– Так, по-твоему, ты их не ненавидишь? – я смеюсь сухим, пустым смехом.
– Нет. Их ненавидит Бог.
Я представляю, как набрасываюсь на него подобно дикому зверю и одним укусом вырываю ему горло. В этот момент я понимаю, что мне нужно что-то сделать. Ударить, пнуть, плюнуть. Дать ему понять, что нельзя разговаривать со мной таким образом и оставаться безнаказанным. Потому что такие мужчины, даже владеющие магией, по-настоящему понимают только язык силы.
И тут раздается легкое покашливание.
Мы оборачиваемся и видим Хэзер Бэнбери в длинном пальто и с сумочкой. Глаза ее похожи на два камешка.
– Мэйв, все в порядке? – спрашивает она.
Я шагаю к ней, испытывая отчаянное облегчение в присутствии взрослого, обладающего какой-никакой властью.
– Вообще-то нет. Этот парень не хочет оставить меня в покое.
– Какая игра! – усмехается Аарон и тут же пожимает плечами. – Так что, Мэйв, считать это третьим разом?
– Да, – отвечаю я.
– Фантастика, – произносит он, разворачиваясь, и бросает на ходу: – Наслаждайся адом.
Несмотря на то что он ушел, я все еще ощущаю озноб. Что же будет после трех?
– Все нормально, Мэйв? – снова спрашивает Хэзер. – Кто это был?
– Да так, просто один неприятный тип.
– Хм-м.
Я гадаю, не слишком ли это большое совпадение – ее появление. Ветер вздымает ее волосы, и на мгновение я снова ощущаю запах меди. И чего-то скрытого, вроде какой-то борьбы.
– Ты куда идешь?
– На автобусную остановку.
– Хочешь, провожу?
– Нет, все в порядке. Он ушел.
– Скажешь, если он снова тебя побеспокоит, ладно?
Судя по тому, как она произносит слово «он», она догадывается, что Аарон не какой-нибудь шизик, околачивающийся возле школы для девочек. Что он представляет собой нечто другое. Нечто, ей знакомое.
Запах меди исчезает. Хэзер как будто собирается сказать мне что-то важное, но в последнюю минуту передумывает.
10
Наслаждайся адом.
– Звучит немного… банально и избито, правда?
Сегодня четверг, вечер. В понедельник начинаются тесты. Теперь, когда начались занятия в школе, мы не можем больше встречаться на теннисном корте, поэтому сидим в «галопирующей личинке». На парковке у «Макдоналдса».
– В общем, когда появилась Хэзер, было такое чувство… Не знаю. Какое-то изменение в атмосфере.
Ро хмурится.
– Хэзер? Напомни-ка…
– Учительница-подружка Мэйв, – объясняет Фиона и смотрит, как я скривила лицо. – Что? Я не издеваюсь. Это правда!
– Она консультант, а не учительница.
– Что еще сказал Аарон? – спрашивает Ро, гладя мои волосы. – Что-то, что нам пригодилось бы? Против «Детей Бригитты».
«Он сказал, что у нас нет будущего, и я ужасно боюсь, что это правда».
– Ничего. Ничего особенного, – неуверенно отвечаю я. – Сказал, что видел тебя. В колледже.
Ро удивленно моргает.
– Я его не видел.
– Может, они стали лучше маскироваться. Следят за нами незаметно.
Лили погружает пальцы в пакетик с соусом и облизывает их.
– Мне кажется, за мной точно следят.
Все мы в изумлении поворачиваемся к ней.
– Что?
– Говорю, за мной точно следят.
– Как? Почему ты так решила?
Она замолкает и ерзает на месте. Подбирает слова. Затем говорит:
– Сегодня за мной до школы шел какой-то мужчина.
– Какой мужчина? – спрашиваю я.
– Не знаю.
– Ты его видела раньше? – мягко спрашивает Фиона, понимая, что после реки у Лили плоховато с распознаванием лиц.
Лили в ответ вздыхает.
– Лил, это очень важно.
– Может, для вас и важно, – говорит Лили равнодушно. – Но я ведь могу и поджарить их, если что, так что не боюсь.
Ро озабоченно ерзает и смотрит на меня.
– Может, вам двоим вместе ездить на автобусе по утрам?
– И какой мне толк от Мэйв? – спрашивает Лили, не дожидаясь, пока отвечу я. – Она же просто читает мысли. И то не так уж удачно.
Мне хочется поспорить, но в принципе она не так уж и неправа. Да, мне требуется слишком много сосредоточенности и фокусировки, чтобы проникнуть кому-то в сознание – особенно в случае с незнакомым мне человеком. Я и вправду вряд ли чем-то смогу ей помочь. Но я соглашаюсь ездить вместе.
– Думаешь, они попытаются завербовать Лили? Разузнать, в чем именно заключаются ее способности? – спрашивает Фиона, немного обиженная на то, что никто не пытается разузнать о ее способностях.
В школе нас ожидает очередной сюрприз – собрание для всех учениц третьего, четвертого, пятого и шестого годов обучения. Правда, в школе Святой Бернадетты нет достаточно большого зала, чтобы разместить всех, поэтому собрание проводят частями, начиная с самых младших учениц. Весь день по всей школе ходят слухи о том, что будет на этом собрании, но мы, как самые взрослые шестиклассницы, не удостаиваем их своим вниманием.
