— Ну, тогда я еще в школе учился и меня этот бардак почти не коснулся.
— Вы счастливчик…
— Да уж…
Мы подумали одновременно об одном и том же и нахмурились. Ляхов допил чай одним богатырским глотком и резко отставил чашку в сторону. Я последовал его примеру.
— Спасибо за чай, — поблагодарил я вежливо и потянул из кармана пачку сигарет. — Можно?…
— Курите…
Майор пошарил по своим карманам в поисках курева, а затем беспомощно посмотрел на меня. Все понятно, опер по ходу дела оприходовал весь свой запас сигарет, а бежать в магазин или киоск еще рано да и недосуг.
— Угощайтесь, — предложил я великодушно, и мы задымили, как две фабричные трубы.
Только теперь я почувствовал, что пришел в норму. Мысли потекли плавно, непринужденно, а все мои подсознательные фобии исчезли.
— Скажите, Бояринов — только честно, и не для протокола — что вы обо всем этом думаете?
— То же, что и вы. Только наоборот.
— Извините, не понял…
— Всех убивает маньяк, но я им не являюсь. Делайте со мной, что хотите, но я чист.
— Хотелось бы в это верить…
— Правда?
— Не такая уж я ментовская сволочь, как вы себе представляете. Просто я в тупике. Мне неприятно в этом сознаваться, но это факт. Никогда прежде я не сталкивался с делом, в котором царит полный мрак. Мне даже не за что ухватиться.
— И вы вцепились в меня.
— А как бы вы поступили на моем месте? Куда не ткнись, везде найдется ваше присутствие. Как это объяснить?
— Если бы я знал…
— То-то же.
— Ладно, я сейчас кое-что расскажу. Не знаю, поможет ли вам этот рассказ, но теперь я начинаю думать, что тут не все так просто…
И я, в порыве непонятной откровенности, рассказал Ляхову про нищего, про «астролога»-лозоходца, детально описал внешность убийцы Альфреда и то, как сначала он не смог войти в мою квартиру, а потом растворился в воздухе, и наконец фантастическую историю рудничного талера, которая, по моему мнению, может иметь какое-то отношение ко всем этим событиям.
(Признаюсь, последнее предположение я добавил в свое повествование скорее по наитию, нежели по здравому размышлению. Меня словно кто-то за язык потянул).
— Ах ты, мама моя родня! — схватился за голову майор. — Почему я только сейчас об этом узнаю!?
— До сих пор я считал, что мои наблюдения и выводы — это бред больного воображения. Но сейчас я уже так не думаю. Все, что с некоторых пор начало происходить вокруг меня, здорово попахивает мистикой. Я знаю, что это чушь собачья, не верю в это, да и вы, судя по всему, законченный прагматик, реальный человек. Но некоторые факты подсказывают мне два варианта: или весь мир сошел с ума, или у меня с головой что-то не в порядке. Все. Другого не дано.
— Так вы говорите, убийца Пилацкого лопнул как мыльный пузырь…
— Что-то вроде этого. Конечно, можно предположить, что он очень сильный гипнотизер и внушил мне это невероятное видение. Такие люди есть, я лично читал об этом в газетах. Но почему он не убил меня, как Альфреда? Ведь я теперь могу слепить из обрывков воспоминаний его фоторобот. И тем не менее, я до сих пор жив. А он сбежал, притом так, что его не увидели даже ваши сверхбдительные сотрудники. Может, у него другого ножичка не было?
— Кстати, о ноже. Должен вам сказать, что такой экземпляр я вижу впервые. Кинжал словно из музея. И лет ему триста-четыреста. Но сохранность отличная. Сталь — супер. А рукоятка на первый взгляд сделана из серебра с золотой насечкой. Кроме того, в рукоятку вставлен большой красный камень, и опять-таки, не дешевая стекляшка. Эксперт говорит, что рубин. Интересно, сколько может стоить это ножик, и кто настолько богат, что запросто оставляет такой драгоценный раритет?
— Я заметил, что нож старинный… — Я немного замялся; но все-таки продолжил: — Отпечатки пальцев на рукоятке… уже определили, кому они принадлежат?
— Предварительно — да. — Ляхов нахмурился. — Жду официальное заключение эксперта, чтобы быть уверенным на все сто процентов. Должен вас успокоить — отпечатки не ваши. — И тут же он быстро добавил: — Как будто.
— Что вы зациклились только на мне!? — спросил я возмущенно. — Кроме моего камня на вашей дороге, есть булыжники и размером побольше. И не факт, что вы ушибли ногу именно об этот валун.
— Не учите меня, как нужно работать!
— Все, все, умолкаю. Хозяин — барин. Просто мне обидно…
— Поймите, я на вас не наезжаю…
Ох, и мастер вы заливать, гражданин начальник! Безопасней поцеловать кобру, нежели повестись на сладкие речи следака. Это меня так учил Лукич.
— Но что касается фактов, — продолжал майор, — то они говорят как раз не в вашу пользу.
— Понимаю, — буркнул я в полной безнадеге.
— А если понимаете, то почему не хотите мне помочь?
— Как!? Каким образом? Я уже все вам рассказал; нет, даже больше, чем все. А толку? Как что, так вы сразу меня за шкирку и тащите в свою «контору». Между прочим, я не щенок, а человек. И не иду на вас в контратаку только потому, что знаю как вам трудно.
