— Ничего ты не говорил, — возмутился тот. — Просто закинул удочку. Спросил, «а может они мои»? Кстати, они откуда у тебя?
— Собирал по одному, освобождая лагеря, можно сказать, каждого отбирал лично. Из разных родов войск, но в основе осназ. Сначала десяток было, потом полсотни, сейчас сотня. Я их ориентировал работать по защите нашей базы, разведке, и ещё две группы по европейским добровольцам. Французов зачищать, итальянцев, или испанцев, что к нам воевать едут, чтобы ни одна су*а домой не вернулась. Отлично работают.
— Про венгров слышал, их значит работа?
— Точно. Я их в своей дивизии хотел мёртвыми душами оформить, потом не стал, верну в строй, когда до старой границы дойдём и в Польшу войдём. Под видом освобождённых из лагерей. Кстати, а чего там так задёргались в столице, я вас позже ждал? Бойцам я конечно задание дал, неужто они так его творчески развили, что многих впечатлило?
— Ты вообще кого послал⁈ Там трое бойцов штурмом взяли штаб авиационного корпуса. Надавали всем люлей, хорошо девчат не тронули, те забились по углам. Майору-дежурному топорик воткнули в ногу, в кость, и стали спрашивать, а кто угнал твой самолёт? Генералу-майору Журавлёву, командующему корпусом ПВО Москвы, твой самолётик приглянулся. Кстати, я тоже оценил, генеральская отделка, кожа, ценные породы дерева в салоне, минибар, дорогая игрушка, понятно почему он ему понравился. Перегнал самолёт на другой аэродром, а тебя решил отправить обратно на связном самолёте. А бойцы, получив приказ найти и покарать угонщика, добыв от майора информацию, сломали генералу обе руки, и выкинули в окно. Хорошо второй этаж и сугроб намело, кроме сломанных рук особо не пострадал. После этого твои бойцы исчезли. Туда два полка НКВД перекинули, часть самолётов на другие аэродромы перегнали. Товарищ Сталин ругался на грузинском, когда выяснились причины этих событий. Кстати, велел передать, что с генералами нельзя так обращаться.
— Как заслуживают, так и поступаю. О, скоро время радиоконтакта, оставлю вас временно.
Вот так я оставил отдыхающих, на столах давно бутылки водки и коньяка появились, людям тоже нужно было расслабиться, разбились на компании, общались. Северова комиссар отвёл в сторону, стал что-то спрашивать, а я на выход и вот на аэродроме. Как раз самолёт командира звена сел, вернувшись с вылета, уже передали пакет посыльному из штаба, и сейчас двое политработников аккуратно доставали кинопроектор с места пассажира. В общем, все заняты. Самолёт мой уже готов, обслужен, я про «Шторьх», так что Настя вскоре подняла его в воздух, и мы полетели прочь. А как ещё выйти на связь и не засветить базу? Только так. Сейчас отлетим километров на восемьдесят, в сторону Москвы, так связь лучше будет, и свяжусь с големами. Что по лишнему самолёту, то его оформили. По сути три «У-2» и будут в звене, мой «Шторьх» как командирский, получается отдельно. Так что отлетели, и я стал вызывать големов.
— Дуб, ответь Листу. Код опознания ЛаГГ, индекс Три.
— Принято, я Дуб, на связи.
— Доклад.
— Подготовка к штурму аэродрома закончена, через два часа начнём, как подойдут ещё две группы. Небольшие трудности из-за усиления охраны, но они решены. Также часть самолётов перегнали на другие аэродромы. Мы отметили где. Приоритет их уничтожения прежний?
— Нет. Отбой операции ребята, вернули мне самолёт, угонщика вы уже наказали. Отбой. Возвратиться к прежним занятиям, группам капитана Минск и старшего лейтенанта Слуцка, приступить к операции «Возмездие».
— Принято, переходим к операции «Возмездие».
— Добро, отбой.
Часть нашего общения конечно белиберда, но те получили отбой, и приказ на возвращение, пешком доберутся до передовой. Перейдут, добудут транспорт и до нашей базы, вольются в состав дальней охраны базы. Думаю, меня прекрасно слышали и наши, и немцы, теперь пусть гадают что это за возмездие такое? Да работа по европейским добровольцам конечно, вот что это. Потом сменив канал на другой, я связался с другими группами, пообщались. А там и вернулись. Пока Настя со своим механиком работали с «Шторьхом», я подозвал Курумханову, у той ещё отбоя не было, хотя время уже девять вечера.
— Срочное задание всему звену. Готовьте самолеты.
Пока шла спешная подготовка, лётчиков поднимали, на один, что сегодня пригнал, временно посадили лётчика с истребителя. Пилота на него пока не было, я и ставил задачу Светлане, показывая на карте.
— Вот здесь, три наших разведчика, опознаются красной сигнальной ракетой, погода там в норме, умеренный ветер, забираете их и доставляете вот сюда. На сто сорок километров, оставляете и возвращаетесь. Топлива должно хватить. Всё, на вылет.
Такие задания тоже пару раз были, что делать те знали, вот и вылетели. Это я расширял зону работы големов. Пленные офицеры сообщили, что в той стороне ещё два лагеря военнопленных, проведут разведку. После этого меня повезли в штаб. Отдых ещё шёл, Северов слегка навеселе, но так в принципе нормально. На день он тут задержится, а следующей ночью обратно, вот и описал что было, мол, передал, отбой прошёл, могут расслабить булки.
