При слове «хитростью», Нуала вскидывает бровь.
– Не понимаю, как это должно сработать, – хмурится Аарон. – Те чары, которые вы наложили на меня…
– Это было мягкое заклинание. Довольно слабое и щадящее. Более сильное окажет гораздо более проявленный эффект.
– И кто выпьет зелье?
– Я, – уверенно отвечает Манон.
– Манни, а нельзя просто связать женщину, и дело с концом? – беспокойно спрашивает Нуала. – Не хочу, чтобы ты выпивала нечто подобное.
Манон качает головой.
– Магию нужно вернуть, но она никогда не расстанется с нею добровольно. Я единственная, кто обладает достаточной силой.
Она глубоко вздыхает, словно набираясь решимости.
– Я должна сделать это.
– Боже, какая ты крутая! – вырывается у Фионы, которая тут же начинает оглядываться, как будто это сказал кто-то другой.
Манон не обращает на нее никакого внимания.
– Мне понадобится нечто, принадлежащее ей. Зубы, волосы, вы знаете, – размышляет она вслух. – Мэйв, ты знаешь эту женщину лучше всех. Как нам раздобыть такую вещь?
Я задумываюсь.
– В ее доме, – медленно произношу я. – Можно попытаться поискать что-нибудь там, где она живет.
– Ты знаешь, где она живет? – удивляется Фиона.
– Я… я заходила к ней в гости несколько недель назад, в субботу.
Воспоминание об этом кажется очень расплывчатым, сродни горячечному сну.
– Она снимает коттедж позади одного из больших домов вдоль реки.
Нуала всматривается в меня.
– А ты сможешь его снова найти?
– Конечно, – пожимаю я плечами.
– В субботу? – все еще встревоженно спрашивает Фиона. – Но зачем?
– Она… – я вдруг ощущаю себя ужасно глупой.
Подумать только, так легко позволить ей заманить себя! Я вспоминаю, как снимала обувь, как ощущала бархатистую траву под ногами, как спала в саду, растянувшись в шезлонге. К горлу подступает тошнота. Набросок обнаженной натуры в раме, который, как я поняла после достаточно продолжительного рассматривания, изображал ее.
– Она хотела заставить меня доверять ей, – тихо заканчиваю я. – И это у нее получилось.
– Все в машину, – командует Нуала, и мы следуем за ней к выходу, садимся в машину и едем через весь город к дому, где живет мисс Бэнбери.
Поездка через весь город не занимает много времени, хотя в машине так тесно, что находиться в ней не очень удобно. Аарон сидит на переднем сиденье, рядом с Нуалой, а я снова злюсь на всех мужчин за то, что благодаря своим длинным ногам они всегда занимают лучшие места. Фиона уселась мне на колени, Лили посередине, Манон с другой стороны.
– Хорошо бы нам не встретились патрульные, – говорит Нуала, поглядывая в зеркало заднего вида. – У меня и без того слишком много штрафных баллов на водительском удостоверении.
Манон фыркает.
– Да, я знаю, Манон, но все равно.
Голова Фионы касается крыши машины, и она замечает проказливое выражение лица Манон. С такой высокой точки Фионе видно всех, кто находится внутри, и она критически оценивает обстановку.
– Ну ладно. Терпение кончилось. Кто-нибудь скажет мне наконец, что происходит?
– Что ты имеешь в виду, Фиона? – холодно спрашивает Нуала.
– Я имею в виду, – отвечает Фиона, даже не пытаясь скрыть разочарование, – почему Манон смешно, от того что нас могут поймать стражники? В чем тут чертов подтекст? У меня такое чувство, что я смотрю пьесу и пропустила первый акт.
Наступает тишина, но Фиона не сдается.
– Хорошо. Все, кому надоели все эти страшные тайны матери и дочери, пожалуйста, поднимите руку.
Аарон поднимает руку. Лили поднимает руку. Я тоже медленно поднимаю руку. Впервые за все время, что я знаю ее, Манон начинает смеяться. Смех у нее очень необычный, и я никогда не слышала ничего подобного: высокое хихиканье с остановками и переливами, похожее на промотанные задом наперед звуки дельфина. Мы все поворачиваемся и смотрим на нее.
– Извините, – говорит она, все еще смеясь. – Я понимаю, звучит ужасно.
– И вовсе нет, – говорит Фиона.
Нуала вздыхает.
– Манон наплевать на Gardaí, потому что она легко может их обхитрить. По крайней мере в большинстве случаев.
– Что?
– Манон не… – начинает Нуала и останавливается в нерешительности. – Она особенная.
– И мне не стыдно, – резко произносит Манон, обращаясь к матери, после чего переводит взгляд на подголовник. – Меня зовут Манон Ренар. Я из рода богов-трикстеров Ренар.
В машине царит абсолютная тишина, пока каждый из нас пытается хотя бы как-то уловить смысл сказанного.
– Богов-трикстеров, – повторяет Фиона.
– Богов-трикстеров, – повторяю я с ударением.
– Так ты… бог? – говорит Аарон с таким выражением, как будто кто-то только что плюнул в его чипсы.
– Как… греческие боги? – предполагает Лили.
– Не совсем такие же могущественные, – скромно отвечает Манон. – Но очень отдаленные потомки.
