Внизу, на улицах, начиналось движение.
Из дверей домов, как тараканы после дезинсекции, по одному, по двое, выходили горожане. Они не спешили по своим делам. Они собирались небольшими группами на углах, на площадях, перешёптывались, бросали испуганные, вороватые взгляды на дворец, на стены, на флаги, которые ещё не успели сменить.
Слухи, я знал, летели быстрее ветра, искажаясь и обрастая чудовищными подробностями. Король убит. Цербер мёртв. Во дворце какие-то новые, страшные люди, вышедшие прямо из Арены Ворона. Люди боялись. Но я, наблюдая за ними с высоты, как гейм-дизайнер за поведением NPC после глобального ивента, видел главное.
В их страхе не было скорби по старому режиму. Была лишь неуверенность перед будущим. Они не оплакивали тирана. Они боялись, что новая власть окажется ещё хуже. И моей главной задачей было доказать им обратное.
Первый шаг к этому уже был сделан.
По улицам, которые ещё вчера патрулировали надменные стражники Цербера, теперь ходили дозоры из людей Рэда.
Разбойников помыли, побрили и переодели в чистую и добротную форму городской стражи.
Они были вооружёны стандартными алебардами и мечами, но оставили пластинчатые куртки, в них спокойнее.
И самое главное, им отдали самый строгий приказ: никакого грабежа, никакого насилия, никакого пьянства. Вести себя сдержанно, на вопросы не отвечать, на провокации не поддаваться. Просто ходить и своим видом демонстрировать порядок.
Это был следующий шаг.
Первая демонстрация того, что новая власть — это не анархия лесных братьев, а дисциплина и закон. И это достаточно быстро сработало. Я видел, как горожане, сначала шарахавшиеся от патрулей, теперь провожали их удивлёнными взглядами.
Я стоял, опираясь на холодные перила, и наблюдал за этим, как инженер за запуском сложнейшего механизма. Вот там, у рынка, патруль разогнал двух мародёров, пытавшихся вскрыть лавку. Сделали это жёстко, но без пролития крови.
Хорошо.
А вот здесь, у храма, командир отряда что-то спокойно объясняет группе купцов, но не требовал взятку и не бил.
И те, выслушав, расходятся, уже не с таким страхом на лицах. Отлично.
Каждый такой эпизод был маленькой победой, маленьким шагом к стабилизации. Я не чувствовал ни радости, ни гордости. Только холодное удовлетворение от того, что система, которую я спроектировал на бумаге, начинает работать в реальности. Я запустил новый движок для этого проклятого королевства.
И пока что, кажется, он не выдавал критических ошибок.
Через несколько часов, когда город окончательно проснулся и замер в ожидании, я перешёл ко второму этапу. В тронном зале, который слуги за ночь отмыли от крови, но который всё ещё, казалось, пах страхом и смертью, собрали всех, кого смогли найти: остатки городской знати, глав купеческих гильдий, богатых ремесленников.
Это была элита Лемеза, те, кто при старом режиме боялся, но приспособился. Теперь они сидели на своих местах, бледные, напуганные, и не знали, чего ждать — казни или наград.
Перед ними, у подножия трона, на котором он так и не решился сидеть, стоял Оливер Рэд. На нем был не королевский пурпур, а простой, но добротный камзол из тёмной шерсти и вычищенная до блеска гномьими мастерами корона.
Если бы не корона, он выглядел как зажиточный фермер, случайно зашедший во дворец.
Рэд явно чувствовал себя не в своей тарелке, его руки были неловко скрещены на груди, но держался он с врождённым достоинством.
Он был похож на медведя, которого пытаются заставить танцевать, но который всё равно остаётся медведем — сильным, опасным и внушающим уважение.
Рядом с ним, чуть позади, стоял Петурио Дегри. Уже не заложник обстоятельств, а официально назначенный первый советник нового короля. Его лицо было спокойным и деловым. Он был гениальным администратором, винтиком в машине старого режима, и я просто смазал его и поставил в новую машину. Он был счастлив служить не тирану, а порядку.
Я стоял в тени одной из массивных колонн, незаметный, но всё видящий. Я был суфлёром в этой пьесе, и сейчас мой главный актёр должен был сыграть свою роль.
Петурио шагнул вперёд, развернул свиток и громким, уверенным голосом начал зачитывать первые указы нового короля. Указы, которые мы согласовали накануне, а новый король подписал.
— Именем короля Оливера Первого! — начал он, и по залу пронёсся гул. Они впервые услышали его имя в официальном контексте. — Указ первый! В ознаменование славного избавления от тирании заговорщика Цербера и в заботе о народе королевства, налоги для всех ремесленников и крестьян снижаются вчетверо, сроком на один год!
В зале повисла гробовая тишина.
Затем она сменилась недоверчивым ропотом. Снизить налоги? Такого не бывало никогда. Правители всегда только повышали их. Я видел, как купцы и ростовщики недовольно нахмурились — это било по их доходам, но ремесленники и мелкие торговцы переглядывались с изумлением.
