— Да я не о помощи…
— А про все остальное я тебе ничего ответить не могу. Не знаю. Я ведь и вчера не мог бы тебе сказать, что будет завтра.
Это все верно, и это я знала. Я никогда не спрашивала, есть ли у него другие. Дело не в других, дело во мне. Ему я простила бы любых других женщин — вопрос только в том, что он готов мне простить или не простить, хотеть от меня и со мной или не хотеть. Ребенка со мной он не хочет. А я уже теперь всегда буду с ребенком. С его ребенком.
— Сказать тебе, когда он родится?
— Как хочешь. Делай так, как считаешь нужным. И я буду делать, как считаю нужным.
— У тебя когда день рождения? — спрашиваю я.
Я понимаю вдруг, что даже этого о нем не знаю. И он обо мне не знает ничего.
— 5 февраля.
Водолей. Мужской знак. Водолеи — самые сильные, смелые, самые прекрасные мужчины. Что там у Водолеев с Козерогами — я не помню. А сейчас надо уходить — и остается понять только, как уходить — так просто?
— Я все поняла. Все будет так, как ты хочешь. Мне достаточно того, что у меня есть ребенок — большего подарка ты мне сделать не мог. Я сейчас уйду.
— Можешь не уходить.
Последнее, что я запоминаю — узкая спина Ивана на матрасе.
Когда он выходит меня проводить, соседка снова стоит у двери в кухню. Это странно, но сейчас она молчит.
Но лучше бы говорила.
Вот и все. Конец этой истории.
Вечером я поехала к маме. Работать я все равно не могла — а ей сказать надо, и надо сделать факт моей беременности публичным, и осмыслить его, и обрадоваться ему наконец.
И мама меня не подвела. Она обрадовалась. Она даже не стала говорить, что я во всем виновата. И даже не стала расспрашивать, от кого ребенок, и берут ли меня замуж, и прочее — ничего не стала. Я сама ей сказала, что ребенок у меня по любви, но замуж не берут, и жить я буду одна.
— Ну и ладно, — неожиданно ответила она. — Ну и поживи одна. Вырастим. Нашла, значит, своего Володю?
— Нашла.
— Это главное. Все остальное значения не имеет. А раз ребенок от него — значит, действительно настоящего нашла, какой тебе нужен был. Ребенок — дар небес, как ни крути.
Вот какая у меня оказалась мама. И как ни горько, что всего этого нельзя рассказать папе — мама у меня есть. И бабушка у моего ребенка, значит, будет.
А домой в этот день я решила вернуться все-таки. Потому что если не возвращаться — значит, и завтрашний день насмарку. Мне надо собраться, собрать волю в кулак — и дописать роман, все закончить. Тогда я буду звонить Василию Игоревичу, выяснять свою дальнейшую финансово-карьерную судьбу, и сделать это нужно как можно скорее. Поэтому я поехала домой — а на подходе к дому мне позвонила Светка.
— Машка, я в Шереметьево. Ищу такси. Пустишь переночевать?
— О-О-О!!!
Это самое лучшее, чем мог закончиться этот день. Сегодня ночью я не буду одна.
Светка влетела похорошевшая, загоревшая, как будто вернулась с курорта — яростная и прекрасная.
— Ну, — сказала она, поставив сумки на пол, — рассказывай!
— Сперва ты рассказывай!
Мы уже сидим на кухне.
— Нет, я потом. Я потом, а сперва ты. А я пока послушаю, поем — есть у тебя что-нибудь? Я же жрать хочу, не могу же я жрать то, что в самолете дают! Выпью — вот гляди, что я нам из дьюти-фри притащила! — а потом и сама чего-нибудь расскажу.
Я начала готовить, накрывать на стол и рассказывать — только от виски отказалась. А поскольку отказалась — начать пришлось сразу с главного.
— Нет, Светка, не буду, пить не буду. Я ребенка жду — и виски на ближайшие полтора года отменяется.
— О-ба-на! Я же бутылку уроню. Ты бы хоть предупредила, я бы на стол ее поставила!
— Да я сама только сегодня узнала.
— Вовремя же я приехала!
— Еще как вовремя. Ты даже не представляешь как.
Я рассказала ей про все, вкратце, про издательство и про роман. Сказала, что роман почти написан, аванс еще не весь съеден, а сейчас будет решаться, подпишут ли со мной большой, очень выгодный контракт.
— Это я поняла. Я все твое прочитала — потом поговорим, тем более что ты им видимо совсем другое что-то пишешь, так ведь, да?
— Так. С меня спросили дамский роман — ну я и написала им дамский — про своего бывшего мужа. Потому что никаких других душераздирающих историй у меня в запасе не оказалось.
— Ему это не понравится.
— А мне не важно уже, что ему понравится. Тут еще столько всего выяснилось — я тебе расскажу, но только не сейчас, потому что не хочу сегодня в грязи копаться. Там еще дряни много оказалось, не только… Я Борьку встретила и ему рассказала, и в романе все написала — расквиталась по полной, если бы специально хотела поквитаться — лучше бы не получилось. А я даже и не хотела, само вышло. Козероги, говорят, мстительны.
— Тяжко тебе будет. Я за тебя страшно рада, и ребенка ты одна вырастишь — но растить ребенка лучше бы от любимого, а не от того, о ком потом всю жизнь будешь с трудом вспоминать. Я потому и не завела детей до сих пор — хотя, возможно, я не права.
— А ребенок не от Сергея.
