Харита повернулась к Белину.
— О чем ты?
— О том, что такого бы не случилось, если бы Аваллах не распалил их своими посулами, — отвечал Белин. — Надо мне было с самого начала не соглашаться.
— Ты считаешь, что мои родичи как-то участвовали в этом нападении? — Талиесин сделал к Белину шаг.
— Так ты думаешь? — спросила Харита. — Да?
— Это очевидно, сестренка, — произнес Майлдун. — Ты еще немного не в себе, а то и сама бы поняла.
— Это ты не в себе, братец! — Харита повернулась к нему, глаза ее вспыхнули огнем. — Я пыталась убежать, но их было слишком много. Если бы не подоспел Талиесин, меня бы убили или увезли. Он спас мне жизнь.
— Их было семеро. Ирландцы, — сказал Талиесин.
— Ирландцы, кимры — все одно, — парировал Майлдун. — Кровожадные варвары. Да он сам и напал!
— Ложь! — прошипела Харита.
— Глупец, кто не отличает друга от врага, — спокойно произнес Талиесин.
— Это я, выходит, глупец! — Майлдун пошел на Талиесина, сжав кулаки, выставив подбородок.
— Остановись! Бард сказал правду. — Аваллах кивнул в сторону Талиесина. — Ты получишь награду за спасение моей дочери.
— Я не прошу награды, государь, да и не приму ее. — Юноша сухо поклонился Харите. — Я проводил даму домой и уезжаю. — Он шагнул к занавесу.
— Подожди немного во дворе, — крикнул вслед Аваллах. — Я еду с тобой.
— После всего, что случилось, ты по-прежнему не оставляешь свой злополучный замысел? — с досадой произнес Майлдун, когда Талиесин вышел.
— Все случившееся только укрепило мою решимость, — отвечал Аваллах.
— Ты торопишься во что бы то ни стало раздать свое королевство? — спросил Белин. — Темнеет, скоро ночь. Подожди хоть до завтра. Успеешь.
— Решившись сделать доброе дело, — отвечал Аваллах, направляясь к занавесу, — я не желаю терять и мига. Нет, я еду немедленно. Более того, я хочу, чтобы вы ехали со мной.
Белин и Майлдун переглянулись, не веря своим ушам.
— Да, — продолжал Аваллах. — Мы едем вместе. Что бы вы ни думали о земле, надо загладить оскорбление и выразить благодарность.
И так король-рыболов с Талиесином, Харитой, Майлдуном и Белином проскакали сквозь сумеречный лес в стан кимров, который Киалл разбил у ручья, на лужке под соседним холмом.
На подъезде к лагерю всадников встретили часовые.
— Здрав будь, Талиесин! Вернулся наконец. Отец тебя ждет, — сказал дозорный, один из уцелевших дружинников Эльфина.
Огромный костер ярко пылал, оранжевые языки разгоняли сумерки, из котлов, булькающих на углях по внешнему краю огня, шел запах мяса и трав. Костер обступили простые шалаши из жердей и бычьих шкур. Когда всадники спешились, из одного шалаша показались Эльфин и Ронвен.
— Владыка Аваллах, — удивился Эльфин, — не думали снова тебя увидеть.
— Государь Эльфин, государыня Ронвен, — учтиво отвечал Аваллах, — мы не хотели бы навязывать свое общество там, где нам не рады. Однако с нашей последней встречи события приняли новый оборот. Я хотел бы поговорить с тобой, Эльфин, если тебе угодно меня выслушать.
Эльфин повернулся к жене.
— Принеси нам рог с пивом, если осталось.
Гостям же сказал:
— Вечер еще ранний. Вы ели?
— Мы только что из дворца, — отвечал Талиесин, — и охотно поужинаем вместе со всеми.
— Да, будем премного обязаны. — Аваллах глубоко вдохнул морозный ночной воздух. — Ах! Прогулка верхом пошла мне на пользу. Еще недавно я был прикован к ложу увечьем, а сейчас бодр, как никогда.
— Тогда милости просим к столу, — сказал Эльфин и крикнул, чтобы принесли факелы. Вышла Ронвен с двумя рогами пива: одним для гостей, другим для кимров.
— Садитесь, государи мои, — сказала она, — и обсудите свои дела. Когда трапеза будет готова, я подам.
Она вернулась к женщинам, суетившимся возле костра. Остальные кимры с любопытством, но не назойливо следили за происходящим; казалось, они заняты своими делами, тем не менее видели все и почти все слышали.
Как только все уселись в кружок, подошли Хафган и Киалл. Эльфин подвинулся, освобождая им место, и протянул рог.
— Садитесь с нами, — сказал он. — Государь Аваллах приехал поговорить, и я обещал его выслушать.
— Как скажешь, государь, — пробурчал Киалл, подразумевая, что если Аваллах, будь он сто раз царь, все еще жив, то лишь по великодушной щедрости Эльфина, и, реши тот иначе, все было бы совсем по-другому. Хафган просто подобрал одеяние, сел, принял кубок и выпил.
— Мы тебя заждались, — сказал Эльфин Талиесину. — Когда ты не поехал за нами, я встревожился.
Талиесин хотел было ответить, но Аваллах перебил его:
— Сегодня днем на мою дочь напали ирландские разбойники — ты сказала, их было семь? — Харита кивнула, и король продолжал. — Не знаю, как именно это произошло, но твой сын пришел на помощь и спас ее.
— Так это, Талиесин? — удивился Эльфин.
— Да. Трое были убиты, остальные разбежались.
— И уж, наверное, гребут к дому что есть силы, — хохотнул Киалл.
