— Вы меня знаете, товарищ сержант госбезопасности?
— Гусь свинье не товарищ. Лицо моё не узнаешь?
— Нет.
— Не запомнил значит, а когда брата моего, близнеца, всемером в камере забивали, это не забыл?
Тот сразу всё понял, пытался отпрыгнуть, но не успел. Один из големов подскочил, и одним ударом сломал ему позвоночник, вышвырнув из строя бойцов. Кстати, такой удар сложен, смертелен, и нужно иметь немалый опыт чтобы и сломать, и не убить. Големы на немцах тренировались, руки набиты.
— Семеро сотрудников Лубянки забили до полусмерти нашего брата, мы близнецы. Мы сюда не вас освобождать пришли, а за местью. Всех нашли, но в этой колонне ещё двое, что избивали нашего брата. Их пытались спрятать от нас на передовой, но не получилось. Убивать не будем, сделаем калеками. Сломаем позвоночники. Это думаю хорошо даст возможность запомнить, что нас трогать не стоит. Ты и ты, выйти из строя.
Те вышли их строя, исподлобья глядя на меня. Подойдя, я осмотрел их, и сказал:
— Не боитесь, молодцы. Характер есть. Даю на выбор два решения проблемы. Пуля в лоб, или перелом позвоночника, как у этой стонущей мрази. Ему выбора не будет, он же крикнул первым бей. Итак, что вы выбираете?
— Пулю, — хмуро бросил крепкий светловолосый парень.
— Пулю, — сказал второй, у которого по щеке потекли слёзы, но и он явно не трусил.
— Хм, уважаю тех, кто перед лицом смерти не трусит, — сказал я и опустил руку с пистолетом. — Дам шанс спасти свои жизни. Я вас отпущу, но с одним условием, вы выплатите свои жизни тем, что за войну уничтожите не меньше ста немецких солдат. Если больше, долг за вами закрыт. После войны навещу, узнаю. Как вам моё предложение?
— Мы согласны, — переглянувшись, сказали оба.
— Хорошо. Так, бойцы и командиры, слушаем меня, сейчас собираете оружие и уходите в лес, там до наших. И поторопитесь. По дороге какая-то техника идёт, скоро тут будут. Бегом!
Строй рухнул и люди начали разбегаться. Ну и мы скрылись в лесу. Примечательно, разбежались все. Те, кому я дал шанс, тоже. Остался один конвоир, что со стонами полз на руках от дороги прочь. Никто о нём и не вспомнил и не подумал забрать. Как интересно. Впрочем, ладно, долги закрыты, даже немного удивляло что всех семерых нашёл и те были живы на момент нашей встречи. Не погибли в боях с немцами. А теперь к финнам. Пора поработать по их тылам. Тем более я пустил информацию, что осназ именно там будет действовать. Что по засвеченным лицам големов, и что я тут разыграл месть близнецов, то решил, что это неплохая идея, и стоит её использовать. Тем более я под личностью Маликова не мстил, в это время лечился, а братья за меня. Кровников искали и наказали. Скажу, что нас в детстве разъединили и тех на Кавказе воспитывали, со всеми традициями. Неплохая идея, работаем по ней.
* * *
Чуть помедлив, но всё же решительно рванул дверь столичной комендатуры на себя, и прошёл внутрь. Сегодня двадцать седьмое февраля сорок второго, четыре месяца прошло с момента побега из больницы.
