и.
Пока шла разгрузка, особисты уже проверили персонал санитарного обоза, раненых изучили, вот ко мне и бросилась старший военфельдшер, она тут командовала.
— Товарищ полковник! Нам срочно нужна помощь, у двоих воспаления, а у меня всё что было, уже использовала.
— Вы кто?
— Старший военфельдшер Танич… Ой, а я вас помню, вы наш лагерь военнопленных освобождали в Слуцке. Вы меня выпустили из барака куда набирали в бордель.
— Старая знакомая? Много вас там было, всех не упомнишь. Вон видишь машины, у землянок разгружаются? Это медсанбат моей дивизии в полном составе. Найдёшь там военврач второго ранга Матвееву. А вон она, в свете фар санитару затрещину отвесила. Доложишься, и дальше уже совместно будете решать вопросы по раненым. Ими займутся уже мои врачи. Бегом, Танич.
Та усвистала радостная. Ещё бы, по сути безнадёга, ещё мрачные виды природы вокруг, осень она такая, давит, а тут множество машин в отблеске горевших фар, бойцы, звонкие и бодрые команды, деловая суета, видно, что тут порядок. И суета вполне управляемая. Чего же не радоваться? Можно сказать, все проблемы позади. Матвеевой я приказал медперсонал вводить в штат медсанбата, нечего специалистами раскидываться. А обоз главному снабженцу. Он тут больше всего суетился и шуму от него, знал что недели на две, а то и больше здесь задержимся, выбирал землянки которые пойдут под склады. Машины же разгружать нужно. Бегали зенитчики выбирали где орудия и пулемёты развернуть, чтобы взять небо под охрану. В общем, работа спорилась. В жилых землянках, как я уже говорил, размещались, топили печки. Причём почти во всех, дивизия придёт, чтобы прогреты были. Даже несколько бань нашли, не под землёй. Только дров мало, максимум дней на пять. Мой ординарец, боец Татарский, и адъютант, лейтенант Быков, нашли землянку. Явно командирская, даже генеральская, со всеми удобствами. Оба там обустроились, мои вещи размещали. Комендантский взвод взял штаб и жилые землянки, включая мою, под охрану. В котлах полевых кухонь поспевал обед. С нами семь было, что можно буксировать машинами. Ну сапёры тут остаются, оба трактора оставил им, пока отбой, а с утра, велел отъехать подальше, не демаскировать дислокацию дивизии лесоповалом, и заняться валкой леса, желательно павших стволов, рубить, пилить и колоть, ну и дрова к землянкам. Час всего, но уже осваивались, бойцы брали под охрану немалую территорию, однако машины разгружены, задачи розданы, и с двумя броневиками, третий оставил при штабе, как резерв, покатил обратно.
Снова впереди ехали големы, проводили зачистку, дали дорогу. Наши как раз дошли до бывшей передовой, пересекали её, и тишина, немцы спят, те кто должен их охранять, мертвы. Как раз прибыли, вовремя, указал куда нужно сворачивать, вперёд пошли сапёры, с усиленным прикрытием, а мы часть тылов, и один полк в полном составе, на машины, там людей мало, всех взяли, только пушки и обоз полка с остальными двинул, и обратно. Точнее не так. Начальника штаба я старшим колонны назначил, там командир разведроты дорогу знал, вернутся без меня, а я остальные подразделения дивизии, и повёл по ночному лесу в нужную сторону. Големы сопроводят грузовики до базы, осмотрят там округу, и ко мне. Вот такие дела. А что делать пока я не вернусь, начальник штаба знал, надавал ему столько заданий и распоряжений, дня три решать будут, я к тому моменту точно успею вернутся. Полк, что доставят на базу, в полном составе на охрану базы. Это Восемьсот Восемьдесят Восьмой стрелковый полк и его командир, майор Лопатин, теперь военный комендант базы, приказ я подписал. На нём её охрана и его подразделений. Там вокруг неё окопы, «ДЗОТы», и другие укрепления, капониры для техники. Да даже взлётная полоса есть и капониры для самолётов, видимо связных. Шесть штук. В общем, пусть осваивают и занимают.
Путь двух полков и частей усиления занял всё же две ночи. День мы отдыхали у реки, многие в палатках отсыпались, пока сапёры мост возводили. Наспех, за день сделали, перешли, там один рывок, и под утро второй ночи и вышли к базе. Немцев ни разу не видели, погода не позволяла летать. Тут уставших бойцов встречали. Уже всё освоено было, где кто размещаться будет отмечено, штаб хорошо поработал, так что регулировщики, а у нас была служба регулировщиков, десять бойцов, указывали где стоянка для повозок и орудий, места для содержания лошадей, там навесы, некоторые со стенами, почти конюшни. Чем маскировать, и в каких землянках размещаться. Бани готовы, свежеприбывшие подразделения по баням. Двенадцать штук их было, все затопили, и вот начали по очереди принимать. Там хозрота работала.
