Здесь была обратная крайность.
Шаткая, едва выдержавшая вес горгониды лесенка, обшарпанные стены, покрытые надписями так густо, что я принял их за обои...
Приглядевшись, я понял, что это своего рода стена объявлений: "Белашвейка Матильда пренимаит по читвергам и субботам в номире сто двинацать по Шарлоткаяблачной улеце"
"Белашвейка Агнесса. Ул. Круасанов. Сапоги и Плётка за щёт закащика".
Ну, и так далее...
Наконец я набрался храбрости и постучал.
Никто не откликнулся.
— Может, она спит?.. — неуверенно спросил я у Лолиты. Та окатила меня презрительным взглядом и я понял, что сморозил глупость.
В таком шуме спать ПРОСТО НЕВОЗМОЖНО. Как пытаться уснуть во время бразильского карнавала.
Я постучал громче.
Дверь отворилась.
Не нараспашку.
А тихо и зловеще отошла на пару сантиметров...
По моей спине побежали толстые мурашки с холодными липкими лапками.
Но Лолита уже действовала.
Откуда ни возьмись, в её руке сверкнул меч. Остриём она толкнула дверь, открыв её до конца, осмотрелась, а затем пригнулась и стремительно шагнула внутрь.
— Входи, Оторва. Здесь никого нет.
Встрепенувшись, я перешагнул порог.
Нет, я вовсе не испугался, что в квартире будет ждать нечто опасное и потому пропустил Лолиту вперёд.
Просто всё произошло очень быстро. Дверь приоткрылась, и пока в моей голове, одна за другой, возникали картинки из ужастиков, Медуза уже всё осмотрела.
— Лолита, — позвал я из тёмной прихожей. — А ничего, что мы врываемся вот так, без приглашения? Может, она просто выскочила за хлебушком, а дверь прикрыть забыла...
— Думаю, что ничего, Оторва, — голос у неё был таким странным, что я поневоле сделал несколько шагов внутрь, словно меня тянуло магнитом. — Хлеба у нас не продают, да и дверей наёмные убийцы не забывают прикрыть.
Последние слова были лишними. Я и сам уже это понял.
В крошечной квартирке царил разгром.
Нет, не так.
В крошечной квартирке ЦАРИЛ РАЗГРОМ.
Стены были пробиты в нескольких местах, на полу валялись куски штукатурки. Симпатичная люстра под потолком перекосилась, свечки с неё осыпались и валялись среди битого стекла.
Зеркало над кроватью щерилось острыми зазубринами, а покрывало было смято так, словно по нему кто-то прыгал и катался.
Занавеска с окна сорвана, клетка певчей ящерки открыта, и корм рассыпан по поддону.
Цветок в горшке, напоминающий фикус, безжалостно сломан и моргал на нас грустными глазками.
— Не похоже на ограбление, — чуть пригибая голову под низким потолком, Лолита подошла к фикусу, и подобрав с пола ленточку, выпрямила и обвязала ею сломанную ветку. Фикус благодарно зашелестел листочками.
— Согласен, — кивнул я. — Это было нападение. Но... прямо в квартире? Она же всегда была сверхосторожной. Сигнализация и всё такое.
— Может, это был гость, от которого она не ожидала подвоха, — проговорила Лолита. — Или... Не знаю. Кому придёт в голову нападать на наёмного убийцу?
Я был в полной растерянности. Мне всегда казалось, что у Кассандры иммунитет к такого рода неприятностям.
Я что хочу сказать: Кассандра — опасная девушка.
Это ОНА случается с другими.
Трудно представить того, кто осмелится хотя бы ПОСМОТРЕТЬ косо в её сторону.
В животе поселился ком из рыболовных крючков, внезапно пересохшее горло сжалось от дурных предчувствий.
— Это всё из-за меня, — сказал я сдавленным голосом.
— Оторва, не говори ерунды, — Лола внимательно что-то разглядывала на полу. Для этого ей пришлось согнуться в три погибели, но сейчас оттопыренный круглый зад Медузы не вызывал у меня никаких посторонних мыслей.
— Нет, правда, — я принялся с жаром доказывать свою гипотезу. — Она ведь всё время была поблизости. Охраняла меня от известных лишь ей неприятностей... И некоторые об этом прекрасно знали. ИМ был нужен я, и ОНИ не хотели, чтобы в самый неподходящий момент вмешалась наёмная убийца.
— Кто такие эти "они"?
Удивительно, как быстро Лола перенимала дурные привычки. Вот сейчас, например, она показала кавычки в воздухе... И сделала это с ОГРОМНЫМ сарказмом.
— Ну знаешь, "ОНИ", — я слишком устал, чтобы объяснять такие элементарные вещи. — Прячутся за ширмой и дёргают за ниточки...
— Да уж, ну и картинку ты нарисовал.
— А ещё зловеще хихикают, сделав очередную гнусность.
— А теперь и раскрасил.
Я обвёл беспомощным взглядом голые стены. Рядом с одним из гвоздиков, на котором раньше висели картины, зияла дыра размером с большую тыкву. Очевидно, там был тайник, — содержимое которого скромной кучкой валялось на полу.
Я разгрёб её носком ботинка. В глаза бросился яркий клочок картона, и подняв его, я понял, что держу в руке фотографию "полароида".
На ней была Кассандра.
С другой причёской и в более скромном наряде, чем я привык, но несомненно, это была она.
