— Тогда о чем базар, — сказал я безразлично. — Продавай. Я не против. Будешь? — Я указал на графинчик, в котором еще кое-что плескалось.
— Нет, Ник, ты все-таки скотина… — Клипер надулся, как сыч.
— Вот те раз… — Я изобразил обиду. — Что я слышу? Ты предлагаешь мне монету, которая запросто может оказаться подделкой, судя по ее отличному внешнему виду, я даю тебе хорошие бабки — хрен его знает за что, а ты губы надул, как барышня, да еще и обзываешься. Тебе хорошо известно, что наши дела так не делаются. Чтобы получить две тыщи баксов за монету, нужно заключение эксперта. Это ты можешь какого-нибудь лоха обувать, нажимая на его чувствительные струнки, а меня уволь.
— Ник, но…
— Ладно, вот тебе еще двести — и мы квиты. Кстати, я даже не спросил, каким макаром этот каролин запрыгнул к тебе за пазуху…
Клипер смутился, что-то промямлил, и одним быстрым движением сгреб доллары в свой карман. Я неторопливо запихнул монету в бумажный конвертик и положил ее в свое портмоне.
Сделка состоялась. Судя по всему, сегодня я буду с хорошей прибылью. Но какой-то нехороший червячок, угнездившийся где-то под сердцем, не позволял мне порадоваться удаче. Нужно было заморить его, гада, быстро и решительно.
— Что ж, — сказал я, — нужно обмыть это дело. Я угощаю. Не возражаешь?
— Спрашиваешь…
Клипер мгновенно повеселел. У него была легкая натура. О деньгах, которые проплыли мимо него, он через какое-то время вспоминал как о прошлогоднем снеге.
Я понял, что голоден, как волк, только тогда, когда официант принес наш заказ. Мой совершенно опустошенный желудок взбунтовался мгновенно, как демократ-либерал, которому при разгоне несанкционированной демонстрации милицейский конь наступил на главную мужскую принадлежность.
У Клипера глаза полезли на лоб, когда он увидел, с каким напором я набросился на еду.
— Ник, тебя что, морили голодом? — спросил он осторожно.
— Нет, — ответил я. — Надо мной ставили эксперимент.
— Извини, не врубаюсь…
— Чтобы добраться до моих мозгов, мне промыли желудок.
— Все равно ничего не понял. Ты говоришь загадками.
— Какие там загадки… Моего соседа-банкира с нижнего этажа замочили вчера вечером.
— Что ты говоришь!
— Ну… А чему ты удивился? Забыл, что ли, как лет десять назад хоронили бизнесменов и братков почти каждый день.
— То было тогда…
— Да, было тогда. Но метастазы до сих пор остались. Соседа буквально размазали по полу и по стенкам. Меня сводили в его квартиру на «экскурсию». Везде кровь… Бр-р! — Я содрогнулся и торопливо залил неприятное воспоминание рюмкой водки.
— Теперь я понял твой пассаж насчет промывки желудка. Менты трепали?
— Ну да.
— И что?
— А ничего. По-моему, опер подозревает, что у меня были причины разобраться с соседом.
— Он что, дурик? У тебя не та профессия.
— Мой покойный сосед был очень шумный и часто устраивал тарарам. Похоже, мент будет поднимать всю мою подноготную: не состою ли я в каком-нибудь национал-большевистском объединении, не числюсь ли на учете в наркодиспансере, не водятся ли за мной грешки по части различных сексуальных извращений… А еще оперу кажется, что я ненавижу богатеев.
— А ты что, пылаешь к ним любовью?
— К ним — нет. К их богатству — да. Вот такой я нехороший.
— Ты и так не бедно живешь.
— Ага. По сравнению с тобой.
Клипер невесело ухмыльнулся и ответил:
— Это точно… Что-то в последнее время фортуна начала обходить меня стороной.
— Ты не догадываешься, почему так?
— Только не надо меня лечить нравоучениями!
— Я не об этом. Ты работаешь по мелочам. А талант собирателя у тебя большой, это несомненно. Кроме того, ты оброс нужными связями, как днище корабля ракушками. Не так ли?
— Так. Но я не понимаю, к чему ты клонишь?
— Ты вращаешься в нашей среде уже лет десять…
— Почти пятнадцать, — уточнил Клипер. — Я начал со школы.
— Вот и я об этом. Через твои руки прошли тысячи монет, среди которых были и настоящие раритеты. Ты уже состоявшийся нумизмат, а при желании можешь стать в нашем деле просто ассом.
— Могу, — не без спеси сказал Клипер. — Но опять-таки, я не совсем въезжаю, зачем ты завел этот базар?
— Ты не замечаешь, что у нас торговля монетами идет в основном через клуб нумизматов? Ну, не считая таких «жучков», как ты… пардон. Но и они все несут в общество нумизматов, где надеются получить хорошую цену за свои находки.
— Как не заметить…
— Но в клубе собираются только профессионалы. А вот любители не охвачены.
Клипер пристально посмотрел на меня и спросил:
— Что ты хочешь этим сказать?
— А то, что нужна лавка нумизмата. Пока ее в городе нет, поэтому тебе все карты в руки. И советую поторопиться, чтобы тебя не опередили и не застолбили денежное местечко. Конечно, поначалу много денег вряд ли заработаешь, но доход все равно должен быть неплохим. И главное — стабильным. Молодежь ведь подрастает, наша смена. Куда они сначала пойдут? Ясное дело, в твой магазин.
