– Нет, – ответил Ульф на вопрос Блумквиста. – Профессор ни на кого не работает. Он выше этого.
– Так, значит, вы сможете поговорить с ним в открытую? – спросил Блумквист.
Ульф подтвердил, что сможет.
– Они – то есть байкеры – знают, что Профессор никогда не скажет чего-то, что может доставить другому байкеру неприятности с полицией. Он знает кодекс – вообще-то, это он его написал.
Блумквист задумался.
– А на что же он живет? Некоторые из этих ребят, знаете ли, по шею в торговле наркотиками.
Ульф помотал головой.
– Только не Профессор. У него три квартиры – вполне законно приобретенных. Они достались ему от отца. Он сдает их в аренду.
Блумквист пожал плечами.
– Решил спросить на всякий случай.
– И это был вполне резонный вопрос, – сказал Ульф. – Но Профессор – это и в самом деле нечто особенное. Он пишет книги про байкеров. Вы не слыхали о «Великих нордических байкерских войнах»? Они даже на вокзалах продаются. В каждом киоске обязательно найдется экземпляр. Так вот, это он написал.
Разговор этот происходил по пути, в «Саабе». Когда Ульф припарковался и они вышли из машины, Блумквист спросил:
– Еще одно: вы сказали, Профессор никогда не скажет ничего, что может впутать другого байкера в неприятности.
– Сказал.
– Но вы же собираетесь сделать именно это? Вы хотите найти этого человека, – эстонца, как вы думаете, – который торгует фальшивыми волками. Ведь это наверняка означает для него неприятности?
Ульф замедлил шаг. Блумквист мог оказаться прав, но заранее это знать было невозможно. Вопросы в детективной работе были этаким «делай добро и бросай его в воду» – иногда они давали результаты, а иногда – нет. Он заглянул в ангар. Внутри слонялось некоторое количество байкеров. Сплошная черная кожа и столько заклепок, что хватило бы на небольшой строительный магазин.
– Будто попали в волчье логово, – заметил Блумквист.
– Вполне возможно, дойдет дело и до волков, – ответил Ульф.
Блумквист был озадачен.
– Не понимаю.
– Поймете, – ответил Ульф.
Ангар примостился на заброшенном клочке земли позади какого-то склада. Раньше здесь, видимо, занимались такелажными работами, и у стены валялись бухты стального троса, который обычно используют на подъемных кранах. Между бухтами троса и забором лежала заржавевшая и помятая стрела строительного крана. Деревянная будка с единственным окном – да и то было без стекол – стояла в конце дороги, усеянной обломками кирпичей. Все говорило о небрежении и строительном запустении.
Они зашли в ангар; помещение было довольно обширным, размером с теннисный корт. У одной из стен выстроились мотоциклы: единая масса хромированного металла, из которой торчали рукоятки широких рулей. На отдельных стендах посреди помещения тоже стояли мотоциклы. У одного из них, у дальней стены, собралась кучка байкеров; они наблюдали за работой механика в синем комбинезоне, который возился с мотором. И тут откуда-то сбоку кто-то крикнул:
– Ульф!
Им махал высокий, хорошо сложенный мужчина в круглых очочках в черной оправе. Он сидел за столом, на котором лежало несколько раскрытых журналов.
– Давай сюда, Ульф!
Ульф пересек ангар; парочка, сидевшая вместе на одном из отдельно стоявших мотоциклов – мужчина и женщина, – проводила проходивших мимо детективов исключительно внимательными взглядами. Ульф кивнул им, и мужчина еле заметно кивнул в ответ. Женщина даже не изменилась в лице, продолжая жевать жвачку в подчеркнуто недружелюбной манере. В носу и в бровях у нее был пирсинг. Левое предплечье украшала татуировка с изображением летучего коня Пегаса.
Блумквист, покосившись в ее сторону, приветствовал ее с изысканной любезностью. Его проигнорировали.
Профессор поднялся из-за стола им навстречу.
– Дружище – что тебя сюда привело? Купил себе байк?
Ульф пожал ему руку.
– У меня есть мой «Сааб», Проф. Этого с меня достаточно.
Потом он представил Блумквиста, и Профессор вежливо с ним поздоровался.
– Я знаю одного Блумквиста, – сказал Профессор. – Он женился на моей тетушке после того, как дядюшка умер несколько месяцев тому назад. Ужасно храпит. Просто сводит ее с ума.
Блумквист нахмурился.
– Сонное апноэ, – заявил он. – Его обследовали насчет сонного апноэ?
У Профессора сделался очень заинтересованный вид.
– Это очень распространенный случай, – продолжал Блумквист. – Человек просыпается до сотни раз за ночь. Понимаете, вы прекращаете дышать, и это вас будит. И в результате вы недосыпаете.
– Надо же, – сказал Профессор. – И это как-то лечится?
– Да, – ответствовал Блумквист. – Лечится. Во-первых, в рот можно поместить такое специальное маленькое устройство, оно держит дыхательные пути открытыми. Или можно купить маску положительного давления. В ней спят всю ночь, не снимая.
– Очень интересно, – сказал Профессор. – Надо бы с ней об этом поговорить. А где можно побольше об этом узнать?
– Есть клиника, занимающаяся расстройствами сна, – прямо здесь, в Мальмё, – ответил Блумквист. – Если хотите, могу найти для вас контакты.
