, тянувшийся вдоль борта. Он ударил Дикки веслом по лбу, и из того места, куда пришелся удар, широкой полосой стала медленно сочиться кровь. В какую-то секунду Том почувствовал, что у него нет больше сил поднимать и опускать весло, но Дикки все еще продолжал ползать по дну лодки. Том покрепче ухватился за весло и рукоятью ударил Дикки в бок. Распростертое тело обмякло и замерло. Том выпрямился, с трудом восстанавливая дыхание. Он осмотрелся по сторонам. Вокруг не было ни катеров, ни яхт, вообще ничего, только где-то далеко-далеко перемещалось справа налево белое пятно – это была моторная лодка, направлявшаяся к берегу.
Том сдернул с пальца Дикки кольцо и положил себе в карман. Второе кольцо сидело плотнее, но и его удалось снять, оставив кровоточащую ранку на суставе. Том порыскал в карманах брюк Дикки. Французские и итальянские монеты. Он их оставил, но взял брелок с тремя ключами. Потом поднял куртку Дикки и достал из кармана флакон духов в коробке. Во внутреннем кармане были сигареты, серебряная зажигалка, огрызок карандаша, портмоне из крокодиловой кожи и несколько визитных карточек. Том рассовал все по карманам своей вельветовой куртки, после чего ухватился за веревку с бетонным якорем, привязанную к металлическому кольцу на носу лодки. Он попытался отвязать веревку. Узел оказался крепко завязан. Веревка намокла, и развязать ее было невозможно. Ее, наверное, уже года три не развязывали. Том ударил по узлу кулаком. Жаль, нет ножа.
Он посмотрел на Дикки. Мертв? Том присел на узком носу лодки, чтобы убедиться, что Дикки не подает признаков жизни. Прикоснуться к нему, дотронуться до груди или прощупать пульс он боялся. Том повернулся и со злостью дернул за веревку, но убедился лишь в том, что узел затягивается еще туже.
Зажигалка! Он поднял со дна лодки брюки Дикки и порылся в карманах. Потом поднес к пламени сухой кусок веревки. Веревка была толщиной дюйма полтора. Медленно, как все медленно тянется! Том еще раз огляделся. Не увидит ли его на таком расстоянии лодочник? Прочная серая веревка не хотела загораться, лишь тлела и дымилась, и волоски один за другим расходились. Том дернул ее, зажигалка погасла. Он снова зажег ее и потянул за веревку. Наконец она разорвалась, и Том, прежде чем страх успел одолеть его, четырежды обвязал ею голые лодыжки Дикки. Узел он завязал огромный, неуклюжий, сделав его нарочито большим, чтобы не развязался, – узлы он завязывать не умел. Веревка была длиной футов сорок. Теперь он действовал хладнокровнее, увереннее и методичнее. Он рассчитывал, что бетонный груз удержит тело внизу. Тело, возможно, немного переместится, но на поверхность не всплывет.
Том выбросил бетонный якорь за борт. Раздался всплеск. Якорь, поднимая пузыри, погрузился в прозрачную воду и исчез. Он опускался все ниже и ниже, пока веревка не натянулась на лодыжках Дикки. Том к этому времени уже перекинул его ноги через борт и теперь тянул за руку, пытаясь подтянуть к борту самую тяжелую часть тела. Безжизненно висевшая рука Дикки была теплой, но не сгибалась. Плечи по-прежнему находились на дне лодки, и когда Том тащил Дикки за руку, та, казалось, растягивается, словно резиновая, в то время как тело не двигается. Том опустился на одно колено и попробовал приподнять тело сбоку. Лодка закачалась. Он забыл о море – а ведь только его он и боялся. Надо бы перебросить Дикки через корму, подумал он, ведь корма ниже носа. Он потащил безжизненное тело к корме, при этом веревка потянулась вдоль борта. По тому, что она была натянута, можно было понять, что якорь дна не касался. На этот раз Том начал с головы и плеч. Перевернув тело Дикки на живот, он стал потихоньку выталкивать его. Голова Дикки была уже в воде, вся верхняя часть тела была за бортом, но теперь помехой стали ноги; как и плечи, они оказались на удивление тяжелыми и никак не поддавались усилиям Тома. Дно лодки притягивало их, точно магнит. Том набрал побольше воздуха и сделал последнее усилие. Дикки перевалился за борт, а Том потерял равновесие и покачнулся, ударившись о рычаг переключения скоростей. Молчавший до сих пор мотор неожиданно взревел.
