд одной рукой схватил это кресло и с диким рёвом швырнул его в Ирита.
Это был не воинский приём. Это был жест отчаяния и гениальной в своей простоте тактической уловки. Ирит, ожидавший очередного удара, на мгновение опешил от такого поворота. Летящее в него кресло не было чем-то опасным.
Он не смог от него уклониться в ограниченном пространстве ложи. Ему пришлось отбивать его. Он нанес по креслу два быстрых, точных удара мечом, отклоняя чёртову мебель, но на это ушла драгоценная секунда. Секунда, за которую он потерял равновесие и концентрацию. Секунда, которая стоила ему жизни.
Ибо это было именно то, чего ждал Рэд.
В тот самый миг, когда Ирит, отбивая летящее в него кресло, на долю секунды открылся, Рэд не стал кидаться на него. О нет. Он сделал то, что было ещё более неожиданным и подлым. Он снова издал оглушительный, пронзительный разбойничий свист. Этот звук, резкий и режущий слух, был не просто криком. Это был сигнал. Приказ, который поняли только его люди.