Вот так и двинули, вскоре пролетел над нами лётчик. Скинул карту. Бойцы подобрали портфель и принесли мне. Нашёл тот отличное место, там похоже целый корпус стоял, землянок, да оборудованных, просто огромное количество. Там моя дивизия, даже если пополнена до штата будет, себя станет чувствовать вольготно. Правда, до этих землянок почти сто километров, придётся постараться, но теперь ясно что делать. Обустроимся там, на довольно продолжительное время, как големы найдут вокруг что нужно нам, водя рейдовые группы, будем освобождать лагеря и очищать пункты сбора, да немецкие склады, и всё туда к дивизии увозить, пополнять и формировать. А чтобы мы работали спокойно, тут поработают големы, будут зачищать всех, кто сунется к нам. По мне так отличный план. И всё бы думаю получилось, если бы не воля случая.
Всё дело в том, что моя дивизия находилась на второй линии обороны, то есть в тылу передовой. Да, в дальнем, до передовой было около сорока километров. Понятно с окружением оборона рухнула и пока немцы не завершили окружение, наши части, кто успел получить приказ, и кто нет, спешно отходили, чтобы успеть разорвать пока ещё слабое колечко и выйти к своим, строя новую оборону. Да с новой границы так отступают, уже привыкнуть должны. Так что пока был день, бойцы отдыхали, через город мой прошло немало частей. На нас внимания не обращали, просто обнаружили, быстро проскакивали, я только усилил охрану машин и вооружения. Не зря, пару раз командиры, один в чине капитана, другой майора, пытались их угнать у дивизии, давя званиями на бойцов, но дежурным был главный особист дивизии, батальонный комиссар Евстигнеев, он и шугал, как сообщали, когда такие наглецы появлялись. Однако уйти не все успели, вот мы и встретились с одной из наших дивизий. А дорога эта основная трасса снабжения, тут других если честно и нет, не удивительно что мы встретились. Самое главное, что командовал этой дивизией комдив, в звании генерал-майора. Пусть в должностях мы равны, но красные лампасы, это красные лампасы. Его дозоры на моих разведчиков наткнулись, опознались, те сообщили кто мы, и генерал отправил связного, капитан из его штаба, прибыть к нему. И я понял, моя затея обречена на провал. Пока ехал на своей «эмке», с охраной из броневика и крытой «полуторки» полной бойцов комендантского взвода, к месту встречи, успел незаметно выпустить двух големов. Те по лесу бегом держали ту же скорость, но в стороне. Дал им особое задание, дам специальный знак, один выстрел и генерал будет ликвидирован. Я не собирался вот так просто рушить свои планы, если тот решил свою дивизию усилить моей. Я бы так и сделал, кинул чужую часть на провыв, ведя свою без потерь в брешь. Если бы я как генерал думал. Так то у меня свои методы прорыва обороны.
Кстати, не касался големов. По времени, я вообще сделал всего три медальона, даже пока заполнить не чем, и по два голема в день, двадцать три вышло. В день, когда узнал об окружении, всего один сделать успел, дальше не до них. Куда големы пошли, двое в миномётчики, четверо в танкисты, двое в лётчики и остальные в осназ. Помимо этого сделал двенадцать амулетов сканера, для бойцов, хотя пока не всем хватало. Вот такие дела. Одна группа в десять големов, работала в тылах у немцев. Вооружены трофейным оружием, боезапас за счёт них набирали. Причём работать я приказал чисто по европейским добровольцам, немцев игнорировать. Если это не СС и Люфтваффе. Так что согласно доклада, два полка венгров те стёрли в ноль, вообще выживших нет, и один полк французских добровольцев в два батальона и штаб с тылами. Просто третий батальон был далеко, куда-то его перекинули, поэтому не весь считается уничтоженным. Ну и моторизованный батальон СС, с двумя аэродромами подскока. Это пока всё чем те похвастаться могут. По мне так уже немало сделано, очень даже солидно. Сейчас те на зарядке, потратились сильно, третий день ждут пока накопители зарядятся, найдя безопасное место в густых лесах. Больше и сообщить нечего, так что сам сидя за рулём, обгоняя пешую колонну одного из моих полков, колонну артдивизиона уже обогнал, мой штаб как раз за ним не спеша двигался, я вскоре и добрался до чужой дивизии. Тут уже навстречу шли колонны уставших бойцов. Вскоре связной командир, от генерала, показал на его машину. Не так и много техники те смогли сохранить, но обоз я видел. Кстати, это была Двести Сорок Восьмая стрелковая дивизия, и комдив был поляк, некто Сверчевский. И тот сходу подчинил меня себе. Так и сказал, что теперь дивизии будут при порыве действовать совместно, старшим будет он.