Надо сказать, произошло немало событий, но все четыре месяца я действовал только по Финляндии. Потери они конечно понесли серьёзные, всех добровольцев из Норвегии, Швеции и Дании уничтожил, когда сбежали те коих не успел. Поняли, что им геноцид устроили. Уже по финским подразделениям работал. Общее количество пятьдесят три тысячи. Однако заканчивать те войну и не думали, сил пока хватало. Да, за четыре месяца результат мог бы быть и посолиднее, но я сначала освобождал лагеря военнопленных, снабжал их техникой, оружием, все свои запасы танков, пушек, автомобилей передал, так что выходили к нашим целые механизированные группы, да под моим командованием. Заранее отправлял самолёт, трофей с финнов, из пленных лётчиков, там сообщали где выходим. И встречали, очень сильно пополнил Ленинградский фронт боевой техникой, а сам тихо по пути утекал при переходе передовой. Ну если коротко, то дело было так. Первый месяц я занимался пленными, но сначала провёл разведку, где лагеря, какая охрана и какие дороги, пути к нашим, заодно с помощью медальона, летая к своим схронам, доставлял на места, и спрятав боевую технику, дальше освободил сразу два лагеря, вооружив и техникой пополнив, взял под командование. Пленный лётчик, капитан ВВС, из наших, улетел в штаб фронта в Ленинград, сообщить и дать карту нашего движения, и где выйдем. Вообще найти у финнов наших пленных лётчиков задача неимоверно сложная. А их просто нет, финны наших лётчиков в плен не берут, да ещё пытают перед смертью. Восемь тысяч пленных тогда вёл и шестьдесят две единицы техники. И мы вышли. А шли так, что громили все финские тылы. Засад хватало, попыток нас остановить, но у меня големы на разведке, всё выявил, и сносил без особых потерь с нашей стороны. Парни оторвались по полной, в плен мы финнов не брали. Я такой приказ отдал. Потом остальные также освободил. Так что весь ноябрь этим занят был.
Потом у немцев угнал новенькую подводную лодку, «семёрку», запасы к ней нужные, боеприпасы и торпеды, и двигаясь часто подо льдом, осваивал управление лодкой, с трудом, но нас троих хватало, стал атаковать финские корабли и транспортные суда и топил, даже зашёл на рейд, стелясь у дна, чтобы лёд не тронуть наверху, расстрелял оба броненосца. Целился в снарядные погреба. Бил с восьмисот метров, когда дальность сканера доставала. Всё же километр. Да, дальность не велика, но это из-за дополнительных опций. Чем-то нужно было жертвовать. Так что декабрь у меня ушёл на финские и шведские суда, да освоение лодки. Отлично этот месяц прошёл, мне больше всего понравилось. Наверное, в душе я подводник. А вот два оставшихся месяца работал чисто по добровольцам в армии Финляндии и самим войскам. Особенно ВВС Финляндии пострадали, зачищал в ноль. Это им за наших летунов. Получил шикарный боевой опыт, это есть, однако время вышло, и пора возвращаться, что и сделал. Было утро двадцать седьмого, девять часов, пятница. Я знаю, что меня арестуют за убийство одиннадцати сокамерников, возможно пристегнут к организации мести за моё избиение, но я хочу видеть, как это всё произойдёт, вышку думаю дадут, вот и увидим кто это сделает, и как. А потом месть, тем кто вынес приговор, и сменив личность, внешность, начать новую жизнь. Разве плохо? Кстати, субмарина и сейчас в медальоне, в порядке, всем пополнена, теперь моя любимица при мне. Так что подошёл к столу дежурного, и протянул справку от врача. Тот с интересом изучил её и протянул руку:
— Документы.
— Не имею. Забрали в конце октября, когда был направлен в камеру на Лубянке. Там забили конвоиры. Очнулся в больнице, вот получил от врача справку и лечился своими силами, покинув больницу. Опасался, что добьют. Недавно только ходить стал.
Тот несколько секунд изучал меня, потом велел ожидать, указав на ряд стульев у стены, и сняв трубку телефона, начал кого-то вызванивать. Судя по тому, что сверялся с моей справкой, речь обо мне шла. Ну да, мне же ещё медкомиссию проходить, но я зашёл через комендатуру, а не госпиталь. Я же, прикрыв глаза, сидел и делал вид что дремал, однако сканер при мне и всё держал под контролем. На мне зелёный ватный зимний комплект формы, но гимнастёрку и кубари видно, шапка-ушанка и валенки. Пусть заметно потеплело, не скажу, что совсем тепло. Оружия не было, ремень пустой. Вот сидел и ждал.
— Маликов? — услышал я вопрос, что вырвал меня из воспоминаний.
