Денис поднял голову и, с нескрываемым торжеством глянув в глаза Галине Николаевне, гордо подтвердил:
— Конечно. Куда нам его вонючие деньги? Свои заработаем. Берите себе, Галина Николаевна, вам в вашем возрасте требуется. На лекарства и все такое.
Вдова судорожно сглотнула и закашлялась. Тут, наконец, очнулась Наташа.
— Тетя Галя, ты что? — с ужасом выдавила она. — Как ты можешь на Дашу? Теперь ты видишь, что я права?
— А ты бы помолчала, — грубо прервала ее тетка, охотно перенося внимание на новый объект. — Права она, правильная наша! Сама связалась с уголовником, а других учишь! Думаешь, твой дядя был слепой? Он все видел, все… Мне плевать, с кем ты спишь, но если он угробил твоего дядю, мало вам не покажется! Обоим! Я себя не пожалею!
— Тетя Галя, о чем вы? Какой уголовник? — растерянно лепетала Таша, как совсем недавно ее подруга. — Я не понимаю…
— Ладно, сам пусть не уголовник, — брезгливо сморщилась Галина Николаевна, — кишка у него для этого тонка! Зато братец его жены… Скажите-ка, Кирилл, чем занимается братец вашей парализованной жены, он же по совместительству дядюшка ваших очаровательных дочурок? Охранным бизнесом, да? И у него столь блестящая репутация, что каждый бизнесмен в нашем районе добровольно несет ему часть своего дохода. Чего не сделаешь для хорошего человека, правда? Только удивительно, что такой трус, как вы, решается водить этого хорошего человека за нос. Женя уж на что любил адреналин, и то не рискнул бы. Вы, Кирилл, всерьез поверили, что Женя откроет вашему родственнику глаза на ваши шашни? Я всегда говорила Жене — опаснее всего шутить с трусами и дураками. Кстати, что вы в день убийства делали в подсобке, Кирилл? Искали пресловутую дискету? Или к сегодняшнему дню вы успели придумать версию поумнее?
— Кирилл, ей никто не верит! — Голос Наташи прерывался и дрожал. — Все знают, какой ты хороший, а она просто сошла с ума.
И тут Кирилл неожиданно заорал:
— Молчала б, дура! Чтоб тебе сдохнуть!
Вика, повернувшись к Таше, увидела ее лицо, мгновенно изменившееся, страшное, и сердце вдруг словно остановилось. А потом Вика, похоже, потеряла рассудок, потому что очнулась она от того, что кто-то крепко, почти больно держит ее за руки. Кирилл стоял рядом, задрав голову и пытаясь остановить текущую из носа кровь.
— Успокоились, Виктория Павловна? — Талызин слегка ослабил хватку. — Это ведь не метод.
— Это что, я его так? — с изумлением уточнила Вика. — А я не жалею. Даже если посадите на пятнадцать суток за хулиганство.
— И посадят! — мстительно сообщил Кирилл.
— Ну, если вы будете настаивать… — лениво протянул следователь. — Правда, тогда всплывут сопутствующие обстоятельства.
— Да пошутил я! Зачем мне это надо? — пошел на попятный пострадавший.
— Игорь Витальевич! — Наташа подняла голову с плеча нежно что-то шепчущей ей в ухо тети и четко, ясно произнесла: — Вот все спрашивают, что Кирилл делал в подсобке… А он там со мной встречался, вот и все. Ничего особенного здесь нет. Вам Тамара Петровна подтвердит. Помните, Тамара Петровна?
— Да помню, — вздохнула та. — Застукала я их как-то невзначай, было дело.
Наташа встала и, поддерживаемая Галиной Николаевной, побрела к выходу. Следом потянулись Дашенька с Денисом, быстро прошмыгнул Сосновцев — все и забыли о его присутствии, так он был непривычно молчалив. Потом вышли Тамара Петровна и Кирилл. Марина, встрепенувшись, тоже собралась идти.
— Так я ж тебя обещала отвезти на машине, — напомнила Вика.
— Необязательно, — возразила подруга. — Доберусь.
— Нет-нет, — поспешно вставил следователь. — Я вас обеих вовсе не задерживаю.
А сам стоял и смотрел… и не двигался с места.
— Я, конечно, драться не имела права, — не выдержала настойчивого взгляда Вика. — Но мне было не удержаться, честное слово. Нельзя же быть такой сволочью! В конце концов, мужчина может бросить женщину как порядочный человек, а не…
— Ну, о порядочности речи не идет, — задумчиво пробормотала Марина. — Только вот убийство… неужели он, Игорь Витальевич?
— Или, что куда менее вероятно, она, — не менее задумчиво ответил тот.
— Дашенька? — оживилась Марина.
Вика очень удивилась, поскольку сама сразу подумала о Тамаре Петровне. Странно та себя вела, очень странно! Намеки, подмигивания… Впрочем, хочется верить, что следователь их не заметил.
— А при чем тут Дашенька? — Талызин был явно ошарашен.
— Как при чем? — пожала плечами Марина. — Она получает наследство.
— Судя по всему, она не собирается его получать. Да и вообще, она о нем и не подозревала.
— Вы ей верите?
Игорь Витальевич улыбнулся.
— А какие у меня причины ей не верить? Марина Олеговна, если честно… За что вы так не любите бедную девочку?
— А за то, что после многих лет работы со студентами с трудом верю в бедных наивных девочек двадцати с лишним лет, особенно в наше бурное время. А может, за то не люблю, что ей все вы верите на слово, а остальных считаете нужным перепроверять. Так вы, значит, имели в виду Галину Николаевну? Я вас правильно поняла?