– Боги-трикстеры – одни из последних божественных родов, оставшихся в современном мире, – просвещает нас Нуала, пока все мы пытаемся представить, как наша гораздо старшая подруга занимается сексом с настоящим богом. – У них довольно мало сил, но они выносливы. Их сила наследуется… – она делает неловкую паузу. – Наследуется по смешанной линии.
Как обычно, Лили почти без проблем воспринимает этот факт, пока остальные продолжают изумленно охать и ахать.
– Так что же умеет делать бог-трикстер? – спрашивает она заинтересованно.
– Ну, Лили, они умеют на недолгое время принимать обличье других, – отвечает Нуала. – Могут сделать так, чтобы деньги исчезли и снова появились. Могут превратить чай в легкий яд: не тот, который убивает, а который заставляет часами сидеть в туалете. Могут делать… в общем, делать много разных глупостей.
– Мы хитрим и обманываем, – отвечает Манон с ощутимой гордостью в голосе. – Чтобы научить смирению людей, когда они слишком привязываются к материальным вещам или социальным конструкциям.
– Социальным конструкциям? – спрашиваю я в недоумении.
– Вроде моногамии. Бог-трикстер, например, может увлечь невесту, заставив ее забыть о муже, чтобы показать им, насколько глупо пытаться связать свою жизнь с одним-единственным человеком.
– Это так по-французски, – восхищенно говорит Фиона, а Нуала громко кашляет.
Манон пожимает плечами.
– В общем, мы напоминаем людям, что не стоит относиться к жизни слишком серьезно.
Мы все в удивлении переглядываемся, размышляя, каким боком все это относится к Манон, внешне чрезвычайно серьезной. Словно желая доказать обратное, Манон опускает боковое стекло, вынимает изо рта жевательную резинку, сворачивает ее пальцами в шарик и выбрасывает.
– Я стала исследовательницей, потому что не хотела провести всю жизнь на Ривьере, заставляя падать на песок шарики с мороженым в руках расшалившихся детишек.
– Как и я, – энергично кивает Фиона – похоже не особенно задумываясь, о чем говорит.
Манон в недоумении склоняет голову набок. Фиона краснеет.
– Ну, мой дар – это исцелять людей. А в моей семье и без того много целителей. Медсестер там, врачей… Но я хочу стать актрисой. Всегда мечтала стать… Так что у нас общее то, что мы стремимся к образу жизни, противоположному тому, который нам был уготован.
Манон смеется и понимает:
– Да, возможно, мы похожи.
Я не сразу нахожу нужный дом. Не потому что не могу вспомнить, где он находится, а потому, что в нем нет света. На улице темно так, что дом почти не виден.
– Ты уверена, что это он? – спрашивает Нуала
– Да, – неуверенно отвечаю я.
– Никаких машин поблизости, – говорит Аарон.
– Я заметила.
– Так это точно…
– Да, – резко отвечаю я.
Никакого освещения. Никаких машин. Что же случилось с тем семейством, которое я видела в то субботнее утро?
– Посмотрите, он продается, – говорит Лили.
И она права. На живой изгороди, едва ли не погрузившись в нее, висит объявление агента по продаже недвижимости.
– Не похоже, чтобы здесь кто-то жил, Мэйв.
– Она снимает домик сзади, – отвечаю я. – Может, хозяева уехали, а…
Внезапно Аарон выходит из машины, осторожно закрывая за собой дверь. Раздается сигнал: «Динь-дон», напоминающий о том, что дверь закрыта не полностью. Аарон подходит к дому и наполовину исчезает в тени.
Мы молча наблюдаем за ним. Через пару секунд выходит и Манон.
– Может… может, нам всем выйти? – предлагаю я.
– Я выхожу, – говорит Лили, отстегивая ремень безопасности.
– Там может быть опасно!
Но Аарон с Манон уже возвращаются в машину. Сигнал замолкает.
– «Горячая точка», – сообщает Аарон. – Здесь творилась какая-то магия, причем недавно.
– Мне кажется, это было наваждение, Мэйв, – бормочет Манон. – Трюк. Обман.
Я вспоминаю Дори в отеле.
– Наваждение… По-моему я уже слышала кое о чем таком. Хотя точно не знаю, что это значит…
– Нечто вроде временной иллюзии, – объясняет Аарон. – Как тогда, когда ты казалась мне Мэри-Бет.
– Наваждение, – повторяю я. – Значит, то семейство было лишь иллюзией? И Хэзер здесь не было?
– Нет, она тут наверняка была. Просто многое из того, что ее окружало, было видимостью.
– Многое? Или все? – пытаюсь я прояснить.
Манон задумывается.
– Многое. Было бы слишком трудно навести иллюзию на все.
Мы сидим в тишине, не зная, что делать дальше.
– Ну что ж, – говорю я. – Если пойти в сад позади дома, где находился ее дом… может, она там и не жила, но что-то из ее вещей должно там остаться?
– Это может быть ловушка, – говорит Манон. – Вдруг они там нас как раз и поджидают
– Давайте просто пойдем, – нетерпеливо говорит Лили, снова отстегивая ремень.
– Подожди, – останавливает ее Манон, хватая за рукав, и в это мгновение ее собственный рукав становится кобальтово-голубого цвета, под цвет джемпера Лили. Постепенно меняется вся рука, а из радужек в глазах Манон пропадает весь цвет, как будто их выбелили. В них начинают кружиться вихрем и оседать голубые искорки. Изменения происходят так быстро, что за ними трудно уследи