— Ну что, сам будешь говорить, или заставить?
— Ты меня не узнал?
— Мы знакомы? — быстро изучив мои документы, а потом ощупывая взглядом лицо, уточнил тот.
— Странно, слухи обо мне ходили по всей Москве и Подмосковью. О моей дружбе с осназовцами.
— Ах ты об этом? Слышал, как же. Ну тут же их нет.
— Сейчас нет. Последствий не опасаешься? Будешь бить, умрёшь, отрезанную голову твою положат на этом столе.
— Своих убивать будешь?
— Кто меня бьёт, мне не свой. А с осназовцами я давно дружу. Умрёшь ой не простой смертью. По пыткам они специалисты, сам видел, как тренировались на немцах.
Запугать того я думаю не смог, но всё же к физическому воздействию переходить не стали. Тот вёл допрос, велел описать с момента как бригада покинула Москву и до встречи с курсантами на заставе. Вот подробно и описывал. Почти час заняло. Тот записывал. Пару раз посыльные забегали отдавали особисту, без понятия кто он, не представился, бумажки. Тот читал, и дальше работал. А потом вдруг внезапно погрузили на машину, да на ту же «полуторку», и с детьми повезли дальше в тыл, под охраной особиста и одного курсанта. Девушка с детьми в кабине, а мы в открытом кузове. Тента не было. И не долго проехали, километров пять, пока не повстречались с немецким мотопатрулём.
— Политрук! — крикнул я особисту, что сидел у кабины, привалившись к борту, подняв ворот шинели и казалось дремал. Только боец-курсант пристально следил за мной, видимо перед поездкой жёстко заинструктировали.
Тот поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.
— Навстречу идёт несколько мотоциклов. Слышу шум их движков. Техника немецкая, я их «голос» хорошо знаю. Если не хочешь тут погибнуть под пулемётами, лучше свернём в лес и пропустим их.
— Не врёшь?
— А смысл? На тебя или бойца мне плевать. А девчонку в кабине и детей жалко. Ради них стоит побороться.
Тот задумался и застучал по кабине. Думаю, если бы я не ввернул то, что на них мне плевать, а детей и медсестру жалко, мог бы и не поверить. Машина начала тормозить. Понятно, что я отлично видел немцев, не спеша ехавших нам навстречу по укатанной лесной дороге, с помощью сканера, скоро те появятся из-за поворота. Три мотоцикла, тяжёлые, с колясками, девять немцев. Старший в звании фельдфебеля. А тут ельник, свернём в него, скроет, пропустим, могут и не заметить, снова на дорогу и дальше. Шанс есть, как я понимаю. Машина встала и особист прислушался, но был довольно сильный ветер, что качал верхушки деревьев, всё заглушал шелест их веток.
— Сворачивай в ельник, быстро, — велел особист шофёру, что встал на подножку и выглянул, вопросительно глядя на политрука.
На до же, всё же последовал моему совету. Особисты обычно сильно недоверчивы, а этот видимо имел неслабый инстинкт самосохранения. Мы едва встали, уперев бампер о ствол ели, когда замелькали на дороге немецкие мотоциклы. Мы напряжённо наблюдали за ними, но по счастью нас не заметили, как и свежий след съезда с дороги. Курсант и водила опустили свои винтовки, и с облегчением вздохнули, а особист вопросительно глянул на меня. Вздохнув, я сделал вид что прислушался и ответил:
— Тихо, можно ехать.
Вот так выбрались на дорогу и покатили дальше. А через четыре километра наткнулись на расстрелянную машину. «ЗИС-5» был, тело водителя лежало у открытой двери, а женщину военврача затащили в лес и долго насиловали, там и убили. Особист, играя скулами, всё зафиксировал. В кузове были патроны и ручные гранаты. Документы тот не забирал, не было их, видимо немцы забрали, ну а мы поехали дальше. Чуть позже встретили расстрелянный обоз, шесть повозок и убитых лошадей, плюс два бойца. Правда, несколько ушло в лес, мотоциклисты не стали их преследовать, позже бойцы вышли, занимались обозом, раненой лошадью, но тут шум нашего движка и те снова спрятались, но опознав как своих, снова вышли. Особист их допросил, по описанию это те же мотоциклисты. В общем, обычная работа таких групп. Так что мы покатили дальше. Там уже без проблем до железнодорожной станции. Около трёх часов ждали, пока не закончится разгрузка небольшого манёвренного состава, боеприпасы привезли и пополнение, так что нас в вагон, медсестра Таня с детьми тоже. Видимо ей приказали передать детей в детдом лично, ну и мы в тот же вагон, а «полуторку» под загрузку. Особист уснул сразу, набегался, пока делами был занят, да о той группе мотоциклистов сообщал. Дальше я больше спал в вагоне, под его покачивание. Сами вагоны полны, беженцев везли, пусть те и грузовые, это никого не смущало. Так и до Москвы. Там нас встретили, причём Таня с детьми с нами в машину, особист попросил встречающих отвезти их в нужный детдом. А что, пусть за нами приехала чёрная «эмка», все с трудом, но вместились, тем более курсанта тот отправил своим ходом.
