— Нет наград, ни орденов, ни медалей. Совсем нет, иначе бы наградил. Заслужил.
— Так у меня есть, в вещмешке погибшего капитана-пограничника нашёл, пять орденов «Красной Звезды» и наградные книжицы. Его документы тоже забрал. Много павших было. Кстати, кому и куда их документы сдать, чтобы признали погибшими? Родные знали.
— В штабе сдашь. Ох и хитрый же ты парень, сержант. Ладно, будет тебе орден, передашь награды начальнику моего штаба, он всё оформит.
— Это не всё, товарищ генерал, имею особо секретную информацию, извините, она только для контрразведки или представителей Особого отдела уровня армии и округа. Не армейские дела.
Сразу отреагировал один из политработников, я кстати ранее отметил, что он наверняка из особистов, вот тот и сказал:
— Я начальник Особого отдела дивизии, старший батальонный комиссар Лукин. Что у вас?
— На ухо шепну.
Мы отошли, причём генерал с нами, и Лукин его не прогнал, вот наклонившись к их головам, тихо и сообщил:
— Мне вчера попался немецкий офицер, из бывших русский дворян, Александр Белов, документы его при мне. Чтобы жизнь купить, тот сообщил важную информацию. Он участвовал в первом допросе старшего лейтенанта Якова Иосифовича Джугашвили, командира гаубичной батареи Четырнадцатой танковой дивизии. Это старший сын товарища Сталина. Попал в плен два дня назад. Эту важную информацию срочно нужно передать наверх.
А что, я решил засветиться. Генерал невольно присвистнул, масштаб проблемы оценил сразу, да и особист не сдержал пары матерных слов. Тот заторопился, велел комдиву заняться мной, а сам убежал, явно докладывать, то что мне поверили, было видно. Хотя конечно проверять всё равно будут, но если быстро не доложиться, им же и припомнят. Танк уже забрали, в дивизии останется, нашёлся умелец и погнал куда-то его, экипаж собирали, генерал распорядился, а меня в штаб. Только тогда первые снаряды начали рваться, немцы отошли от моего прорыва, до этого только винтовочно-пулемётная стрельба стояла. Но мы в мёртвой зоне, не доставало. А тут и до пушек дошло, выпускали так свои страхи. Видать после подрыва того штабеля, смогли сколько-то орудий ввести в строй. Дальше один из особистов, с ним штабной командир, начали мои опросы. Красноармейскую книжицу забрали, ордена и наградные книжицы тоже сдал, вот и описал как был ранен под вечер двадцать второго, шрам на виске свежий, багровый, те видели, контузия средней тяжести. Документы спрятал в нише. Сам не понимаю почему. Да и память подводила. Дальше нас собрали и в плен. Ночью сбежал со своими бойцами. Описал кто был, про ротного. А когда вернулся к нашим стрелковым ячейкам, вернул всё своё, кроме винтовки, меня и вырубило, когда очнулся уже день был, наши ушли. Пришлось выживать. У немцев с повозки припасы скрал, четыре дня приходил в себя. А тут на меня осназ наткнулся, с той стороны Буга переплывали. Я вроде отлежался, лучше стало, решил примкнуть. И попросил освободить пленных из лагеря, где меня раньше держали. Те поспособствовали, вырезали охрану, а я ворота открыл. Потом хотел с ними дальше, но темпа не выдержал, свалился, пришлось расстаться. Хорошо деревенские спрятали, на чердаке держали. Да я нормально ходить только к десятому июля стал, головокружений уже не было. А тут обыски, искали раненых бойцов и командиров, а тех, у кого находили, вешали или расстреливали. Вот и ушёл, чтобы молодуха, что меня скрывала, не пострадала. Двинул к нашим, шёл несколько дней, повезло взять этого Белова, на грузовой машине ехал. Из-за машины и рискнул, лень пешком было идти. Также уничтожил посыльного на мотоцикле. Големы работали вокруг моего лагеря, били немцев, вот их документы как доказательство и представлял. Документы обоих сдал, и три десятка документов простых красноармейцев и нескольких командиров, чтобы оформили как погибших. С тел павших собраны.
От Белова якобы узнал о сыне Сталина, ну и поспешил к нашим, сообщить нужно, а Белова ликвидировал. Тот на меня прыгнул. Тут танк нашёл с сухими баками, и поляки напали, но с ними договорился. Из бака грузовика слил бензин в баки танка, ещё две канистры было, и вот был наш прорыв. Теперь докладываю, что и как было. Кстати, генерал не обманул, тут же в штабной землянке и наградил орденом, моим же, что я дал. А четыре оставшихся те прибрали, найдётся кого награждать. Так что прикрепил награду где положено, документы и наградную книжицу, правильно оформленную, мне выдали. Дальше новая линия опросов, уже сам Лукин работал. До трёх часов утра, пока не прилетел самолёт, «У-2» был, меня на него и в тыл. А там дальше на допросы в Особый отдел, крутили только так. Уже поняли, что я у той дивчины под юбкой прятался, так и сказали, да я честно ответил, что так быстро бы не ушёл, если бы не облавы. Ну и остальное, и ведь поверили, всё что якобы узнал от Белова, сообщил. В штабе армии допросы заняли часов шесть, дальше, часа в три дня, снова на самолёт, семиместный, одномоторный, и в Москву. Там меня видеть хотели. Похоже волну с пленением Якова, я поднял немалую, ещё не все об этом знали. А я ещё до взлёта уснул и весь путь до столицы проспал, только два сотрудника Особого отдела армии, что меня сопровождали, не спали.