— Да. Она явно узнала о завещании только сегодня и в то же время не могла не видеть, что дело идет именно к этому.
«Вот так-то! — с удовлетворением констатировала Вика. — Галина Николаевна, а вовсе не Тамара Петровна».
— Вы подразумеваете, что она боялась, как бы муж не написал завещание в пользу Дашеньки, и поэтому его убила? Но вы забываете, что она любила его. К тому же ничто не мешало ему быстро разочароваться в Дашеньке и аннулировать завещание. Скорее всего, так оно бы и произошло.
— Весьма сомнительно.
— Наоборот, совершенно точно! Ручаюсь, его увлечение семимильными шагами шло к концу, — фыркнула Марина.
— Мое мнение прямо противоположное, — сердито возразил Талызин.
Вика поняла, что они вот-вот разругаются, и, как ни странно, почувствовала смутное удовлетворение. Вот они двое, оба такие умные и даже чем-то друг на друга похожие, так подходящие друг другу, но пяти минут не могут пробыть вместе, чтобы не поцапаться.
— Ругаться собрались? — весело осведомилась она.
— Да нет, — опомнилась Марина. — Это я так, демонстрирую дурной характер. Боюсь, особых сомнений нет — убил Кирилл. Как отвратительно звучит! «Убил Кирилл». Он живет на средства шурина, да и вообще его боится, поскольку тот — криминальный авторитет. Жена у Кирилла немолодая и не слишком красивая, а парень по природе бабник. Раньше гулял на сторону с опытными женщинами, и все обходилось, а теперь нарвался на непонятливую Ташу, которая влюбилась всерьез. А всерьез ему не надо… да тут еще Преображенский догадался об их романе. Учитывая, что Преображенский знал правду о семье Кирилла, поскольку общался по делам бизнеса с его шурином, ситуация выглядит крайне неприятной. Видимо, Кирилл принял за чистую монету обещание Евгения Борисовича рассказать все жене и, испугавшись, подстроил ловушку в подсобке. Недаром его там видели.
— Ну, еще бы не видели! — вставила Вика. — Он ведь там встречался с Наташей. Ты что, забыла? Тамара Петровна подтверждает.
— Раз бывал в подсобке, ему было легко придумать финт с блоком. Сперва подстроил ловушку с люком… Кирилл тогда якобы случайно вышел не из той кулисы, да? Ничего подобного — он сам открыл люк и, разумеется, не собирался в него падать.
— Зачем? — тихо поинтересовался Игорь Витальевич.
— Что — зачем?
— Зачем открыл люк? Ведь ссоры с Преображенским на тот момент еще не было. Нестыковка.
Марина кивнула:
— Вы правы. Наверное, люк я приплела сюда зря — его оставили открытым совершенно случайно. Господи, ну и трудная у следователей работа! Я бы с ума сошла. Откуда вы черпаете уверенность в своей правоте? Ведь может быть и так и этак.
— Из улик, — пояснил Талызин. — Ни мотив преступления, ни возможность его совершить еще ничего не гарантируют. Улики — единственный объективный фактор.
— И какие могут быть в данном случае улики? Человек, лично видевший, как Кирилл портил блок? Отпечатки пальцев Кирилла на… даже и придумать не могу, на чем. В подсобке их, конечно, тьма, но ведь это естественно, раз они там с Наташей встречались. Что именно вы пытаетесь найти?
Игорь Витальевич не ответил, предпочтя, хмуро попрощавшись, удалиться. Вика с Мариной тоже разъехались по домам.
* * *
Утром Вику разбудил телефонный звонок.
Она глянула на часы. Еще десяти нет, рань-то какая! Все знакомые в курсе, что до одиннадцати ее трогать нельзя. Кто же это такой вредный? А, Сосновцев… И чего ему надо? Строит новые каверзы? Бубнит что-то, со сна сразу и не разберешь. Про мертвое тело, про Талызина… Господи, почти неделя прошла со дня убийства, а директор все никак не успокоится. Так орет, словно тело Евгения Борисовича сей момент лежит у него перед глазами. И чего ему вдруг потребовался Талызин? А потребовался — пускай сам с ним и связывается, при чем здесь Вика?
И она, зевая, спросила:
— А разве Игорь Витальевич не оставил вам номер своего телефона? Вот и позвоните ему, если нужно.
— Но я же объясняю! — нервно выкрикнул директор. — Меня он может не послушаться! Возьмет и пришлет кого-нибудь другого, совершенно постороннюю бригаду. А вам он не откажет и приедет сам. Это будет гораздо лучше! Чем меньше посторонних, тем спокойнее, Виктория Павловна, уж я-то знаю.
— Но зачем ему приезжать, да еще прямо сейчас? — удивилась Вика. — Что за спешка?
— Ну, — понизил голос Сосновцев, — я считал, что в подобной ситуации мы обязаны как можно скорее вызвать милицию. Даже то, что я сперва звоню вам, наверняка противозаконно. Вы думаете, что спешить не надо? Вам-то что, а мне потом могут предъявить претензии. Нет, дольше я тянуть не могу.
Смутная тревога прогнала сон, и Вика осторожно уточнила:
— Так что произошло?
— Я же вам сказал! Нашли тело.
— Какое тело, кто нашел, когда, где?
— Тело Левинсона. Нашла уборщица, в подполе. Нет, не в подполе, а в этом… короче, он провалился в люк. Когда провалился, не знаю, а она увидела утром, когда убирала.