— Листик вызывает Дуб, как слышите меня? Листик вызывает Дуб. Личный код опознания, пятьдесят восемь, индекс Ка.
— Дуб на связи. Приём хороший.
— Принято. Сколько групп свободных?
— Пятеро, две прибудут на базу в течении трёх дней.
— Принято. Немедленно отправить четыре группы, на основной аэродром у столицы, северо-западный. Приказываю, взять языка из командиров, применяя элементы допроса, разрешаю использовать пытки и спецсредства, выяснить куда угнали мой самолёт. У меня с аэродрома, с разрешения его командования, угнали самолёт, якобы некий генерал, командарм. Допросить, выяснить кто и отправить к нему группу. Приказываю, сломать обе руки, и передать от меня, что чужое брать не хорошо. После этого, уничтожить все самолёты на аэродроме. Доложитесь на базу Сто Шесть, они примут.
— Без жертв?
— Постарайтесь без жертв, свои всё же. Пусть генерал на аэродроме отвечает за потерю боевой техники.
— Принято. Информацию получим быстро, рядом со столицей как раз одна наша группа. Перенаправлю их на это задание. На выполнение задачи по уничтожению самолётов потребуется сутки, как задание будет выполнено, доложимся.
— Принято. Отбой.
Вот так и летели дальше, а я довольно улыбался, сидя на месте пассажира биплана, прикидывая, какой сейчас шухер стоит на аэродроме. Понятно, что мне ничего не дадут сделать, прилетят сразу дяди из наркомата товарища Берии, постучат по столу, приказывая отменить, а то и арестуют. Как пропадёт тот майор-дежурный, его я и приказал выкрасть, рожа вороватая не понравилась, причём прям из здания штаба, вырубая всех, кто был на пути, допросить, дальше действовать по обстоятельствам, но найти кто угнал мой самолёт, кто приказал, и сломать им руки. Что б чужое не хапали. Вот тогда все забегают. Сколько на том аэродроме самолётов, я знаю, сканером видел, моего «Шторьха» точно не было, почти полторы сотни, это сильный удар по ПВО столицы, та и так еле сдерживает налёты немцев, и ведь сами летают штурмовать и бомбить, никогда не пойдут они на такое. Спецов я тоже сознательно засветил, думаю уже поняли, что я всегда с ними на связи, и использую их. Мы уже подлетали к аэродрому, я ещё на связи был, слушал разную волну, и услышал вот что, что меня изрядно позабавило. Кто-то чужой, пытался выйти на големов старыми кодами:
— Листик вызывает Дуб, как слышите меня? Листик вызывает Дуб. Личный код опознания, пятьдесят восемь, индекс Ка. Приказываю отменить задание по аэродрому и поиску угонщиков самолёта…
Быстро они среагировали, всего час прошёл. Хотя думаю майора уже сработали, допросили, и сейчас идут по следам тех, кто всё провернул. Об этом думаю уже знают, да и майора-дежурного опросили, кто его допрашивал, осознали скорую катастрофу с самолётами на аэродроме и начали вот так пытаться отменить задание. Думаю, уже и самолёт готовят вылететь следом за мной. Понятно никто им отвечать не стал, отчего вопрошающий голос в пустыни радиоэфира ясно занервничал. А мы как раз на посадку пошли, нам подсветили факелами. Посадка штатно произошла, самолёт конечно не тот, но приняли, машину общими трудами закатили в капонир, механик накрывал его тентом, начал обслуживание, Настя пошла в штабную землянку. Писать отчёт о вылете, тем более старую машину нужно списать и ввести в штат новую. Доложиться ещё, а меня ждали адъютант и моя штабная машина, что доставила к штабу. А тут по прямой километр, а дорога вилась так, что все три выходило. Как раз проходил в штаб, там напряжённая работа шла, не смотря на вечернее время, когда из соседнего помещения вышел начальник связи дивизии, капитан Кривов, с лентой извещения.
— Товарищ полковник, пришло сообщение из Москвы, к нам вылетает самолёт, просят принять.
— Ха, быстро они. Могут, когда захотят. Примем, раз просят. Сообщите на аэродром чтобы ждали, примерное время подлёта. Лётчик полосу не знает, нужно будет подсветить и обозначить её.
— Сделаем, — кивнул тот и направился к телефонистам.
О да, кабелей телефонных у нас немало, как и телефонных аппаратов, много катушек от немцев было, так что вся база проводами опутана и свой телефон в штабе у авиаторов, старшим там майор-лётчик, на «илах» летал, принял смешанную эскадрилью, был, сообщит. Там и рация была для управления самолётами в бою и в воздухе, но пока ими запрещено пользоваться, у нас по базе режим радиомолчания. Я же прошёл в общий зал штаба, где как дирижёр, управлял всем мой начальник штаба. О моём прибытии их уже известили, так что собрал командиров, кого можно от дел отвлечь, и стал передавать отделам и службам приказы. Секретный отдел всё проверил, не вскрыты. Часть забрал себе под охрану. Кстати, роте связи шифры и новые обозначения передал. Из приятного, начальник штаба мой, стал полковником, утвердили некоторые мои прошения о повышении в званиях. Наград вот нет, будет результат, вспомнят о них, пока глухо. Также был повышен в звании главный особист, стал старшим батальонным комиссаром, ещё шесть штабных командиров. Командир разведроты капитана получил. Мелочь, а приятно. Удостоверения новые я им доставил, выдал, велел привести себя в порядок согласно полученным званиям. Что нужно для этого тоже передал. Также приказы по формированиям трёх бригад, кого назначить их командирами. Быстро разобрали всё. Потом узнал новости по дивизии и формированию бригад, пока всё идёт штатно, вторую так и формируют в стрелковую, раз начали, с третьей приступят завтра с утра, хотя немного людей есть, около тысячи, но пора встречать гостей.