— А что за «Возмездие»?
— Ну по европейским добровольцам работать, по СС и Люфтваффе, я же говорил.
— Но не как операция называется.
— Ну это может быть.
Вот так мы и общались, а дальше отбой, всем новичкам места выделили.
С утра, я объехал все подразделения, отчёты отчётами, а своим глазом глянуть, пообщаться с командирами и бойцами, выслушать, это тоже важно. До обеда этим занимался. Раненых навестил. Северов тоже со мной был, с интересом изучал четыре «КВ-2». Я как раз пообщался с командиром батареи, капитан был, вот и подошёл к нему.
— Не знал, что эти танки ещё остались, думал в приграничных боях все погибли.
— Это не танки, — также любясь тяжами, ответил я.
— В смысле? Это «КВ-два». Тяжёлые штурмовые такни.
— Нет, это не танки. Документам нужно верить, а по ним это подвижная гаубичная батарея. У танкистов такая привычка. У них танков нет, у меня есть, отдайте. Пусть найдут, у меня подвижные гаубицы. Кстати, так и будут использовать, в экипажах расчёты гаубичников, командир капитан, бывший комдив, дивизионом командовал, только мехводы из танкистов. И как танкам им запрещено вступать в бой, работать в основном с закрытых позиций. Если и выходить на передний край, то работать прямой наводкой. Глянем на опыт их применения, если удачная идея будет, разверну до дивизиона. Ещё в механизированную бригаду хочу передать двенадцать трофейных самоходок «Штуг», вместо пушечного дивизиона, положенного по штату. На счёт этих «двоек» ещё думаю.
— У тебя они ещё есть?
— Да, около двух десятков в запасе. Бойцы их новые вместе с эшелоном угнали, потом на запасной ветке в лесу разгрузили.
— Теперь я понимаю почему ты набрал отряд этих сорвиголов, вроде хорошее дело делают, но в основном грабят немцев и такие пункты сбора. Оттуда же это всё?
— Всё верно сказал, грабят и по нычкам прячут. А я потом использую.
— А нам танков не хватает. Каждая единица на счету. И сколько у тебя ещё в запасе?
— Сто сорок вроде. В основном «БТ», идеальны для работы по тылам немцев. Штук пятьдесят передам в механизированную бригаду, по двадцать в батальоны. О, кстати, у меня есть шестьдесят «Т-28» с базы под Минском. Их там модернизировали. Машины не на ходу, нужно выводить с консервации, но они есть. Можно пару танковых батальонов сформировать. Думаю, по десятку выдам механизированным частям. Они против пехоты хороши, не более.
— Попросят, отдашь?
— Да забирайте.
— Это с чего такая милость? Зная твой непростой характер, не слышу, что тебе нужно?
— Машины капризные, для нас не особо годятся. А насчёт за что отдать, есть у меня просьба. Характер у меня не простой, ты прав, вот и пусть не обращают внимания на некоторые заскоки. А то неправильно что сделаешь, здравствуй камера и чаи в кабине товарища Северова. Там только чай и радует, он у тебя хорош.
— Ну да, пару раз ты по грани прошёлся. Ладно, передам. Когда танки ожидать?
— А я знаю где они? Свяжусь со своими снабженцами, выясню, и сообщу координаты. Да, хочу такой же самолёт заиметь, на котором вы улетите. Ввести в звено связи, буду иметь воздушный мост со столицей. Доставлять почту, рапорты, пассажиров. Парочку мои бойцы такого типа угнали с захваченных аэродромов, ещё летом, буксируя на машине, но летают они или нет, нужно выяснить. Отдам приказ, привезут их, дня через два, может три.
— Значит и самолёты есть? Скажешь сколько?
— Думаю… авиакорпус, смешенного типа, снарядить смогу.
Северов сказал от души несколько матерных слов, но тему развивать не стал, а осматриваясь, мы прогулочным шагом шли в сторону полигона, где бойцы отрабатывали разные тактические приёмы. Этот небольшой полигон тоже от прошлых хозяев остался, тут выйдя из задумчивости, тот сказал:
— Продержишься ты. И не два месяца, а больше. Всё у тебя тут ладно, всё справно, так и доложу. Знаешь, утром драка на аэродроме была. Слышал?
— Да, докладывали, но без подробностей. У нас это редкость, люди на грани жизни и смерти были, не до склок.
— А я узнал. Это лётчик, который меня увозить будет, старший лейтенант Пичуга, ты его ещё послал на подмосковном аэродроме. Ругать тебя начал на завтраке, так майор твой, командир, так врезал, кубарем он полетел. Майора ты спас, из того лагеря, где они стоя спали, грели друг друга. А тут его спасателя какой-то залётный чуть не матом. Его ведь там остальные чуть не порвали. Очень тут у тебя авторитет большой, бойцы и командиры твои в глотку за тебя вцепятся.
— Да? Не знал. Надо будет маршрут прокладывать не на тот аэродром, где бойцы покуролесили, а ну другой. Договоришься?
— Хорошо… Механизированную бригаду уже формируешь, две роты в мотострелковый батальон, тыл сформирован. Остальные боевые части, но за личным составом для них и обоих батальонов ты сегодня вечером выезжаешь, технику и людей смотрю готовят. Ну и я улетаю, доложусь.