Тут уже Светка замолчала. Надолго. Этого она не ожидала никак. Потом налила еще, выпила, и тихо сказала:
— Вот это да.
— Прости, не рассказывала ничего.
— Да чего прощать-то. Дело твое. У меня просто слов нет. Вообще никаких слов — потому что я тебя совсем не знаю, оказывается.
— Я сама себя не знала. Мне сейчас все приходится это говорить — что я сама себя не знала.
— А его я, разумеется, тоже не знаю?
— Его никто не знает. И не узнает.
— Почему?
— Потому что он не хочет ребенка и у нас с ним больше уже ничего не будет.
— Ты же говоришь, что ты все сегодня только выяснила!
— Сегодня. Сегодня выяснила и одно и другое. Сегодня тоже день получился длинный.
Интересно, думаю я, будут ли у меня еще в жизни когда-нибудь такие же длинные дни? Такие же, как сейчас. Нет, наверное, таких длинных дней уже никогда не будет. Надо запомнить их, накрепко.
— У тебя был роман?
— У меня был самый прекрасный роман в жизни. Он сегодня закончился. А ребенок остался. Я тебе расскажу, в подробностях даже наверное расскажу — я никому об этом не рассказывала, ни единому человеку — и я очень хочу рассказать. Но не сегодня. А может, и сегодня.
— И что, все? Насовсем?
— Да. Точно, что насовсем. Просто, понимаешь, у меня могло не быть в жизни такого счастья — а оно было. Я почему-то с самого начала готовилась к тому, что оно будет очень коротким — так оно и оказалось. А вот что будет ребенок — этого я предположить не могла. Этого никто не мог предположить. Так что я получила от жизни все, и даже с горкой.
— Ты погоди — получила! У тебя все сейчас только начинается — с ребенком.
— Вот и я о том же. Одно я получила — а другое только начинается. Я самый счастливый и самый удачливый человек, я думаю.
Светка берет сигарету — и оглядывается на меня: курить-то можно?
— Кури, кури пока. Я хоть понюхаю. Я ведь тоже тут без тебя курила — а теперь все уже.
— Ты еще и курила. С ума сойти.
— Сейчас только одно надо сделать, действительно — на развод подать как можно скорее. Ну и роман дописать.
— С разводом — никаких проблем, если он только специально вставлять палки в колеса не захочет. Я тут человек опытный, все знаю, что и как, и юристы по этим делам есть свои — помогут.
— Я тоже думаю, что не будет никаких проблем. Потому что — как ни цинично это звучит — если Сергей будет возражать, думаю, Борька мне поможет. Борька, кажется, на Сергея страшно зол — и вот тут я свою вину чувствую — я их насмерть поссорила. У Борьки, кстати, в субботу свадьба, я обещали прийти. Пойдешь со мной? Не хочу я одна, тем более теперь.
— Пойду, если это удобно. Борька ничего вроде мужик, не жлоб. Ты невесту его видела?
— Видела, один раз. Тоже вроде ничего.
— А еще много народу будет? Мужики будут?
— Так тебе-то что теперь мужики? У тебя же Фриц.
— Фрица нету. Фриц был да весь вышел. Я свободная женщина, и мне срочно надо развлечься.
— Почему?! Ты же мне так про него писала, так все хорошо было!
— Потому что, Машка, как уже не один раз было сказано, все мужики козлы. Это неотъемлемое их свойство. И заграница нам тут не поможет.
Вон оно как. Печальная история про Фрица, который тоже, разумеется, оказался козлом, закончилась часам к трем ночи. Мы легли спать изможденные — каждая своей историей.
ЭТО — СЧАСТЬЕ?
А наутро позвонил Василий Игоревич — и предельно корректно поинтересовался, как мои дела. Я сказала, что дела отлично, с финалом произошла некоторая задержка — но она будет исправлена в ближайшее время. Если, конечно, его все это устраивает и ему вообще нужен финал всей этой истории.
— Финал мне очень нужен. Я бы очень хотел счастливого финала. Во всех отношениях.
Двусмысленность этой фразы я опять по привычке попыталась проигнорировать, отметив, правда, что для человека, которого ткнули носом в семейные разборки с грязным бельем и поставили в крайне неловкую ситуацию, он ведет себя достаточно достойно. Как будто и не было ничего.
— То есть текст вас устраивает?
— Более чем устраивает. В связи с этим у меня к вам небольшое предложение. Если вы согласны на прежние условия — то есть подписать контракт на серию романов и быть связанной с нашим издательством на довольно длительный срок — я хотел бы начать уже раскручивать этот проект. Для бизнеса это необходимо.
— А что от меня требуется?
— Для начала — небольшая презентация. Фуршет, пресса, деловые партнеры. Нам надо вас предъявить миру и сказать, что мы зажгли новую звезду. Ну и потом потихоньку начать пиар-компанию.
— Зажгли звезду… Ну что ж. Звезду так звезду.
— Вы не рады?
— Почему, рада. Мне очень нужен этот контракт, и если моя работа вас удовлетворяет, я не отказываюсь.
Про себя я думаю, что, если весь мир — или хотя бы большая его часть построена на обмане, если и впрямь не обманешь — не продашь, и пословицы и поговорки русского народа действительно являются «школой жизни» — я тоже имею право на небольшой обман. В контракте не было прописано, что я не имею права рожать детей. Говорят, такие контракты тоже существуют, Светка мне рассказывала, что в некоторых местах при устройстве на работу подписку дают на эту тему — но в нашем контракте об этом не было сказано ни сл