? – не унимается Фиона.
– Спасибо, Нуала, – говорит Ро, надевая свой амулет.
– Теперь Лили, мечтательные Рыбы!
Нуала в ударе, ее серые глаза блестят от возбуждения. Я вдруг вспоминаю фразу Манон про «купленные» магические способности. Нуала не раз повторяла, что у нее нет настоящей магии, но я же видела, как вокруг нее собирается ветер, как загораются серебристым светом ее глаза. Я уверена, что у нее внутри живет нечто глубокое и осторожное. Настолько дикое, что это меня даже пугает.
– Жасмин, печень трески и плюмбум кандидум, – она показывает на меня указательным пальцем. – То есть олово.
Она вручает мне мой амулет, связку чили-перцев и перьев.
– Не хочу носить у себя на шее куриное горло, – говорит Фиона.
– Ну и, конечно, прочие, более обычные ингредиенты, – бодро продолжает Нуала. – Волосы, использованные чайные пакетики.
– Наши? – спрашивает Ро. – Но как?
Похоже, шокирована даже Лили.
– Такие вещи всегда пригодятся. О, не удивляйтесь. Должна же я как-то использовать свои навыки карманника.
С Нуалой произошла какая-то перемена. Она как будто сбросила некую маску, о существовании которой я раньше и не подозревала.
Манон пишет что-то на бумаге для выпечки, зачеркивая слова и начиная сначала. Потом открывает одну из своих коричневых бутылочек с маслом и подзывает нас к себе.
– Знак богини. Для заклинания.
– Какого заклинания?
– Ну не то чтобы заклинания. Скорее договора, – отвечает Манон, рисуя маслом на моей голове какой-то знак.
– Мы пообещаем Колодцу Килбега, что будем защищать его, а взамен попросим защитить нас от людей, которые угрожают нашим жизням. Это наша торжественная клятва.
Она встает, разрывает большой лист бумаги на кусочки и раздает каждому по одному.
– Срифмовала наспех, но должно сработать, – поясняет она почти смущенно.
Ро с Фионой переглядываются. И вот мы встаем вокруг стола, беремся за руки и начинаем распевать в такт, задаваемый недавно приехавшей из Франции незнакомой нам девушкой.
Колодец силы древней, вечной
Под Килбегом во тьме лежит.
И пусть открыт он для всех встречных —
Он сам себе принадлежит.
После того как мы повторили куплет несколько раз, Нуала энергично кивает, подавая знак, и мы переходим к следующей части.
Но те, чей замысел коварен,
Пусть знают – их он не простит.
Теперь его мы охраняем,
И нас он тоже защитит.
Если бы год назад мне сказали, что к окончанию школы мы с друзьями будем обладать магическими способностями, я бы не поверила. А если бы и поверила, то представила бы огненные шары, древние книги, волшебные палочки и целеустремленность в каждом нашем действии. Мы бы всегда были во всем уверены, сверяя каждый свой шаг с предсказаниями из древних фолиантов. А то, что происходит с нами сейчас, я бы точно не вообразила.
Потом мы едем домой. Я сижу молча, чувствуя, что заклинание не сработало. Не сработало, потому что половина из нас не верила в него, и чем дальше мы отъезжаем от дома Нуалы, тем слабее становится наша вера.
22
Поездка домой с самого начала проходит странно. Фиона продолжает разглагольствовать о теории Колодцев, а потом возвращается к самому странному, по ее мнению, вопросу вечера: кто такая Манон и когда это у Нуалы появился ребенок?
– Она что, вообще ничего не собирается нам рассказывать? – восклицает она. – Почему бы не рассказать об этом сейчас?
– Потому что она эксперт по тому, что происходит, – говорит Лили. – По Колодцам.
– Лил, – поворачиваюсь я к ней. – Ты что-то поняла в ее рассуждениях? Ты ей веришь?
Пауза.
– В ее словах есть смысл.
– Мне тоже так кажется.
– Мне так казалось, когда я была рекой, – вдруг добавляет Лили, снова прижимая лицо к холодному, покрытому с другой стороны каплями дождя окну. – Как будто подо мной действительно что-то существовало. Шевелилось.
Ро громко вздыхает и включает дворники.
Наступает тишина, которую прерывает лишь единственный звук – нестройная дробь дождя. У меня из головы не выходят мысли об истощении магии. Мысли о том, что я всего лишь инструмент для «Детей». Организации, для которой все люди – лишь инструменты для получения желаемого. И кто был водителем автобуса? Один из «Братьев целомудрия»? И кто тот парень с лягушачьими глазами? Я вспоминаю о глупых девочках из нашей школы. Неужели они тоже просто средство для получения большей власти, и если да, то что их ожидает? Какова цена их сделки?
Сколько из них хотя бы догадываются о том, что происходит?
Ро сначала подвозит домой Фиону, потом Лили.
– Отвезу Мэйв, – говорит он сестре.
Она кивает и бежит к дому, накинув пальто на голову.
Через три минуты мы подъезжаем к моему дому и останавливаемся. Я пересаживаюсь к нему на колени и кладу голову ему на грудь.
– Ну, как ты? – бормочет он, погружаясь лицом в мои волосы.
От него пахнет домашним теплом и лавандой.