— Я всей душой благодарен, — продолжал Аваллах, — но приехал не за тем. — Он помолчал, видя подозрительность в темных глазах кимров. — Это по поводу земли.
— Ты сказал, что переменил свое мнение, — промолвил Эльфин. — Это как-то связано с нападением?
— Отчасти. Талиесин не просил награды и сказал, что не примет ее. Прекрасно, тут он волен решать сам. И, по правде говоря, я принял решение до того, как услышал о нападении. — Аваллах поднял рог и выпил. Остальные смотрели на него — кимры выжидательно, атланты — негодующе. — Хорошее пиво, — сказал Аваллах, отнимая рог ото рта. — Никогда такого не пил.
— Мы тоже кое-что умеем, хоть и не живем во дворцах, — буркнул Киалл.
Эльфин бросил на помощника быстрый, недовольный взгляд, и тот вновь погрузился в суровое молчание.
— Будь у меня еще бочонок, — продолжал Эльфин, — он стал бы твоим. Однако пиво, как и многое другое, кончилось. — Он взглянул Аваллаху прямо в глаза. — Зачем ты приехал?
Король-рыболов запустил руку за широкий кушак и вытащил подарок Эльфина.
— Я приехал вернуть кинжал.
— Это подарок другу.
— Вот потому-то я и должен его вернуть. Сегодня утром я вел себя не по-дружески. Пожалуйста, забери свой кинжал.
Эльфин потянулся к кинжалу, но забирать не стал.
— Дар принесен от чистого сердца, и я о том не жалею. Дары не возвращают.
Аваллах положил клинок между ними. Киалл потянулся было забрать кинжал господина, но Талиесин перехватил его руку. «Не трогай!» — прошептал он.
— Почему ты не берешь кинжал? — спросил Аваллах. — Или он не мой, и я не вправе его отдать?
— Поступай, как знаешь, я его назад не требую.
— Но это твой кинжал, — настаивал Аваллах.
Эльфин взглянул на Хафгана, но лицо друида было непроницаемым.
— Он уже не мой, — осторожно произнес король. — Я дарил его без всяких условий.
Аваллах загадочно улыбнулся в свете факела.
— Дары не возвращают — так ты сказал. Я принимаю твой дар, и прошу тебя так же принять мой.
Слова эти застали Талиесина врасплох.
— Отец сказал, что ты ничем ему не обязан…
— Знаю, иначе бы не приехал. — Вновь забирая нож, Аваллах сказал: — Уважишь ли ты меня, примешь ли мой дар?
Эльфин искал решения на лицах советников, но те ничего не выражали: никто не догадывался, что замыслил Аваллах.
— Дар прежде предлагают и лишь затем принимают. Однако я не вижу беды в том, чтобы принять залог твоей дружбы.
— Славно сказано, король Эльфин! — Аваллах только что не кричал от радости.
Кимры встревоженно переглянулись. Белин с Майлдуном нахмурились.
— И какой же это залог? — не удержался Киалл.
— Неподалеку отсюда на холме есть развалины крепости. Окрестные земли лежат в запустении, тамошних жителей выгнало какое-то племя… римляне, кажется, оно называлось. Земля добрая, но пропадает втуне, потому что никто ее не обрабатывает. Я хотел бы отдать их тебе — крепость и землю вокруг нее.
Киалл начал было вставать, но Талиесин удержал его, положив руку ему на локоть.
— Что?! — Глаза Эльфина сузились, а морщина на лбу пролегла еще глубже.
— Прошу тебя, — успокаивал Аваллах, — я не хочу наносить новых оскорблений, потому не сопровождаю мой дар дальнейшими условиями. — Он улыбнулся. — Приняв его, ты не возьмешь на себя никаких обязательств.
— Однако дар дару рознь, — заметил Хафган. — Столь ценный дар всегда накладывает обязательства, прямые или косвенные.
— Почему? Какое значение имеет размер дара? Это даже не десятая доля того, чем я владею, но будь это хоть половина моего царства, ничто бы не изменилось. Я просто хочу, чтобы вы там жили.
— Зачем? — спросил Киалл. — Чтобы встать на твою защиту, когда с севера нагрянут пикты?
Аваллах повернулся к нему лицом.
— Это такое же оскорбление мне, как вам — мое необдуманное предложение. И все же признаю, что союз между нашими народами был бы весьма полезен, и я буду всячески к нему стремиться, но не коварством и не дарами.
Король кимров огляделся и поймал взгляд Талиесина; тот безмолвно кивнул.
— Нелегко отбросить обычай, который блюли сто поколений твоих предков, еще труднее смирить королевскую гордость, — сказал Эльфин. — В другое время и в другом месте я не принял бы твой дар, ибо он для меня унизителен. Однако король без земли — не король, и ради своего народа я принимаю твой дар, государь Аваллах.
Киалл изумленно затряс головой. Рот его открылся раз, другой, третий, да так и закрылся, не произнеся ни слова.
Хафган следил за происходящим из-под полуприкрытых век и улыбался в усы. Аваллах хлопнул себя по коленям и воскликнул:
— Славное решение, король Эльфин! С землей или без земли, ты король, и не хуже тех, кого я встречал. Будь же моим соседом и другом.
Сородичи Эльфина, втихомолку наблюдавшие за разговором, разразились ликующими возгласами, радуясь привалившему счастью и тому уважению, которое оказано их королю. Все становище охватило веселье и радость. Вынесли арфу и вложили ее в руки Талиесину. Он вскочил и запел, остальные подхватили, и вскоре лагерь огласила звонкая кельтская песнь.