Том бросился к рычагу, но лодка в то же мгновение взлетела, описав сумасшедшую дугу. Он увидел воду под собой и протянул руку, чтобы схватиться за борт, но борта не было.
Он оказался в воде.
Судорожно дыша, он изо всех сил рванулся вверх, чтобы схватиться за лодку. Не вышло. Лодка вертелась волчком. Том дернулся еще раз, но лишь глубже ушел под воду, так что его стало накрывать с головой – очень медленно, и тем не менее он успел хлебнуть воды. Лодка уплывала все дальше. Ему уже приходилось раньше видеть, как крутится в подобных случаях лодка; она не остановится до тех пор, пока кто-нибудь не заберется в нее и не заглушит мотор. Оказавшись вдали от нее, он понял, что погибнет; погрузившись с головой под воду, он попытался было грести ногами; шум мотора вдруг стих, потому что вода залилась ему в уши, и он слышал только те звуки, которые издавал сам, – он продолжал дышать, бороться, и еще он слышал, как отчаянно бьется пульс. Том вынырнул на поверхность и бессознательно устремился в сторону лодки, единственного, что плавало, хотя она и продолжала вертеться, так что к ней невозможно было приблизиться. Ее острый нос промелькнул мимо него два, три, четыре раза, а он за это время сумел сделать всего один вдох.
Том стал звать на помощь, но лишь набрал полный рот воды. Он коснулся рукой днища лодки, но тут же отдернул ее, потому что лодка продолжала вращаться. Том в отчаянии потянулся к корме, не обращая внимания на винты. Его пальцы нащупали руль. Он нырнул, но сделал это не вовремя: киль ударил его по затылку и отбросил в сторону. Теперь рядом оказалась корма, он потянулся было к ней, но пальцы соскальзывали с руля. Другой рукой он ухватился за корму, стараясь держаться от нее на расстоянии вытянутой руки, чтобы винты его не задели. Неожиданно он ощутил прилив сил. Рванувшись к той части кормы, что была ближе, он зацепился за ее край, потом подтянулся и нащупал рычаг.
Лодка замедлила вращение.
Том ухватился за борт двумя руками. Смешанное чувство облегчения и неверия овладело им, и тут же он ощутил жжение в горле и боль в груди, появлявшуюся с каждым вдохом. Прежде чем забраться в лодку, он, ни о чем не думая, отдохнул минуты две, а то и больше, собираясь с силами. Наконец Том медленно подтянулся и резко перебросил тело через борт. Он упал лицом вниз, а ноги повисли за бортом. Какое-то время он не двигался, ощущая на кончиках пальцев липкую кровь Дикки; изо рта и из носа у него струилась какая-то жидкость, смешавшаяся с морской водой. Прежде чем пошевелиться, он подумал о своих дальнейших действиях; лодка была в крови, значит ее нельзя возвращать. А еще нужно запустить мотор и решить, в какую сторону следует плыть.
Потом он вспомнил о кольцах Дикки. Пошарив в кармане своей куртки, он убедился, что они по-прежнему там, да и куда они могли деться? Тома одолел приступ кашля, и, когда он стал оглядываться, нет ли поблизости другой лодки и не спешит ли кто к нему, его взор затуманили слезы. Он протер глаза. Лодок не было, не считая той небольшой моторки, что плыла где-то вдалеке. Вряд ли те, кто в ней сидит, обратили на него внимание. Том взглянул под ноги. Удастся ли отмыть кровь? Он где-то слышал, что кровь отмывается с большим трудом. Поначалу он хотел вернуть лодку, и, если бы лодочник спросил, где его приятель, он бы ответил, что высадил его на берегу. Теперь об этом не могло быть и речи.