На месте меня оформили и сразу в камеру. Так что познакомился с соседями, и устроившись на нарах, место только сидеть можно было, под сорок человек, переполнена та, стал размышлять что делать. Почему меня на Лубянку и в камеру можно только гадать, лично я за собой грехов не видел. Да и стоит ли гадать, время придёт, сам всё узнаю, нужно только подождать, вот и стал ожидать. А народ в камере разный, но в большинстве уголовная шушера. Военных, например, было всего трое, если меня не считать, но все из тыловиков, интереса не представляют. Да и видно, что уголовники тут свои порядки наводят и скинули тех вниз пищевой цепочки. Так что в камере за старших именно уголовники. Я задремать умудрился, когда удар по ноге, пнули по ней, заставил меня проснуться, открыв глаза посмотрел вопросительно на рожу местного царька.
— Ты кто по жизни, летёха? — спросил он.
— Исчезни, — нахмурился я и стал устраиваться поудобнее, чтобы ещё поспать.
То, что меня специально в эту камеру сунули, и решили натравить уголовников, было ясно как день. Даже вполне ожидаемо. Тем более конвоир не ушёл и внимательно смотрел что будет дальше, в скрытый смотровой глазок. Поэтому смысла я не видел играть в эти игры, лучше сразу отвечать, жёстко и понятно. Тем более меня это устраивало, люблю бодаться с властями, жизнь так интереснее идёт. Не скучно.
— О, борзый, люблю таких обламывать. Выйди к нам, покажи какой ты смелый.
Открыв глаза, я устало вздохнул и цепко осмотрел одиннадцать уголовников, что вышли к царьку, и спрыгнул с нар, сразу воткнув царьку в живот клинок, кинжал солдата СС. Один из моих личных трофеев. Причём не просто воткнул, а со скоростью швейной машинки ударил три раза, в основном в печень, и тут же присев резанул по опорной ноге того что слева стоял и вставая, вспорол живот тому, что справа от царька, и прыгнул к остальным нанося быстрые, но точные уколы. Пока те осознали, и начали уходить в сторону, отпрыгивая, с криками если не ужаса, то близко, многие пытались прятаться, за спинами других сидельцев, но их выталкивали ко мне. А первых, за кем один спрятался, я также нашинковал в капусту. Ну не смертельно, однако кровь пустил. Другие это видели и рисковать не желали, так что меньше чем за минуту, положил двенадцать сидельцев. Четверо трупы, остальные ещё нет, вот и стал обходить и вскрывать артерии на шее, добивал. Снаружи тревога звучала конвоир поднял, но тревожная группа не сразу прибыла, а когда это случилось, дверь открыли, я уже лежал на нарах. Форма чистая, на амулете личной защиты была защита от брызг крови. Я её активировал перед бойней. Не зря же тот безуровневого класса. Руки я очистил, нож вытер об одежду одного из тел, так что лежал на пустых нарах, и подняв руки показывая пустые ладони, спокойно ждал. Ну да, вполне ожидаемо, накинулись всей сворой боевики местной структуры именно на меня, скинули с нар на залитый кровью пол и начали избивать. За своих мстили. Я профессионально крутился, сжавшись, закрывая голову, но один из ударов всё же достиг цели, вырубило.
Все амулеты я уже снял, снова обыск будет, кинжал искать, который понятно отдавать я не собираюсь. Что радовало, когда начали избивать, на миг призвал в руку сканер и взял отпечатки аур всех, кто в этом участвовал. Чуть позже передам их големам, с приказом найти и уничтожить. Амулета сканера у них нет, но опция видеть ауры, дальность сто метров, имелась. Не то чтобы это прям остро необходимо, хотя жажда мести и злость на них присутствовала. Просто я пугал големами, но таких дел на них не было, кроме убитого особиста, но тот себя там повёл неадекватно, вот и получил. Особиста, что меня сюда привёз, попугал. Теперь же когда ответка уже будет реальной, многие в таких случаях призадумаются. Своя рубашка, она ближе к телу, и жить-то хочется. Просто не люблю, когда меня бьют.
Очнулся я не сразу, видимо удар в голову был хорош, некоторое время выплывал из тумана. Даже подумал о новом перерождении, но нет, судя по частоколу идеальных зубов, сделал себе его, но сейчас два зуба выбиты, тело тоже-самое.
На лице повязка ничего не вижу. Незаметно призвал в руку диагност и проверил себя. Да уж, серьёзно меня отделали, перелом двух рёбер, челюсти, левой ноги и левой руки, это только из серьёзных, а уж гематом и отбитых внутренностей хватало. Били не жалея. Вот и я жалеть не буду. После этого сменил диагност на средний целительский амулет и подлечил. Особенно голову. Туман ушёл, сознание ясное, что радовало, но пока закончил, тем более накопитель пуст, менять надо. Дальше достал сканер и с помощью него не без интереса осмотрелся. Больница, или даже скорее всего госпиталь. Даже узнал место, где тот находится. Медлить я не стал, призвал из аурного хранилища оба голема. Сканер показал, что у двери охрана, боец НКВД, а в палате я один. Повязка на лице, один глаз был повреждён, не видел, что сейчас, день или ночь? Думаю, день, народу для темноты на улицах многовато. Големы подтвердили, день, вот и убрал пока. Буду ждать ночи, их это время. Главное успел со сканера передать слепки аур тех шести бойцов НКВД и конвоира, он участвовал, что меня забивали. Ответим алаверды, тем же самым. А палата так ничего, на уровне для этого времени, и решёток на окнах странно нет, хотя второй этаж, мне поломанному точно не сбежать. Да и охрана у двери. Судя по состоянию гемато