Я всё же попытался переубедить:
— Товарищ генерал, у меня свои задачи…
— Я их отменяю, теперь слушайте приказ… — успел сказать тот, я как раз почесал затылок, сбив фуражку на лоб.
Поначалу никто и не расслышал далёкого выстрела. Меня слегка дёрнуло в плечо, вот генералу пуля попала в голову. Да, я подал сигнал рукой, почесав затылок, если тот такой упёртый, только так. Из-за таких вот генералов мы и до Москвы дошли. Лично я так считал. Причём, стреляли через меня, пуля прошла через мягкие ткани плеча, ранение не тяжёлое, и попала в генерала. Сейчас големы уходили вглубь леса, а меня сбил с ног один из бойцов комендантского взвода, сообразив, что случилось. Да и сложно не понять, голова генерала по сути лопнула. Я даже вскрикнул, когда меня уронили. Больно. Тут же последовали крики командиров, бойцы разбегались, занимая круговую оборону, дивизия встала, тело генерала оттащили к борту его «эмки», а меня следом. Я за плечо держался, шинель простреляна, на пальцах, что зажимали рану, кровь, поэтому пока было свободное время, в лес углубились бойцы, прочёсывали, тут деревья вплотную к дороге выходили, меня перевязывала молодая девушка, военфельдшер, из дивизии генерала. Самого комдива та уже осмотрела, ему не помочь, и вот изучив рану, меня до обнажённого торса раздели, а снаружи минус шесть уже, между прочим, ветерок, но мои бойцы стеной встали, прикрывали, и та работала. Так вот, осмотрела, и сообщила:
— Сквозное ранение, товарищ полковник, нужно шить, но пока наложу повязку.
— Добро. В моём медсанбате всё сделают.
Вместе со мной к генералу мой комиссар прибыл, полковник комиссар Давыдов. Не родственник, просто однофамилиц с немецким агентом. Тот уже выяснил что случилось, подошёл, и сообщил:
— В тебя стреляли-то. Со спины, нашли откуда стреляли, и гильзу. Наша, вроде «СВТ». Пуля сначала через тебя, в генерала попал. Похоже он случайная жертва.
— Да уж, судьба она такая. Ладно, Леонид Павлович, выясни кто сейчас командование дивизией принимает.
— Так уже, зам комдива ранен был, вот начальник штаба, полковник Ткачук, и принимает её.
— Позови его.
Я сидел на подножке генеральской «эмки», мне заканчивали бинтовать плечо, бойцы оттирали от крови исподнюю рубаху, френч и шинель, когда подошёл Ткачук. Помню его, невысокий, со скуластым лицом и усиками как у Гитлера.
— Полковник. Думаю, вашей дивизией усилить свою, — сказал я ему.
— У нас приказ, товарищ комдив, — насупился тот. — Получили письменный, пробиваться к своим.
— Повезло, не ко всем посыльные смогли добраться. Ладно, неволить не буду, мне особо вы и не нужны, идём к моей машине, мои лётчики провели воздушную разведку, покажу кто против тебя и сколько. Информации два часа. Там кстати пара лесных дорог. Немцев там нет или не знают о них, можно будет обойти.
— Это дело, — оживился тот.