Том осторожно потянул на себя рычаг. Мотор завелся. Он даже этого испугался, но мотор был отзывчивее и гуманнее моря, а потому не так страшен. Том взял курс к берегу, к северу от Сан-Ремо. Возможно, удастся найти там какое-нибудь место, заброшенную бухточку, где можно будет оставить лодку. А что, если лодку найдут? Проблема казалась неразрешимой. Он попробовал собраться с мыслями, но никак не мог понять, как избавиться от лодки.
Том увидел сосны, безлюдный берег и оливковую рощу в зеленоватой дымке. Он медленно подплыл сначала к правой части пляжа, потом к левой, чтобы убедиться, нет ли здесь людей. Никого не было. Тогда он направился к низкому берегу, тщательно следя за скоростью, поскольку не был уверен, что мотор не выкинет еще какую-нибудь штуку. Скоро нос лодки заскрипел о песок. Он повернул рычаг и выключил мотор. Потом осторожно ступил в воду, подтащил, насколько хватило сил, лодку к берегу и вынес из нее две куртки, свои сандалии и флакон духов Мардж. В этой маленькой бухточке – не больше пятнадцати футов шириной – он чувствовал себя спокойно и в безопасности. Людей нигде не было видно. Тому пришло вдруг в голову, что лодку можно затопить.
Он принялся собирать камни величиной с человеческую голову, потому что ничего тяжелее он поднять не мог. Том бросал их в лодку, но в конце концов пришлось собирать маленькие камни, потому что больших поблизости не было. Он работал без остановки, не давая себе передышки, потому что знал: стоит только расслабиться на секунду, и он тотчас рухнет от изнеможения и будет лежать на берегу до тех пор, пока кто-нибудь его не найдет. Набросав полную лодку камней, он оттолкнул ее и принялся раскачивать, пока вода не начала перехлестывать через борт. Лодка стала погружаться. Том подтолкнул ее и побрел за ней. Она затонула, когда он оказался по пояс в воде. Он с трудом побрел к берегу, а добравшись до суши, рухнул на песок лицом вниз и тотчас же стал думать о своем возвращении в гостиницу: что он скажет и что предпримет в дальнейшем. Из Сан-Ремо следовало уехать до наступления ночи и вернуться в Монджибелло. Но ведь и там придется что-то рассказывать.
13
Том вернулся в гостиницу под вечер, в тот час, когда итальянцы и все прочие ее обитатели, приняв душ и переодевшись, уже оккупировали столики возле кафе и занялись разглядыванием прохожих, не пропуская ничего из того, что могло показаться занимательным. На Томе были лишь плавки, сандалии и вельветовая куртка Дикки. Свои слегка испачканные кровью брюки и куртку он нес под мышкой. Он шел неторопливой походкой, потому что страшно устал, хотя голову держал прямо – ради того, чтобы на пути к гостинице его видели сотни людей. Едва выбравшись из Сан-Ремо, он подкрепился в придорожном баре: выпил пять чашек кофе, не пожалев сахару, и три рюмки бренди. Теперь он играл роль ведущего здоровый образ жизни молодого человека, который проводит день на суше и на море, потому что ему нравится проводить время и там, и там, ведь он хороший пловец, не боится холода и плавает по вечерам даже в прохладную погоду. Он добрался до гостиницы, взял ключ, поднялся в свой номер и повалился на постель. Надо отдохнуть часок, подумал он, но засыпать нельзя, иначе проспишь долго. Он полежал немного и, когда его потянуло ко сну, поднялся и ополоснул лицо под краном. Потом смочил полотенце и снова лег, помахивая полотенцем, чтобы не дать себе заснуть.