— Спасибо за сочувствие. Только я в нем не нуждаюсь. Вы покажете мне этот ваш таинственный талер?
— Да. Но только скан. Он у меня, кстати, с собой.
Я достал из кармана порядком измятый листок с изображением монеты, который так и остался лежать в моем кармане после «консультаций» со всеми причастными к нему лицами.
— А саму монету можно увидеть?
Сейчас! Так я и разбежался. Этот талер стоит такую сумму, что вы, гражданин майор, за три жизни ее не заработаете.
Отдать монету в качестве вещдока в руки представителя правоохранительных органов, это все равно, что выбросить ее. Коль из милицейских сейфов оружие тырят, притом свои же сотрудники, чтобы толкнуть знакомым браткам, то монету, которая стоит как квартира в Москве, и подавно сопрут.
Доказывай потом, что это был не просто копеечный металлический кругляш, а бесценный раритет. Кто мне поверит?
— Вы тоже собираете коллекцию монет? — поинтересовался я не без иронии.
— Послушайте!..
— Товарищ майор, не нужно нервничать. Эта монета вам не нужна. Она мое личное имущество. Если вам приспичит ее у меня отнять, то только после того, как монету оценят специалисты, составят акт оценки, а затем и акт изъятия по полной форме в присутствии понятых. И не просто понятых, а моего адвоката и авторитетных нумизматов, готовых подтвердить в любое время и в любом месте, что вы изъяли именно тот талер, о котором идет речь в вышеуказанных бумагах. Я доходчиво объяснил?
— Куда уж более…
— Вот мы с вами и договорились. Я законопослушный человек, хотя вы обо мне, кажется, другого мнения. (Нет, я не скажу, что совсем прозрачный, в нашей стране каждому россиянину можно найти соответствующую статью уголовного кодекса, но и на маньяка — повторюсь в который раз — никак не тяну). Поэтому, ежели для следствия это надо, то я готов. Монета лежит в моем сейфе, она никуда не сбежит. Но чтобы все было по процедуре. Нумизматика, это мой хлеб, чтобы вам было до конца все понятно.
— Добро. Пока замнем вопрос для ясности. Я вам верю. А с этими сканами я попрошу поработать наших специалистов. И если они вдруг начнут настаивать, чтобы им предоставили оригинал, тут уж извините…
— Понял. Не возражаю. Но только по закону.
— Экий вы законник…
— Не нужно было запихивать меня в каталажку. Это меня там просветили в кое-каких моментах, — соврал я, не моргнув глазом.
— Так что зря вы на меня обижаетесь, — сделал неожиданный вывод из моей эскапады Ляхов. — Лишние знания никому еще не вредили.
— Может, мне за ваше здравие еще и свечку в церкви поставить?
— Свечки не нужно, а за откровенность спасибо. Возможно, мы что-нибудь и выкрутим из этих фактов. У вас еще есть время?
— Для вас — сколько угодно. Я тунеядец, как называли подобных мне людей в советские времена, сиречь, безработный, и времени у меня навалом. Что вам еще от меня нужно?
— Ну, во-первых, надо оформить ваши свидетельские показания, как положено. А во-вторых, — ловлю вас на слове — помогите нам составить фотороботы убийцы, «лозоходца» и того самого нищего, который так сильно вас доставал.
— Физиономии первых двух я хорошо запомнил. Что касается нищего, то здесь за точность своих наблюдений ручаться не буду. Но, может, что-то и получится.
— Тогда приступим…
В ответ я лишь тяжело вздохнул — до чего же мне не нравится всякая канцелярщина!
Глава 19
Когда я наконец к обеду возвратился домой, мне позвонил отец. «Секретный» телефон зазуммерил как раз в тот момент, когда я в прихожей снимал туфли.
— Привет, — сказал я усталым голосом.
— Что там у тебя опять случилось?
— А ты откуда знаешь?
— Сорока на хвосте принесла.
— Перестань… Мне сейчас не до загадок. Их и без того полон короб. Ко всему прочему, я сейчас как выжатый лимон. Тебе кто-то звонил?
— Нет. Я почувствовал. Прямо с утра. Но дозвониться до тебя не смог. Где ты был?
— В ментовке, — буркнул я, скорчив сам себе кислую мину.
— Ника, что за жаргон? — В голосе отца послышалась укоризна.
— Извини… Меня опять потащили в городское управление внутренних дел, и все тот же настырный господин майор.
— На предмет?…
— Соседа сверху завалили. Пардон, зарезали. Помнишь Альфреда? Джумбо…
— Что ты говоришь!?
— А чему тут удивляться? Он и так зажился на этом свете, откровенно говоря. Его должны были грохнуть еще лет десять назад, когда он мочил в городе всех налево и направо.
— Ника, не будь таким жестоким…
— Ладно, понял. О мертвых или хорошо, или ничего. Правда, есть вариант, что ему может повезти в очередной раз.
— Это как?
— Когда его увозили, он, мне кажется, еще дышал. Теперь все зависит от наших эскулапов.
— Как это случилось и почему тебе пришлось ехать в управление?
— В последнее время так получается, что я постоянно оказываюсь не в том месте и в не то время. Наверное, приближается «парад» планет…