* * *
— Так сержант, получай документы и справку и свободен, — сообщил дежурный по казарме столичного гарнизона, где я проживал вот уже как неделю.
Да каждый день таскали на допросы на Лубянку. Всю душу вывернули. Это ещё хорошо не в камере держали. Однако информация подтвердилась. Яков в плену, немцы это ярко освещали, моя просто первой была. Каждое слово и мимику от Белова велели передать, протоколируя мои слова. А что, я много что о его плене знал, случайно информация в сети попалась. Серьёзные документалисты работали. Даже сообщил что со слов Белова, когда тот собирался лагерь военнопленных покинуть, за Яковом прибыл конвой, доставить его в штаб командующего Четвертой армией Вермахта. Для допросов. Но увезли или нет, Белов не в курсе, раньше уехал. И на всё это семь дней потратили. Оно надо было? Да, надо, я собирался жить как привык. И вообще люблю бороться с неприятностями, и властью, от этого и не теряю жажды жизни и не устаю от неё. Ладно хоть отпустили без эксцессов, и вот получал направление на дальнейшее прохождение службы. Кстати, моя «СВТ» осталась в штабе дивизии, где на танке прорыв совершил. Мол, нечего мне в тылу с оружием делать, там новую выдадут. Ладно номер старой винтовки из красноармейской книжицы вычеркнули, теперь не буду отвечать за утерю. А так полностью проверки прошёл, пора служить и воевать дальше. На то куда меня сошлют я никак не влиял, а тут изучая направление, понял, что меня отметили как танкиста. Служил в механизированном корпусе? Служил. Прорвался к нашим на танке? На танке. Вот иди и воюй. Направили командиром танка в отдельный танковый батальон, формировался за счёт личного состава и преподавателей Московской академии механизации. Ну и пополняли танкистами с боевым опытом. Меня видимо таким посчитали. Техника тоже с полигона академии, и думаю ушатаны и убиты вусмерть. Да ещё каждой твари по паре. Ад для снабженцев и ремонтников.
Пока же приняв документы, батальон формировался на полигоне академии, как добраться мне объяснили, вот так всё собрал, каска и шинель давно в хранилище, при мне только вещмешок, и двинул в нужную сторону. А повезло попутную машину поймать, довезли колхозники до перекрёстка, а там пешком, и вот они ворота на полигон. Три часа на дорогу потратил. Дальше приняли, штаб батальона тут в одноэтажном здании, оформлять начали, забрав документы и направление, ставить на довольствие. Меня оформили в третью роту, где лёгкие танки в основном, даже танкетки пулемётные, плавающие. Блин, это совсем не весело. Они горят как спички. А тут как раз в штаб зашёл комбат, такой нервный невысокий лысоватый живчик в очках, на учителя сильно похож, видимо один из преподавателей академии, вот и обратился к нему:
— Товарищ майор, разрешите обратиться?
— Разрешаю.
— Меня на лёгкий танк хотят поставить…
— Нет лёгких танков, нет и не будет, — раздражённо бросил тот. — Десять «БТ-пять» что нам обещали, забрали танкисты, того полка, что пополняется у столицы. Им же броневики пойдут.
Это было сказано в общем зале, и командиры, тут и несколько командиров подразделений, недовольно зашумели, эти бронемашины похоже клятвенно были обещаны нам.
— Товарищ комбат, тут есть одно предложение, но тут о себе пекусь. У меня знакомец есть, завсклада в дивизии НКВД, а у них танк неучтённый. Новенькая «тридцатьчетвёрка». Правда, не на ходу, но я понял, что случилось, ввести в строй смогу. Официально нам её не передадут, по бумагам её нет, но я готов добыть её, договорюсь, с условием, что это будет моя машина, я ею буду командовать.
— Так, — осматривая меня, сказал тот. — А ты вообще кто? То, что повоевал по ордену вижу и шраму.
— Сержант Маликов, ранее служил командиром отделения мотострелков в Двести Пятой моторизованной дивизии, Четырнадцатый мехкорпус, — сообщил начальник штаба батальона капитан Тушин, он меня и оформлял. — Направлен к нам командиром танка.
— Нам опытных мотострелков не хватает, а тут готовый командир, — вздохнул майор, и добавил. — Направить в мотострелковый взвод, заместителем командира взвода. Кстати, сержант, данные кладовщика.
— Какого кладовщика?
— Из дивизии НКВД.
— Извините, товарищ майор, я вас не понимаю.
— Так, не хочешь сообщать данные?
— Я не могу сообщить то, чего не знаю.
— Ничего, кладовщиков у структуры НКВД не так и много, найдём. Оформляйте во взвод.
На этом комбат развернулся и ушёл, а я повернулся к капитану Тушину и спросил:
— Товарищ капитан, разрешите написать прошение перевестись в другую часть? В тот полк, что у вас танки и броневики увёл, надеюсь с их командирами договорится смогу.
Капитан несколько секунд смотрел на меня, пристальным взглядом, и на сутки на гауптвахту, ещё два наряда вне очереди, а так оформили в мотострелковый взвод батальона. Больше мотострелков у них в штате не было. Ну а меня под замок, как интересно тут дела делаются. Впрочем, я не расстроился, хоть высплюсь нормально, в казарме столичного гарнизона постоянно тревоги, бойцы бегают. Ночные налёты, не высыпался. Дальше сутки пролетели, вторые и третьи пошли, наряды как раз заканчивал отбывать, когда на кухне появилось несколько командиров, мой комбат и знакомый подполковник, Тарасов, что с интересом меня