Уличные ворота, ведущие на террасу шестого курса, заперты, поэтому нам приходится перелезать через них. Мне становится грустно при мысли о Ро – он открыл бы замок за секунду. Сейчас он в Дублине, готовится к шоу, и думает… о чем он думает? О том, что у его девушки-подростка нестабильная психика, но со временем это пройдет? Верит ли он еще хотя бы отчасти в то, что с нами произошло?
Дверь внизу, ведущая в столовую, к счастью, не заперта.
– Подожди здесь, – тихо говорю я Аарону. – Я только возьму кое-какие вещи. Буду через пять минут.
Аарон озирается по сторонам – его, похоже, одновременно и восхищает и смущает царящий здесь хаос – брошенные бальзамы для губ, старые журналы, грязные чайные кружки. Должно быть, он привык к американским средним школам, численность которых сравнима с численностью небольших городков.
– Я подожду за дверью, покурю.
Он выходит на лестничную площадку, ведущую на улицу, и закрывает за собой дверь, но не до конца.
Проходя по коридору, я слышу, как проходят занятия в соседнем классе. На мгновение останавливаюсь. Голос учительницы слишком приглушен, чтобы разобрать слова, но похоже, что она ведет урок на немецком языке.
Дверь в кабинет Хэзер приоткрыта. Мне вдруг приходит в голову, что сейчас самое время обратиться за помощью к ней. Она знает об Аароне и, наверное, сможет определить, стоит ли ему доверять или нет. Я заглядываю в кабинет, внутри пусто. На столе лежит ее сумочка, и, по всей видимости, она где-то в здании.
Мое внимание снова привлекает то самое место, что всегда смущало меня в этой комнате: пятна прямо за столом мисс Бэнбери, которые с каждой неделей только разрастаются. Вверх по стене движутся серо-зеленоватые пятнышки, а на самом большом пятне краска уже почти полностью провалилась внутрь. Если раньше пятно походило на небольшую прожилку тускло-голубого цвета, то теперь оно превратилось в круг глубокого черного цвета. На стене как бы изображена схема внутреннего строения Земли: расплавленное черное ядро, а вокруг него коричнево-зеленая мантия. Пахнет сыростью и старой прогнившей картошкой, которую когда-то положили в кухонный шкаф и забыли о ней.
Тут во мне начинают шевелиться обрывки воспоминаний. Воспоминаний о сне, который привиделся мне прошлой ночью и в котором я ощущала себя зеленым светом. Лучом посреди запаха гнили, который, казалось, щипал меня и сводил на нет мое пламя.
– Мэйв! – доносится позади радостный и бодрый голос Хэзер. – Приятно увидеть тебя здесь.
Я отворачиваюсь от стены, но продолжаю ощущать гнилой запах
– Привет.
– У меня потрясающие новости, Мэйв, – улыбается она. – Я не собиралась сообщать тебе, пока не буду уверена на сто процентов, но я только что разговаривала по телефону с музеем, и… раз уж ты здесь…
– С каким музеем?
– С японским. С тем, в котором я хочу поработать летом. Составлять каталог, помнишь?
– А, этот музей. Конечно.
Она, кажется, уже не в силах сдерживать восторг, улыбка растягивается до ушей.
– И знаешь, что мне сказали? Что я могу взять тебя с собой. Зарплата будет почти никакой, но зато можно провести лето в Токио бесплатно. Ты можешь поверить, Мэйв? Ты оканчиваешь школу и – бац – едешь в Японию!
– О, – говорю я, садясь в кресло мисс Бэнбери. – Здорово.
Запах гнили от задней стены снова щекочет мне нос, и где-то в глубине меня как будто что-то трепещет. Что-то похожее на зеленый свет, которым я была во сне прошлой ночью.
– Мне нужно поговорить с вами, – начинаю я. – Насчет «Детей». Они осушают Колодец, о чем вы, наверное, уже знаете. Но теперь Аарон покинул их и помогает нам. Он поможет нам уничтожить их.
Хэзер, похоже, удивляется, но не настолько, как я ожидала.
– О боже. Он сам тебе от этом рассказал? Знаешь, я бы не стала…
– Знаю. Я тоже ему не доверяю, – говорю я поспешно. – Но в данном случае… я ему верю. И не думаю, что у нас что-то получится без его помощи.
Она задумчиво кивает.
– Дело в том, что мне нужно сегодня позвонить в музей и дать окончательный ответ.
Мне кажется, что я неверно поняла ее. Я моргаю. Гляжу на нее.
– Что?
Хэзер качает головой.
– Ничего страшного. Если не хочешь ехать, это тоже прекрасно.
– В Токио? Конечно, я хочу поехать.
– Нет-нет, в этом нужно быть уверенной наверняка, – пожимает она плечами.
Я полностью сбита с толку. Разговор происходит как будто во сне, в котором вся логика отступает на задний план, но при этом все же присутствует в каком-то искаженном виде. Только мне ужасно не по себе от того, что приходится следовать этой логике.
– А можем мы сначала поговорить об Аароне? – настаиваю я. – Просто я не думаю, что…
– Конечно-конечно, – кивает она, немного взволнованно и разочарованно, как будто только что принесла мне подарок на день рождения и не услышала заслуженные слова благодарности в ответ. – Может, я сделаю чай и мы поговорим? Как следует все обсудим.