– Странное ощущение, – отвечаю я, прислушиваясь к его сердцебиению. – Мысли об Аароне… словно отнимают у меня силы, а я этого даже не замечаю. Как будто…
– Я имел в виду грипп.
Я поднимаю голову.
– С гриппом все в порядке, – отвечаю я озадаченно. – Вроде проходит.
– Хорошо.
Наступает молчание. Мне кажется, что стало холоднее.
– Можешь включить печку?
– Она сломалась.
А вот это действительно странно.
– А разве ты не можешь…
Он непонимающе смотрит на меня.
– …починить ее? – заканчиваю я.
– А… это…
Но он не чинит ее. И вообще ничего не делает. Мы просто сидим. Ощущение близости исчезло. Все кажется слишком натянутым, неестественным.
– Как Дублин? – спрашиваю я наконец. – Мы почти не разговаривали с тех пор, как ты вернулся.
Он улыбается и заметно оживляется.
– Честно говоря, было просто здорово. Не терпится дать тебе послушать треки. Из Хонор – такой замечательный продюсер. Она обучила меня разным вокальным упражнениям для защиты голоса во время продолжительных записей. Поверить не могу, что я раньше часто просто пищал в микрофон, надеясь, что звук как-то выровняется сам собой.
– Здорово, – улыбаюсь я и понимаю, что это, пожалуй, самая длинная фраза, которую Ро произнес за весь вечер. Как будто именно это и важно для него, это и есть реальность, а не какие-то дурацкие Колодцы и пустая болтовня с подружкой-школьницей.
– Тебе помогли твои способности? Я имею в виду при записи.
Он странно смотрит на меня.
– Ты хочешь сказать, мой талант?
– Нет.
Теперь я смотрю на него с удивлением.
– Я хотела сказать… твой дар. Способность разговаривать с механизмами и все такое.
Ро ничего не говорит в ответ и просто гладит меня по голове, словно кошку.
– Ну, мне надо ехать. Я собираюсь на одну вечеринку в Весткроссе.
– На вечеринку?
– Ну да, – он зевает. – Неплохо бы немного выпить после всего этого.
Я замираю.
– О.
– Что?
– Да так, не думала, что ты решишь куда-то поехать веселиться после всего, что мы услышали.
– О боже, – он проводит рукой по своим волосам, отросшим почти до плеч.
Его покрытые ярко-фиолетовым лаком ногти блестят в полутьме словно драгоценные камни.
– А я не думал, что после того, что мы услышали, тебя будет заботить мысль о том, что я куда-то поеду. Конечно, если бы ты была в настроении, я бы взял и тебя.
Я всматриваюсь в его лицо.
– Ты что, правда не веришь в то, что нам рассказали?
– Не знаю, Мэйв, – бормочет он. – Все это как-то… слишком.
Он теребит пальцами свисающий с его шеи защитный амулет.
– Не нравится мне все это.
– Из меня вытягивают магию, – говорю я. – Я это точно знаю. Я знаю, что происходило со мной… со всеми.
Он почесывает кожу в том месте, где кожаный шнурок прикасается к шее, продолжая бормотать, как бы про себя:
– Я понимаю, что намерения у Нуалы хорошие, но…
– Ро! – резко прерываю его я. – Ты даже не слушаешь!
– Слушаю, – говорит он устало.
– Ну хорошо.
Почему у меня такое чувство, что он стал для меня чужим? Я не совсем понимаю, что происходит и почему это произошло так быстро. Он снова вздыхает, и я думаю, что он собирается извиниться за свой пренебрежительный тон.
– Знаешь, в колледже я посещаю занятия по психологии. Надо было набрать двадцать баллов за что-то, не связанное с английским языком и литературой, так что я выбрал психологию.
– Понятно, – отвечаю я, хотя, на мой взгляд, он выбрал не совсем подходящее время для разговоров про свою успеваемость.
– Там мы проходили посттравматическое стрессовое расстройство. Защитные механизмы психики.
– Ну хорошо.
– Знаешь… когда произошел тот случай с Лили. Когда она пропала… Мы же ни с кем не советовались, ни к кому не обращались за психологической помощью, ничего такого.
– Не обращались, – подтверждаю я. – Потому что нам пришлось бы делать вид, что это как-то связано с самоубийством, хотя это неправда.
Он так сильно сжимает руль, что у него белеют костяшки пальцев, и на пару секунд кладет на него лоб, как будто устал от этих рассуждений, хотя сам же первый их и начал.
– Мы же прекрасно понимали, что это часть ритуала. Правда?
Я не могу поверить, что мне приходится говорить об этом.
– Иногда люди выдумывают для себя всякие фантазии, – тихо говорит он. – В ответ на травму.
Я не могу поверить своим ушам.
– Думаешь, именно это сейчас и происходит с нами? – спрашиваю я ошарашенно. – Думаешь, это какой-то грандиозный механизм защиты? Что и Нуала с ее дочерью тоже просто… часть плана, что они подыгрывают нам?
Я вспоминаю, как еще до встречи с Нуалой, забрав нас, Ро шутил насчет того, что шофер злополучного автобуса просто не умел водить.
– Что происходит, Ро? Что ты думаешь обо всем на самом деле?