Да я вспоминал как мои действия сказались на истории. И кстати, снова никто на меня пока не вышел из других десантников. Ну одна же встреча за столько лет была. Может ещё повезёт? Однако в этом мире явно не было никого из перерожденцев. У меня была надежда что встречусь, может снова магом стать. Шансы мизерные, однако я же своему знакомцу помог, у него такой шанс сработал, почему мне бы не рискнуть? Но пока тишина. Что по изменениям в истории, то в некоторых местах финнов сильно откинули, освободив территории, почти пятьдесят тысяч бывших пленных было выведено мной к нашим, усилили Ленинградский фронт, пополнили части. Да что это, если прорвали блокаду? К слову, тут она началась позже, с середины ноября и не приобрела таких катастрофических последствий. Сильного голода не было. И немцы пока кольцо закрывали, понесли очень сильные потери. Так что месяц город в блокаде был, пока наших не пополнили и те не ударили, подобрали место и время. Хорошо ударили и до сих пор держат, вот и ввозят в город, что нужно. Даже недавно железная дорога заработала, сделали спешно ветку. По остальной войне. Немцы Москву не взяли, но окраины видели, это есть, откинули их сибирские дивизии, спешно перекинутые с Дальнего Востока. Крым ещё держится, немцы с юга забрали часть войск, вот и не смогли немцы наших в море скинуть. В остальном особо изменений нет. Вот такие интересные дела, моё вмешательство и работу по тылам Финляндии трудно объективно оценить, но всё же вклад был и был немалый, иначе наши так легко кольцо блокады бы не прорвали. Хочу продолжить эту практику.
А размышлял же я о том, что меня в камере Лубянки хотели убить. А это так я опознал движения, речь и вообще общую атмосферу, когда меня позвали на правёж, показать, что я умею. Не зря же вперёд вышло одиннадцать сидельцев. Я заказан был, это ясно. А размышлял о том, что сделал ошибку. Да я давно это понял, просто в очередной раз анализировал. Ликвидировал я лишь исполнителей. Ну часть живы, просто наказаны переломом позвонков. А заказчик вышел сухим из воды, и самое важное, я не знаю кто это. И этим нужно заняться, найти его. Пытался раз меня убить, попробует и второй. Так что тут в Москве я в основном как раз из-за этого, а не только посмотреть, что там дальше со мной будет. А тут этот голос с вопросительными интонациями, так что открыл глаза и посмотрел на говоруна. Передо мной стоял молодой лейтенант, что с интересом меня рассматривал. Увидев, что я обратил на него внимание, кивнул головой, говоря:
— Идём за мной.
Засады не было, меня начали оформлять, написал заявление на получение удостоверения по утрате, выдали бумагу на медкомиссию и отправили в госпиталь. Туда уже позвонили, сообщили, примут. А я всё ждал реакции того, кто меня в камеру Лубянки определил, и не дождался. Медкомиссия за два дня пролетела, мне удостоверение сделали, проверка моя завершена, действительно лейтенант Красной Армии на излечении. Не дезертир или нечто подобное. Никакой информации о моём аресте те не нашли, я у лейтенанта вызнал, за плитку шоколада. Как интересно. Видимо отыграли всё назад, не этого я ждал, возвращаясь в Москву. Мог тот что это всё устроил, понять, что могу и за него взяться? Да вполне. Мстительная натура моя уже известна, и то что постараюсь найти всех фигурантов, думаю тоже. И я не собираюсь забывать. Надо изучить журнал регистрации на Лубянке. Там вроде пишут кто отвечает за арест или задержание. Так что пока проходил медкомиссию, напомню, это два дня заняло, ночью мои големы аккуратно проникли в здание Лубянки, и вырубив дежурного и его помощника, изучили журнал. Весело. Для начала он новый, с начала месяца ведут, и потом, нашли нужный журнал в шкафу архива, где должна быть отметка о моём задержании и помещении в камеру, но страница со всеми записями отсутствовала. Вырезана лезвием, судя по следам. Архив конечно взяли с шумом, но ушли чисто, без трупов. А понять поймут, что интересовало, тот журнал големы оставили открытым на нужной стран