– А вы не могли бы с ним поговорить? – спросил Профессор. – Как думаете? У вас получится немного ему об этом рассказать?
Блумквист преисполнился энтузиазма.
– Конечно. Буду рад помочь. Расстройства сна дорого обходятся нашему населению. Если вы сложите…
– Да, да, – вставил Ульф. – Все это просто замечательно, Блумквист. Но нам нужно кое о чем поговорить с Профессором.
Профессор сделал исполненный щедрости жест, как бы говоря, что он в полном их распоряжении как угодно надолго.
– Мне нужны кое-какие сведения, – сказал Ульф.
Профессор огляделся.
– Сведения? Мои ребята ни в чем не замешаны, это я вам точно скажу. Они чисты, Ульф. Чисты на сто процентов.
– Конечно, – поспешно ответил Ульф. – Нет, ваши ребята тут совершенно ни при чем. Я просто хотел спросить насчет одного человека, который чинит винтажные мотоциклы. У него есть фургон с рекламой. И татуировка – вот здесь, на шее. И еще, как мне кажется, он либо эстонец, либо латыш.
Профессор сощурился.
– Татуированный эстонец с фургоном? Слишком широкая демографическая выборка, Ульф, – он покачал головой. – Прости. Никогда о таком не слыхал.
Ульф выждал еще несколько секунд. Потом, понизив голос, сказал:
– Речь идет о жестоком обращении с животными, Проф.
Эффект последовал незамедлительно. Профессор сдвинул брови; на его лице было написано отвращение.
Ульф сделал жест в сторону стоявшего неподалеку от стола мотоцикла. Это был олдскульный красный BSA с такого же цвета коляской.
– Как поживают мопсы, Проф?
– Прекрасно, – ответил Профессор. Он повернул голову, сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Через несколько секунд над краем коляски показались две мордочки, которые принялись озираться по сторонам. Потом два бурых мопса, каждый – в красном ошейнике того же оттенка, что и BSA, выпрыгнули из коляски и трусцой подбежали к Профессору. Ульф наклонился и дал им понюхать свою руку.
– Они чуют Мартина, – сказал он.
– Как у него дела? – спросил Профессор.
– Никак до конца не выберется из депрессии, – ответил Ульф. – Сначала мы думали, что это сезонное аффективное расстройство, но теперь… в общем, такой уверенности больше нет.
Профессор кивнул.
– Его доктор Хоканссон наблюдает? – спросил он.
– Да.
– Он – лучший, – сказал Профессор. – Это он делал моей Бетси операцию. У нее была опухоль. Доброкачественная, к счастью. Я бы просто не вынес, будь это что-то серьезное.
Ульф сочувственно хмыкнул.
– Мы прирастаем к ним душой, верно? – он замолчал, заметив, что Профессор качает головой.
– Нет, тут что-то не складывается, Ульф. Я только что вспомнил – я и вправду знаю одного человека, который подходит под твое описание, но он никогда бы не стал жестоко обращаться с животными. Все, скорее, наоборот.
Ульф спросил, как его имя. Профессор явно колебался, но, наконец, сказал:
– Кармо Пярн. Но я тебе говорю, Ульф, – он точно не стал бы ничего такого делать, – он немного помолчал. – Скажи: что именно, как вы думаете, он натворил?
Ульф не стал ничего скрывать. Он в подробностях рассказал все Профессору, добавив:
– Только не говори доктору Хоканссону, что я тебе все рассказал. Вообще-то мне не полагалось бы этим делиться – то есть с гражданским.
И тут Профессор начал смеяться. Взбудораженные хозяйским хохотом мопсы принялись скакать на задних лапках, тявкая и скребя передними воздух.
Ульф ждал объяснения.
– Знаете, чем занимается Кармо? – спросил Профессор. – Да, он чинит старые байки, но вообще-то он разводит собак. У него за городом есть псарня. Разводит собак – и тренирует.
Ульф обменялся взглядами с Блумквистом.
– У нас тут есть собаки, которых вполне можно принять за волков, – продолжал Профессор.
Он подождал, как отреагирует Ульф, но Ульф молчал. Тогда он отвел Ульфа в сторону и что-то прошептал ему на ухо. Блумквист изо всех сил старался услышать, о чем идет разговор, но Профессор говорил слишком тихо. Блумквист нахмурился.
Потом Ульф выпрямился, отступил от Профессора и сказал:
– Ну что ж, – а потом добавил: – Вот оно что.
– Да, – ответил Профессор. – Такие дела.
– Теперь понятно, – сказал Ульф, а потом принялся смеяться. Блумквист бросил на него полный упрека взгляд.
Профессор предложил им выпить кофе, и Ульф это предложение принял. Профессор вопросительно посмотрел на Блумквиста, который стоял, поджав губы, но, в конце концов, все же кивнул.
Профессор удалился на кухню, где возле грязной раковины стояла видавшая виды кофеварка, и Блумквист возмущенно воззрился на Ульфа.
– Это было ужасно грубо, – сказал он.
Ульф положил ему руку на плечо.
– Знаю, знаю, – вздохнул он. – Но эти люди… – тут он обвел жестом ангар. – Их нельзя назвать сливками общества, Блумквист. Вы же знаете, как обстоят дела.