Я уже сам после бани был, прошёл в штаб, заранее приказал собрать штабных командиров, не подразделений, и встав у стола, тут была большая карта нашей базы, все землянки, все позиции и охранные укрепления отмечены, и сообщил:
— Нам предстоит большая работа. Пока же тем полкам и подразделениям что прибыли со мной, дать сутки отдыха, тяжёлая дорога была. Ещё под ледяной дождь попали, пусть отдохнут. Медикам проверить бойцов, профилактику от простуды провести. Теперь же наши задачи. Карту области… Мы вот тут, вот в этих восемнадцати местах, лагеря военнопленных, разведка воздушная сообщила. Общее количество в районе тридцати тысяч. В этих двух лагерях командиры, а тут женский. Их освобождаем и вывозим на машинах в первую очередь. Особистам готовиться всех проверять, медикам работать с ними. Да, Особому отделу выделить одного сотрудника рейдовой моторизованной группой, которую я поведу, постараемся архивы лагерей брать целыми, выявлять кто пошёл работать на врага. Также многие больны, ранены и простужены, некоторые лагеря под открытым небом, пленные замерзают насмерть, работы предстоит много. К слову, в лагере для женщин думаю много медиков. Ставлю приказ, за их счёт сформировать три отдельные санроты, с временным подчинением нашему медсанбату, и сразу пристроить к делу. Работы медикам будет много, я уже не раз говорил. Далее…
Тут меня прервал наш комиссар, что как и другие с интересом слушал, вот и спросил:
— Товарищ комдив, всё же объясните нам, для чего мы тут, почему к своим не ушли?
— До этого дойдёт, можете не волноваться. Задача у нас очень сложная и важная, и мы вложим не малый, и даже бесценный вклад в оборону столицы. Так, о чём я? Ах да, лагеря военнопленных я пометил крестиком, пункты сбора трофейного вооружения, что немцы захватили, помечаю кружочками. Очень ценные склады, где нужное нам, галочкой. Вот тут тяжёлая техника, включая танки, тут артсистемы. Здесь автомобили. Ну а дальше стрелковка, тыловое снаряжение. Много что набрали, целый горы. Всё это будем забирать и вывозить. На складах припасы и снаряды. Причём забираем так, чтобы не обнаружили нашу базу, а это сложная задача, пусть мы и глубоко в тылу и особо боевых частей тут нет, только тыловые и охранные. Пока погода плохая, авиация не работает, у нас все шансы. Да, я подчинил себе роту разведки, фронтового подчинения, у них два самолёта, это они проводят воздушную разведку. Оба самолёта модели «Шторьх» с закрытыми кабинами, тяжело, обледенение, но разведку провели, молодцы. Также это они на старой передовой, сняли часовых, и тут рядом с нами их база. Но дальние подходы к нам они охраняют, сообщат, если немцы нас обнаружат, коды связи для радиостанции и шифр для переговоров, я выдам. Лазутчиков и разведчиков перехватят, это основная их задача, поставленная мной. Теперь вернёмся к вопросу, что задал наш комиссар, товарищ Давыдов.
— Товарищ комдив, вы не могли бы мою фамилию говорить иначе, а то кажется, как будто вы её как матерное используете.
— Вы знаете первопричину, не могу сдержаться.
Командиры пытались сдержать улыбки. Они все в курсе об однофамильце комиссара, как и тот сам, но всё равно вот возмущается.
— Тогда просто товарищ комиссар обращайтесь. Без фамилии.
— Хорошо. Итак, почему мы тут. Вот видите на карте эту крупную железнодорожную станцию, в десяти километрах от нашей базы? И вот эту автотрассу. Мы по ней сюда и прибыли. Эти две артерии, жизненно необходимы противнику. Скоро немцы наладят по ним снабжение, по моим прикидкам снабжение двух армий, что наступают на Москву. Наша задача, перерезать обе. Нашей дивизии, и в том в каком она сейчас состоянии, такая задача не по силам, поэтому нам и нужны военнопленные, склады и пункты сбора советского вооружения. К сожалению, те в таком состоянии, это примерные прикидки, что использовать мы сможем от силы тысяч десять, ну двенадцать, остальные ранены и больны, и именно на наших медиках вернуть их в строй, позже те будут, когда бои начнутся, пополнять наши подразделения маршевыми ротами. Я собираюсь сформировать две стрелковых бригады. Или одну из них моторизованную, как мой резерв, танковый полк, шесть артиллерийских дивизионов разных систем, два автобата и четыре зенитных дивизиона. Общее командование через наш штаб, что требует его расширения. Сперва пополняем до штата нашу дивизию, потом формируем две бригады и полк, с дивизионами и автобатами. Бригады четырёхбатальонного состава. Санроты войдут в их штат и полка. Командиров на них я назначать не могу, это не в моей власти, только временщиков, поэтому слетаю в Москву с докладом, посещу Генштаб, там и назначат. Или из освобождённых из плена командиров, от Особого отдела мне потребуются характеристики на всех кандидатов, или выдадут своих, доставят воздухом. Думаю, Генштаб за такой шанс перегрызть артерии снабжения ухватятся обеими руками. Немцы же с фронта будут снимать боевые части чтобы нас сбить с дорог, значит наступление замедлиться.
— Тоже уверен, что они пойдут на это, — кивнул начштаба, с интересом изучая карту, куда я метки наносил.
— Работа предстоит непросто большая, огромная, нагрузка на шофёров, много рейсов делать, на снабженцах, перебрать на пунктах сбора, что вывозить сразу и что позже. Причём, захват лагерей и пунктов сбора не на нас, перед нашим прибытием это сделают ухорезы из фронтовой разведки. Их специфика.
— Подождите, товарищ полковник, — остановил меня главный снабженец, военинтендант второго ранга Малафеев. — Ладно эти пункты сбора, но много же другого нужно. Форма, особенно зимняя, медикаменты, припасы, боеприпасы, где мы это всё возьмём?