— Ник, не надо так шутить…
— Я не шучу, я серьезно.
— Откуда в пустыне вода!? Ник, я не при делах. Для начала нужно найти подходящее помещение под магазин и хотя бы тысяч пять монет в ассортименте. Что касается моих финансовых возможностей, то у меня в кармане вошь на аркане. Для того, чтобы завести такое дело, требуются бабки. «Штук» двадцать, как минимум. Где я их возьму?
— Насчет монет не волнуйся. Наша братва притаранит тебе на комиссию тонну всякой мелочи. Ее просто некуда девать. А выбросить жалко. У меня тоже сотни три-четыре кругляшков найдется. И не только мусор. Касательно денег, можешь не волноваться. Финансирование я обеспечу.
— То есть?…
— Составим кумпанство, как говаривал наш незабвенный царь Петр Алексеевич, — и вперед. Деньги мои, все остальное организуешь ты. Я буду помогать тебе в качестве эксперта. Навар пополам. Естественно, после того, как я верну свои денежки. Но это будет в процессе, не сразу. Идет?
— Не верю своим ушам…
— Только о состязаниях с «одноруким бандитом» забудь! Чтобы в казино ни ногой. Понял? Это главное условие.
— Ник, да я… да мы… Ух! Даю слово!
— Естественно, все наши финансовые обязательства мы оформим официально, через нотариуса.
— Как скажешь. Я готов! Нет, не могу поверить… Давай выпьем за нашу фирму! Признаюсь, я уже давно думал об этом, но…
— У кого арендовать помещение под магазин, я знаю. Это не проблема. Оно почти в центре города. Надеюсь, арендную плату с нас возьмут небольшую. Там…
И в этот момент меня словно переклинило. Я умолк на полуслове и, медленно повернув голову, посмотрел на пруд.
Он был очень большим, и в плане, если посмотреть на него сверху, — то есть, с огромного колеса обзора, которое находилось в парке на другом берегу, — напоминал огромную фасоль, положенное на блюдо поверх зелени. Когда-то здесь была речка, но потом она обмелела, и ее перегородили плотинами, чтобы она совсем не пересохла.
Таких прудов было несколько, и все они, как бусины мониста пронизью, соединялись тонкими ручейками, которые набирали силу лишь в весеннее половодье. Последний пруд из этой низки, насколько я знаю, заканчивался далеко за городом, на луговине, растворяясь в камышах и болоте.
Все эти пруды со временем сильно заилились, но теперь обрели новую жизнь. Их начали очищать от донных наслоений. С веранды было видно, как вдалеке от нас, у противоположного берега, работает земснаряд.
Едва уходил лед, как на прудах начиналась интенсивная жизнь. Особенно, на этом. К парку была приписана лодочная станция, и народ развлекался, катаясь на водных велосипедах, а также на весельных и парусных лодках, которые давали напрокат.
Сегодня на пруду тоже было людно. Дул легкий ветерок, и паруса миниатюрных лодочек являлись великолепным дополнением к живописному виду, который открывался перед моими глазами. При некотором напряжении романтического воображения запросто можно было представить, что веранда — это причал какой-нибудь морской бухты.
Но мое внимание привлекла не яркая картина полуденного покоя, а весельная лодка, которая слегка покачивалась на волнах неподалеку от нашей веранды. Она плыла сама по себе. Единственный ее пассажир, худой и длинный, как мачта без паруса, стоял посреди лодки и смотрел на меня какими-то странными немигающими глазами.
Он был одет, несмотря на теплую погоду, в длинный плащ из темно-фиолетовой ткани, сильно выгоревшей на солнце. Плащ гляделся таким старым и ветхим, что, казалось, вот-вот рассыплется прямо на плечах странного незнакомца. И он был застегнут на все пуговицы.
Аскетическое лицо человека в лодке, изуродованное двумя шрамами, покрывала щетина недельной давности, его длинные сальные волосы почти до плеч, уже изрядно тронутые сединой, по моему заключению, видели мыло и воду как минимум месяц назад.
И вообще, весь он был каким-то непромытым, пыльным, что ли — словно пришел с караваном, который скитался по пустыне очень долгое время. А как на меня, так несколько веков, потому что покрой его одежды никак нельзя было назвать современным.
Так мы глазели друг на друга, словно завороженные, минуты три, пока волны и усилившийся ветер не отнесли лодку с незнакомцем в длинном плаще за мысок, поросший ивами.
Клипер что-то болтал, но я совершенно его не слышал. Я был в каком-то трансе. Круглые черные глаза незнакомца, бездонные как самый глубокий омут, висели в воздухе передо мной даже тогда, когда он исчез с моего поля зрения.
— Ник, Ник, ты что уснул? — Клипер дергал меня за рукав.
— А, чего?
Я смотрел на него так, будто увидел в первый раз.
— Что с тобой, Ник!? — встревожился Клипер. — На тебе лица нету. Какой-то бледный… Тебе плохо? Может, в больничку отвезти? Так это мы мигом. Стоянка такси рядом.
— Не надо… В больницу не надо… — Я тряхнул головой, прогоняя наваждение. — Лучше налей… выпьем еще по единой.
— Золотые слова! — обрадовался Клипер.