– Хорошо. И поездку в Японию тоже, да?
Она слегка приподнимает брови и поворачивается к двери.
– Да, конечно, – отвечает она все еще с легким разочарованием в голосе.
Я сижу и жду, когда она вернется. Чувствую себя неуютно. Как будто что-то здесь не так. Слышу щелчок электрического чайника в соседней комнате и медленное бульканье кипящей воды. Хэзер начинает что-то тихонько напевать себе под нос. Исходящий от стен запах вроде бы усиливается.
Откуда вообще взялась эта тема с Японией? Почему она заговорила об этом именно сейчас?
Я представляю, как еду в токийском метро и живу естественной жизнью, складывающейся из идущих друг за другом событий, без всяких волнений по поводу колледжа или выбора профессии. Представляю, как мои родители говорят обо мне так же, как и о моих братьях и сестрах: «Эбби все еще в Бельгии, а Мэйв, наша младшая, в Японии. Да-да, в Японии».
Приятная фантазия. Я бы еще немного пофантазировала, если бы в уголке моего глаза не мелькал зеленый свет. В нос снова бьет запах гнили. Я поворачиваюсь и прижимаю к влажной стене большой палец, цепляясь при этом колготками за ящик стола Хэзер. Перевожу взгляд вниз.
Из замочной скважины ящика торчит золотой ключик. Повернув его, я могла бы заглянуть внутрь. Поступок, конечно, нечестный.
Я бы так поступила, только если бы не доверяла Хэзер.
Зеленый свет становится ярче, и я понимаю, что мое тело мне что-то говорит. Я на секунду прислушиваюсь к нему. Я так долго прислушивалась к мыслям других людей. Пришло время прислушаться к своим собственным. Пора прислушаться к себе.
«Открой ящик, – говорит мое тело. – Сейчас».
Я поворачиваю ключ. Сердце стучит так громко, что его удары отдаются в барабанных перепонках.
Я не сразу понимаю, что передо мной. Сначала мне кажется, что это дохлые мыши. Маленькие серые тельца, аккуратно выложенные в ряд. Но это не мыши.
Это чайные пакетики.
Ряды и ряды чайных пакетиков, словно выстроившиеся шеренгами солдаты. Через два дюйма. Каждый лежит на ватном диске, какими удаляют косметику – наверное, чтобы не испачкать дно ящика. Я беру один и принюхиваюсь.
Ромашка.
Это не просто старые использованные чайные пакетики. Это мои старые использованные чайные пакетики.
По спине у меня бегут мурашки, позвоночник застывает, будто мое тело пронзает зазубренный металлический стержень. Мисс Бэнбери хранит в своем кабинете все когда-либо заваренные мною пакетики. На меня накатывает волна тошноты. Я понимаю, что часть пакетиков она принесла из дома.
Из коридора доносятся ее шаги, и я закрываю ящик. Сердце у меня колотится. Каким-то образом мне удается вернуться на свое место.
– Вот и чай, – говорит она, передавая мне кружку, от которой идет пар.
Я заглядываю в кружку с невинно плавающим пакетиком. О боже!
Хэзер появилась в тот день, когда я отказала Аарону в третий раз. Она-то и сместила его. Я думала, что она защищает меня, а на самом деле она просто взяла дело в свои руки.
Она – это что происходит после третьего раза.
Я держу кружку в руках, крепко сжимая ее ладонями, как будто это единственное, что удерживает меня на земле. Нет, это не может быть правдой.
– Ты такая яркая девушка, Мэйв, – говорит мисс Хэзер приветливым тоном. – У тебя такой большой потенциал.
Всю свою жизнь я слышу о своем потенциале. Слово «потенциал» всегда произносилось так, как будто это огромный сундук с сокровищами, к которому мне просто нужно найти ключ. Но теперь оно звучит по-другому. Как будто я какой-то плод, переспелый и мягкий.
Она проводит рукой по столу, ненадолго задерживаясь над ящиком с чайными пакетиками.
– Если мы собираемся работать вместе в Японии, нам нужно настроиться на одну волну, – говорит она, продолжая улыбаться.
Я вдруг вспоминаю слова Аарона о том, как его привезли в город в Калифорнии, откуда он был родом и где он осушил Колодец, а затем быстро доставили в другое место. Так вот к чему вся эта история с Японией? Они просто аккуратно подводят к тому, чтобы осушить меня, а затем вывезти из Килбега?
В голове у меня вновь разгорается зеленый свет, заставляя сопротивляться и искать обходные пути. Я начинаю ценить зеленый свет. Несколько месяцев я следовала за обрывками чужих лучей, и мне даже не приходило в голову спросить, на что может быть похож мой собственный.
– Итак, – деловито говорит Хэзер. – Так что ты хотела сказать об Аароне?
Вспышка зеленого света настолько красива, что я не сразу понимаю, что не могу пошевелиться.
30
Хэзер встает со своего места, подходит ко мне и наклоняется, опираясь всем весом на край стола.
– Ты изменила прическу, – спокойно произносит она, беря в руки прядь волос. Мышцы мои скованы, тело застыло, как в тот раз, в автобусе. – Или… хм-м. В любом случае в тебе что-то изменилось.
Она проводит большим пальцем по другому локону, оценивая его шелковистую тяжесть. Пальцы ее касаются моего лица, но я даже не вздрагиваю.