– Это потому что они привели в школу каких-то молодых людей, которые хотят поговорить с нами, – говорит Фиона, вытягивая шею и наблюдая за вереницей четвероклассниц, заходящих в двери главного зала. – Типа как будто знаменитостей. Хотя это обычные парни.
К концу учебного дня подходит наша очередь. Из-за того, что нас довольно мало, нас объединяют с пятиклассницами. Все держатся обособленно, боясь смешаться с ученицами другого года обучения.
У дальней стены зала стоят трое парней лет двадцати с небольшим. На какое-то мгновение мне кажется, что сейчас они начнут петь – они даже встали так, будто подготовились к подтанцовке, и выглядят каждый по-своему, словно учитывали вкусы разных девочек. Один широкоплечий, с простоватым, но добрым выражением лица, похожий на парня, который запросто может построить хижину из бревен, а потом занести тебя туда на руках. Другой – худощавый, с острыми чертами и с небрежной прической, похожий на Ди Каприо в девяностых. Третий выглядит как мультяшный астронавт. Все они улыбаются, глядя на нас. В зале наступает тишина, прерываемая смешками и перешептыванием, похожими на гул в пчелином улье.
– Добрый день, девочки, – начинает мультяшный астронавт. – Большое спасибо за то, что… эм-м… приняли наше предложение и согласились выслушать нас.
Смех усиливается, как будто он произнес какую-то настоящую шутку.
– Меня зовут Итан, – говорит астронавт.
– А я Джереми, – говорит красавчик.
– А я Том! – подает голос широкоплечий и вскидывает руки в приветственном жесте.
– Убейте меня, – шепчет мне на ухо Фиона.
– Мы хотим обсудить с вами один вопрос, затрагивать который, честно говоря, в любом случае неловко… – начинает Итан. – Поэтому я выскажу все прямо как есть, понравится вам или нет. Но вы все красивые, умные девочки с блестящим будущим, и нас попросили поговорить с вами, чтобы… ну, чтобы не дать плохим людям испортить вам жизнь.
Шепот в зале усиливается. Мы с Фионой и Лили озабоченно переглядываемся.
– Бог знает, сколько в мире и без того несчастных матерей-одиночек среди подростков, – с улыбкой добавляет Джереми.
Гул нарастает. Кто-то неуверенно смеется.
– В общем, мы поговорим с вами насчет секса и отношений, – подводит итог Том.
Далее следуют самые странные и неловкие сорок минут, которые я проводила в школе Святой Бернадетты, а ведь я однажды была несколько часов заперта в кладовке с проклятой колодой карт Таро.
Несмотря на объявленную тему, выступающие совсем не говорят о сексе. Они говорят о том, как не заниматься сексом. О том, как часто подводят презервативы, о вреде таблеток для женского организма, о том, что гормональная контрацепция – это многомиллиардная индустрия, похожая на опиоидный кризис в Америке. Затем наступает черед «театрализованного представления».
Ну или того, что они назвали «представлением в лицах».
Вперед выходит пятиклассница по имени Амелия, которая чем-то напоминает мне Лили до реки: немного простоватая и наивная, словно погруженная в свои фантазии.
Итан берет рулон клейкой ленты, и мне на какое-то мгновение кажется, что он собирается заклеить ей рот. Но он только приклеивает достаточно длинный кусок ленты на ее школьный джемпер.
– А теперь представим, что Амелия познакомилась с парнем, влюбилась в него, и они занимались сексом, – продолжает Итан.
С этими словами он отрывает кусок ленты. Амелия краснеет, а он улыбается. По всему залу проносится волна смешков.
Итан прикрепляет тот же кусок ленты обратно.
– А теперь, несколько лет спустя, Амелия поступает в колледж, знакомится с новым молодым человеком и занимается с ним сексом.
Тот же кусок ленты отрывается снова. Все это кажется настолько странным, что смех затих. Все сидят, смутившись. Постоянное упоминание имени Амелии в связи с сексом вызывает неприятное впечатление.
– Потом с Амелией знакомлюсь я, – улыбается Итан. – И влюбляюсь в нее. Я хочу жениться на ней.
Амелия, к этому времени покрасневшая как рак, старается не показывать виду, как ей нравится такой поворот в ее, по всей видимости, блестящей будущей сексуальной жизни.
Итан срывает ленту, берет Амелию за руку и пытается скрепить лентой их ладони, но лента с прилипшими ворсинками джемпера соскальзывает с кожи рук.
– Вот видите, – говорит он. – Не получается.
Кто-то из учениц кричит:
– Возьмите новую ленту!
– Не могу, – печально произносит Итан. – У Амелии изначально была только одна лента.
Мы с Лили сконфуженно переглядываемся, но Фиона гневно хмурится.
– Да как они смеют? – недовольно ворчит она. – Почему мисс Харрис вообще разрешила им выступить перед нами? Какой-то нелепый, безумный, смехотворный балаган в духе пятидесятых. «Осуждение за порочное поведение». Женщины болеют от таблеток? Какого хрена?
– Да, странно, – киваю я, все еще в изумлении. – Бедная Амелия.
– По их мнению, девственность – это некий дар, который женщины должны отдавать мужчине. И еще какое же самомнение нужно иметь, чтобы утверждать, будто, засовывая в нас что-то свое, они меняют нашу сущность, наше представление о себе.