Снимок был старый, почти выцветший. Так что прошло ещё несколько секунд, пока у меня в голове не щёлкнуло.
Кассандра стояла на фоне Эйфелевой башни.
Сердце стукнуло глухо, словно провалилось в мешок с песком.
Я оглядел разгромленную комнату ещё раз.
Теперь, когда я знал, куда смотреть, я увидел... Цейсовский бинокль на кожаном ремешке, свисающий с крючка на двери. Разбитый абажур от лампы Тиффани, флакончик духов в форме яблочка... То-то мне иногда казалось, что я узнаю аромат!
— Что происходит, Лолита? — господи, как я радовался тому, что горгона была рядом, и я мог адресовать своё недоумение кому-то ещё. — Это же... Это же вещи из моего мира!
Конспиративная квартира, куда меня как-то ночью затащила Кассандра, тоже была набита вещами, набранным в советских комиссионках.
Но тогда Кэсси объяснила, что ей втюхал это барахло знакомый дизайнер...
— Знаешь, какое самое простое объяснение? — спросила Медуза. Я видел, как ей тесно и неуютно в крошечной разгромленной квартирке, но уйти отсюда был ещё не готов. — Она тоже из твоего измерения. И всё это — память. Просто безделушки, которые не давали забыть, откуда она родом.
— Она никогда не говорила, что является моей землячкой, — сказал я. — Как-то она сказала, что попала в Сан-Инферно в восемь лет. И не помнит своего родного мира.
— Ты меня не дослушал, — мягко заметила Лолита. — Но то, что я скажу, тебе не понравится.
Я махнул рукой.
— Мне и так много чего не нравится. Так что, одной неприятностью больше, одной меньше...
— Она следила за тобой.
Я моргнул.
— Фотография старая, Лола. Может, она сделана ещё до моего рождения. И потом: я никогда не бывал в Париже.
Лолита устало опустилась прямо на пол. Её ноги вытянулись до середины комнаты.
— Убийцы иногда берут заказы на стороне, — сказала она. — Высокие стандарты Гильдии известны и за пределами Сан-Инферно.
— К тому же, это идеальное преступление, — кивнул я. — Сделал дело, и — в портал. Всё шито-крыто.
На душе полегчало.
Наверняка фотография — это какие-то старые дела Кассандры. Она ведь лежала в тайнике, среди других памятных вещичек, не предназначенных для чужих глаз.
Тогда напрашивается вывод: в тайнике было ещё что-то. Что-то, из-за чего и разгромили всю квартиру.
Я подумал: а что я вообще знаю о своей девушке?.. Да почти ничего.
Ну, она немного говорила о прошлом: как сюда попала, как училась в школе убийц... Но о том, как она живёт СЕЙЧАС, чем занимается — я не знал.
Как-то так вышло, что встречались мы в-основном в "Чистилище", и я считал, что это логично: ресторан, пентхаус со всеми удобствами...
К тому же, Кассандра никогда не изъявляла желания пригласить меня к себе. И я уважал её желание. Точнее, относился к нему снисходительно: должны же у опасной девушки быть свои "секреты"...
Она приходила и уходила, когда хотела, и я никогда не спрашивал, чем она занимается, когда мы не вместе.
Отчасти потому, что НЕ ХОТЕЛ этого знать.
И вот теперь поплатился.
Кассандра пропала, а я даже предположить не могу, что случилось.
Может, это какие-то старые разборки, и ко мне они не имеют отношения. А может, всё случилось из-за меня: в своём рвении опекать меня от любых неприятностей она перебежала дорогу тому, кто не гнушается грязными методами...
На ум сразу выскочило одно имя: Эрос Аполлон.
Ну что ж, хоть какая-то зацепка.
Я встал на ноги. А потом подал руку Лолите. Та неловко поднялась, стараясь не задевать люстру.
— Лола, ты же сможешь поспрашивать в городе? Может, кто-то что-то слышал...
— Последний, с кем они будут разговаривать — это я, — поморщилась горгонида. — Но я постараюсь.
— Начать можно прямо отсюда, — я кивнул на окно, за которым всё ещё была ночь — хотя мне казалось, что прошла уже целая вечность. — Лоточники, попрошайки...
— Вот тут сразу отбой, Оторва, — горько усмехнулась Лолита. — Неписаный кодекс улиц: никто ничего не видит, никто ничего не слышит.
— Никто ничего не хочет знать, — кивнул я. Города разные, но кодекс улиц одинаков везде. — Знаешь, золото способно развязать любые языки.
Медуза молча вышла за дверь.
Когда она скрылась, я наклонился и поднял фотографию. Сдул пыль и сунул в карман куртки. А потом пошел следом.
Когда мы спустились вниз, магазин под квартирой Кассандры был пуст.
За то время, что мы находились в её доме, магазин опустел. Исчезли носы, вместе с аквариумом, и певчие ящерки, и всё-всё-всё.
На улице тоже не было ни души. Лавки закрыты, нищие и лоточники разбежались.
Словно весь район, включая бродячих собак и гноллов, внезапно переехал.
По мощенному цветными камешками переулку ветер гнал клочки мусора, обрывки ленточек.
Над дверьми жалобно и одиноко звякали колокольчики, которые никто не потрудился снять.
— Вот видишь, — назидательно сказала Лолита. — Нельзя купить пустоту.
Я посмотрел в конец улицы.
Нет, всё-таки сбежали не все... К нам приближалась крошечная фигурка.