Со мной все отправились, четыре штабных машины было. Ничего, добрались, как раз выходили, когда первый самолёт на посадку пошёл. О да, два их было, первым сел мой «Шторьх», тот самый, угнанный. А вторым был небольшой одномоторный, пассажирский, с верхним расположением крыла, судя по показаниям сканера, пилотирует тот лётчик, которого я послал на выходе с аэродрома. Внутри семь человек. По местам пассажиров. А вот в «Шторьхе», помимо лётчика, знакомая фигура. Майор госбезопасности Северов там. Ну да, у нас нормальный контакт, не друзья, даже близко, но отношение хорошее друг к другу. Продумали этот момент, выбирая кого послать. Я вообще непредсказуемый. Регулировщик, или как там правильно называть, двумя факелами показывал куда лётчику рулить, тот и зарулил, встав рядом с пустым капониром и заглушил мотор. Как раз на посадку пошла вторая машина, когда вылезающий Северов, удивлённо глянув на острый нос «Ил-2» в соседнем капонире, рявкнул мне:
— Астахов, отмени приказ. У нас вся столица в ружьё поднята. Самолёт тебе вернули, нечего устраивать карающих акций.
— Ладно, отменю, — легко согласился я. — Только у нас сеанс связи через три часа.
Мы не здоровались, этим утром общались, возили к нему в наркомат, тот пытал меня что это у меня за фронтовая разведка такая хитрая, о которой никакой информации получить не удалось.
— Угу. Ждал меня?
— Ну не конкретно тебя, но кого-то из командования вполне.
— Мне приказали, раз тут, провести инспекцию, осмотреть, определить степень готовности.
— А в том самолёте кто?
— Твой начальник Особого отдела запросил подкрепление, вот и перекинули семь сотрудников, четверо опытных, их командовать Особыми отделами бригад и полка, и трое новичков, будут у вас нарабатывать опыт, а тут с этим, как мне сообщили, всё очень хорошо.
— Это точно. Ну что в штаб? Там повара замечательный ужин приготовили, только вас ждём.
— А пойдём.
Как раз особисты выбирались из салона второго самолёта, когда подбежал дежурный по аэродрому, тут тоже рация постоянно работала, когда на батареях, когда запускали дизель-генератор. У нас их шесть, один в штабе, два у медиков, операции при свете ламп делают, один у ремонтников, танки что на ход ставят, пятый на аэродроме, и шестой в резерве. Да, я Политуправлению выдал кинопередвижку, так ещё с немалой коллекцией фильмов. Правда, довоенные, так они оборудовали кинотеатр на двести мест в одной из землянок, запитали от генератора штаба, сняли прибор с машины, и крутят фильмы, и это пользуется немалым спросом. Крутят фильмы день и ночь, народу на базе много, до семи сеансов в день. Расписание на неделю вперёд. А это их тема, развлекать бойцов. Так вот, от штаба летунов подбежал дежурный, держа листок бумаги:
— Товарищ полковник, разрешите обратиться?
— Обращайтесь.
— Вам срочное сообщение. Один из позывных, что на вас записан.
— Ага, — читая послание, кивнул я, и достав блокнот, расшифровал, и сразу подозвал Курумханову.
— Светлана, подойди. Карту приготовь.
Из группы лётчиков и механиков аэродрома, что в стороне наблюдали за нами, подбежала командир звена, доставая из планшетки карту.
— Что делать ты знаешь, не раз выполняла такие задания. Вот тут перекрёсток, дальность сто километров, там наши разведчики, скорее всего на трофейной машине. Сядешь на дорогу, заберёшь пакет с разведывательной информацией, а также груз, поэтому стрелка не бери, и вернёшься, передашь посыльному из разведотдела.
— Есть, — козырнула та, и побежала готовиться, механик начал подготавливать ей самолёт, стрелок место прибирал, там пулемёт на задней полусфере, а Светлана одна на такие задания не летала, снял оружие. А так я послал ту на очередную встречу с големами. Дело привычное, не в первый раз.
А Северов, что за этим наблюдал, покачал головой, и сказал:
— Неплохо у тебя тут всё организовано.
— Ну да. О, комиссар, разведка добыла ещё один аппарат кинопередвижки, Светлана должна доставить, заберёт. Можно будет второй зал открыть, а то одного не хватит. Пошлёшь кого из своих забрать аппаратуру.
— Хорошо.
— У вас тут и кино крутят? — удивился Северов.
— У нас много что есть.
А так мы сели в машины, взяли ещё «полуторку» с аэродрома, и в штаб. Пока Евстигнеев по бригадам и полку распределял пополнение, причём молодёжь пошла в бригады, на усиление, мы же посидели в обеденном зале, большой и длинный стол, и хорошо поужинали, пообщались.
— А я тебе сразу сказал, что мои бойцы, — напомнил я Северову, на его вопрос.