— Указ второй! — не давая им опомниться, продолжал Петурио. — Так называемая Гильдия Воров, а по сути — банда убийц и грабителей подлеца Тауруса, терзавшая город под покровительством его дружка Цербера, объявляется вне закона! Любой член гильдии, пойманный в пределах королевства, будет осуждён. Любой, у кого окажется оружие, будет осуждён и казнён!
Это был мой личный привет покойному Таурусу.
По рядам купцов, которые годами платили дань гильдии, пронёсся уже не ропот, а гул одобрения. Их глаза загорелись.
— И указ третий! Объявляется полная амнистия всем, кто был осуждён по ложным доносам и по приказам покойного Цербера! Следственные дела будут пересмотрены, тюрьмы будут открыты, а люди получат свободу.
Это был самый сильный удар. В этом зале у каждого второго был родственник, друг или деловой партнёр, сгинувший в застенках тайной стражи. Этот указ не просто давал свободу невинным. Он бил в самое сердце старого режима, построенного на страхе и доносах. Он показывал, что эпоха ужаса закончилась.
В зале творилось невообразимое.
Люди повскакивали со своих мест. Кто-то аплодировал, кто-то плакал, кто-то кричал «Слава королю!». Я, стоя в тени колонны, видел, как на моих глазах менялись лица этих людей. Всего три указа, три простых решения — и страх на их лицах сменился сначала интересом, потом удивлением, а теперь искренней, неподдельной надеждой. Я не купил их лояльность. Я дал им то, чего они хотели больше всего — справедливость и надежду на лучшую жизнь. И это было куда прочнее золота. Я взломал их код лояльности. И теперь они были на нашей стороне.
Первые указы стабилизировали настоящее.
Они дали народу понять, что новая власть пришла не грабить, а править.
Но для долгосрочной стабильности этого было мало. Нужна была не просто власть, а династия. Нужна была легенда, которая переживёт нас всех. И следующим моим шагом было укрепление этой легенды.
После собрания в тронном зале всю знать снова созвали в главный храм. Тот самый, где несколько дней назад мы творили историю с помощью топора и поддельных документов. Сейчас атмосфера была совсем другой. Не было страха, не было напряжения. Было торжественное, почти благоговейное ожидание. Верховный жрец, уже полностью вжившийся в роль духовного наставника нового монарха, стоял у алтаря в полном облачении, сияя золотом и самодовольством.
Я снова занял своё место в тени, наблюдая за спектаклем, сценарий к которому написал сам. Главными действующими лицами на этот раз были не мы с Рэдом, а верховный библиотекарь и Дайре.
Библиотекарь, который во время переворота трясся от страха, теперь вышел вперёд с таким видом, будто он всю жизнь ждал этого момента. В его глазах горел искренний, фанатичный огонь. Он то ли сам поверил в ту ложь, которую мы создали, то ли был гениальным актёром. Он держал в руках несколько старинных свитков, которые мы с ним «нашли» и «отреставрировали».
— Благородные лорды и леди! Граждане Лемеза! — его голос дрожал от волнения. — Боги явили нам свою милость! В архивах храма, в тайнике, укрытом от глаз тирана Коннэбля и предателя Цербера, были найдены бесценные документы!
Он развернул первый свиток.
— Вот свидетельство о тайном браке покойной принцессы Мирианиды и благородного герцога Оливера Рэда! А вот, — он сменил свиток, — их переписка, полная любви и заботы о будущем королевства! Но это не главное чудо, что явил нам Парганас!
Он сделал драматическую паузу. Все затаили дыхание.
— Все мы скорбели, что их союз не оставил наследников. Но мы ошибались! Враги скрыли от нас правду! Вот запись, скреплённая печатью королевской акушерки! Запись о рождении у них дочери! Дочери, которую верные люди тайно вывезли из столицы, спасая от гнева короля Коннэбля, и укрыли в далёком лесном скиту!
В этот момент, по моему сигналу, в центр храма вывели Дайре.
Она была одета в скромное, но элегантное платье голубого цвета, которое подчеркивало её молодость и невинность. Ее волосы были уложены, на лице не было ни следа той забитой трактирной служанки, которой она была ещё недавно. Она была напугана до смерти, я видел, как дрожат её руки. Но она держалась. Она шла с высоко поднятой головой, глядя прямо перед собой. В ней была порода её отца, порода воина.
Она подошла и встала рядом с Рэдом, который положил ей на плечо свою тяжёлую руку, и этот простой жест выглядел как символ защиты и преемственности.
Для всех присутствующих это был шок.
Наследная принцесса? Живая? Это казалось сказкой. Но после всего, что произошло — после смерти короля, Цербера и Ирита, после возвращения армии, после первых указов, никто не смел возражать. Они были готовы поверить во что угодно. Эта новость идеально вписывалась в новую легенду о спасённом королевстве. Она была слишком хороша, чтобы не быть правдой.
Верховный жрец шагнул вперёд, воздел руки к небу и торжественным голосом, гулко разнесшимся под сводами храма, провозгласил:
— Боги явили нам свою наследницу! Да здравствует принцесса Дайре!