Меня уже одевали, косынку потом сделали, руку в неё сунули, дальше комиссар мой достал карту и расстелил на капоте машины, не особо удобно, но штабной машины у тех не было, так что два штабных командира перекидали информацию на свою карту, качая головами. Вырваться будет край как сложно, это они отлично понимали, там были вражеские самоходки, но Ткачук стоял на своём. Так что попрощались. Понятно теперь меня никто и не думал присоединять, вот так вернулся, дальше пока врачи на ходу в санитарной машине шили меня, при свете фонариков, дивизия дальше шла ускоренным маршем. Кстати, Ткачук сообщил, что за ним только заслон, что он и немцы остались. Следуют за ними по этой же дороге. До бывшей передовой километров десять осталось. Ну сейчас ночь, вряд ли следуют, но информацию принял к сведенью. А через час, как прошла операция, шили на живую, мы уже разминулись с дивизией Ткачука, заслон пропустили, что их нагонял, впереди только моя разведка и немцы, и озвучил своё решение, показывая нужный район карандашом:
— Нам нужно сюда, за ночь точно не успеем, тут километров восемьдесят остаётся, люди может и выдержат, а лошади точно нет, уже устали, поэтому кого можем берём на машины, и идём автотранспортом. Дороги свободны, разведка уничтожит тех, кто охраняет мосты. Разгрузим машины, и вторым рейсом один из полков перевезём. Остальные и обоз своим ходом. Понятно немцы не дадут так вольготно разъезжать, дважды может и проскочим, в третий точно нет, поэтому вот на этом участке, уже у немцев в тылу за бывшей передовой, дивизия уходит в лес. Дорога плохая, но люди и пушки с повозками пройдут. Один минус, вот тут речка, глубокая, от моста одни пеньки. Поэтому спешным маршем вперёд выдвинуть сапёрный батальона, и пока бойцы подходят и греются у костров, палатки вам оставим, построить мост. Можно времянку. Дальше уже таких препятствий не будет, и незаметно для немцев выведем дивизию к месту будущей дислокации, мы обеспечим им свободную дорогу. С автоколонной я иду и весь штаб, остальную дивизию ведёт начальник штаба. Пока всё, готовимся, можно срисовать кроки, и выезжаем. Десять минут на подготовку.
План вполне рабочий. Наша автоколонна, все машины и даже два наличных трактора с тележками, забрали, и двинули вперёд. Дорога пуста. Немцы грелись в землянках, в деревнях и сёлах. Их в такую погоду на улицу не выгонишь, особенно ночью. Я потому её и выбрал, не днём идти. Да те и не думали спешить нагонять уходящие советские войска, знали, что те уже в кольце. Это был Вяземский котёл, как я понимаю. Мы на самой южной его части. Я уже выпустил двенадцать големов, поэтому, когда мы подъехали к передовой, в этом месте дорога окопами перекопана была, что у нас, что у немцев, так просто не переехать, все немцы, в основном что не спали, наблюдатели, часовые и дежурные смены, были мертвы. В ножи взяли, других не трогали, мало ли нашумят, тем более рёв движков вряд ли их разбудит. Так вот, через окопы кинули деревянные щиты, бойцы сапёрного батальона заранее сбили и приготовили их, один взвод с нами был, кидали, техника проехала, но щиты оставили, за нами дивизия идёт, повозки и телеги, им тут проходить. А дальше так и катили, впереди километрах в трёх на «Опель-Блиц», я выдал, катили големы, расчищая нам свободный путь, шесть мостов проехали, тела охраны под настилом лежали, так и добрались, деревень мало, места не особо заселённые, два часа в дороге, хорошо укатана, километров тридцать в час держали, выше трактора просто не тянули. Они колёсными были. Свернули куда нужно и двигаясь через тёмный лес, листва уже почти вся слетела, въехали туда куда нужно. Дальше высаживали бойцов, мы с собой одну стрелковую роту взяли, шестьдесят бойцов. На них временно охрана базы. Пока же светя факелами и фонариками, осматривались, а тут целый городок из землянок и блиндажей, подбирали куда кому, где полки расселять. Я сразу указал где штабные землянки, там раньше штаб чей-то и был, целая сеть с переходами, вот там комиссар, и штаб дивизии и устраивался. Дальше топили печки. Тут они из диких камней и саманных кирпичей сложены. Не буржуйки. Тут похоже та часть, что ранее здесь стояла, собиралась зимовать, и долго, качественно всё сделано и добротно. И что важно, при осмотре, оказалось часть землянок занята. Я об этом знал, лётчик сканером засёк, потому и поторопился. Те в тяжёлом положении были. А в стороне спали кони и были повозки. Обоз санитарный, свернули, две недели тут живит, когда фронт снова откатился, оказались в тылу у противника, около сорока раненых, двенадцать возниц, и пятеро медперсонала. Ходили в ближайшую деревню за едой, ну и по лесу, благо один из возничих старый охотник и как выживать знал, дичь приносил, готовили в котле, так и протянул