машины, обошел ее вокруг, открыл дверцу водителя и снял автомобиль с ручного тормоза.
Салад обернулся, когда микроавтобус уже несся по обрыву. Набирая бешеную скорость, автомобиль некоторое время держался на колесах, затем кувыркнулся через лобовое стекло, пополз вниз на крыше, опять встал на колеса, упал набок и, переворачиваясь, полетел в пропасть.
Джафар быстрым шагом догнал своего командира.
– Ты деньги забрал? – спросил Салад.
– Да, все триста, – Джафар достал из-за пазухи три стодолларовые бумажки.
– Бери себе.
– Нет, – ответил Джафар и протянул купюры Саладу, – он много слышал. Это было опасно. Я выполнил свою работу.
– Хорошо.
Полевой командир забрал деньги у своего верного телохранителя. Затем оба направились пешком вниз по дороге в ближайшее селение. Там у одного старика-крестьянина они оставили своих лошадей.
28
В ночном небе белела дорога Аллаха – Млечный Путь. Крупные звезды сияли вселенскими свечами, и белый полумесяц ровным пепельным светом заливал горы.
Махмуд только что совершил ишу, выверив по звездам киблу – направление молитвы – точно на Каабу, священный черный камень в Заповедной мечети в Мекке.
Он ждал гостя сразу же после вечерней молитвы магриб. Ее читают во время сумерек после заката. Но вот уже и время ночной молитвы прошло, а того, кого ждал Махмуд, все еще не было.
Командир «гвардии» Салада прохаживался возле своего шатра и смотрел, как прошивают небо иглы метеоритов. Махмуду сняли все повязки – гораздо раньше, чем следовало бы, – но он не хотел показываться перед гостем в таком виде.
В его шатер уже принесли и расставили на ковре серебряные блюда с яствами: мясо ягненка, чаши с виноградом, финиками, инжиром, кувшины с гранатовым, манговым и персиковым соками. Возле шелковых вышитых подушек поставили два кальяна. Рядом положили небольшие, с ладонь, фигурки одногорбых верблюдов, вылепленных из гашиша. Подарить скульптуру из гашиша считалось знаком уважения. И чем больше она была, тем больше уважения выказывал дарящий. Впрочем, рядом с фигурками верблюдов поставили жестяные коробочки с ароматизированным турецким табаком.
Глубокой ночью послышался топот копыт. Всадников остановила охрана.
– Мы к Махмуду, – послышалось в пепельном сумраке.
Пять человек, сопровождаемые охранниками лагеря, подошли к шатру командира.
– Ассалям алейкум! – поздоровался впереди идущий. Он увидел Махмуда, который стоял возле своего шатра.
– Ваалейкум ассалям! – ответил командир.
Он узнал голос Дост-Мухаммада.
– Приветствую! – проговорил Махмуд. – Рустам, проведи друзей Дост-Мухаммада в свой шатер.
– Идемте со мной, – отозвался Рустам.
Один из сопровождающих прибывшего патана-пакистанца замешкался.
– Иди, Абдул-Джаббар, – сказал Дост-Мухаммад, – мы будем вести мирный разговор.
– Прошу, – пригласил Махмуд гостя в свой шатер.
Дост-Мухаммад устроился на подушках, а хозяин в знак почтения придвинул кушанья поближе к нему.
Гость ел молча – видно, что дорога была длинная и он успел проголодаться. Махмуд только попробовал угощение, чтобы Дост-Мухаммад удостоверился, что еда не только вкусная, но и не отравленная.
Патан-пакистанец с удовольствием принял в дар фигурку верблюда из гашиша, однако предпочел выкурить табаку. Этим он показал, что разговор им предстоит серьезный. Зажег свой кальян с табаком и Махмуд.
Шатер наполнился приятным ароматом. Табачный дым после хорошей водяной очистки был почти прозрачным и поднимался вверх к матерчатой пирамидальной крыше. Там было открыто специальное вентиляционное окошко.
– Извини, дорогой друг Махмуд, что заставил тебя ждать, – начал Дост-Мухаммад. – У мавзолея Дильбары мы заметили людей – пришлось ехать в объезд. Не хотели, чтобы посторонние нас видели.
– Это ты извини, уважаемый Дост-Мухаммад, что не смог предупредить тебя. Я устроил в мавзолее временный лазарет.
– Лазарет? – выдал свое удивление патан-пакистанец.
– Есть парочка больных.
– О, Аллах, неужто хворь напала на людей уважаемого всеми Салада? – Дост-Мухаммад затянулся и выпустил клуб едва заметного дыма.
– Нет. Кое-кого змея укусила, а кто-то неудачно с лошади упал, – сделал глубокую затяжку хозяин шатра.
– Надеюсь, несчастным не помогли упасть с лошади? – уточнил проницательный Дост-Мухаммад. – Американцы, например, или еще кто-нибудь…
Несмотря на полумрак, что царил в шатре, гость обратил внимание на то, что хозяин гостеприимного шатра старается ничего не делать левой рукой.
– Американцы ушли и пока не появлялись, – спокойно проговорил Махмуд.
– Значит, раненых, то есть больных, немного. И людей у тебя и у моего друга Салада хватит, чтобы организовать и провести караван?
– Караван уже вышел. И здесь у меня людей достаточно. Тем более что задача несложная. Мы в целости и сохранности передадим вас Худайназару.
– Да, правда, никто лучше, чем великолепный Худайназар, не проведет караван через границу и не защитит его, – похвалил Дост-Мухаммад. – Но мы не пойдем на север. Мы пойдем на юг.
Махмуд молча затянулся, затем выдохнул дым – он ждал, когда его гость объяснит, почему первоначальный план изменился.
– Салад резко увеличил партию. Он тебе не говорил?
– Нет. Я за его товаром не слежу. Салад – мой командир, я выполняю приказы, а он платит.
Дост-Мухаммад понял, что допустил ошибку, предоставив лишнюю информацию доверенному человеку Салада. Патан-пакистанец прекрасно знал: Махмуд в курсе, что монополия на охрану караванов с контрабандой на этом участке границы принадлежит полевому командиру Худайназару, который берет определенный процент с груза. Чем больше товара, тем больше у того прибыли. Теперь Махмуд явно догадался, что Дост-Мухаммад ни с кем не хочет делиться этими деньгами.
– Если мы откажемся от услуг нашего друга Худайназара, то друг может стать врагом, – чуть повысив голос, произнес Махмуд.
– Мы ни в коем случае не хотим отказываться от услуг высокочтимого Худайназара, – поспешил ответить Дост-Мухаммад. – Но караван, как ты, дорогой друг, мне только что сообщил, уже вышел. А у Худайназара не будет времени и возможности помочь нам.
Махмуд курил и ждал, что дальше скажет его гость.
– Патанские волнения с южных приграничных районов перекинулись на север. Правда, они уже затихают. Наши старейшины и пакистанские власти договорились о перемирии. Однако пакистанцы получили информацию, что сбитый полицейский вертолет – дело рук афганцев. И подозрения пали на нашего уважаемого Худайназара. Сейчас против него выступили пакистанские спецподразделения. Они готовы сделать рейд в глубь афганской территории. Дипломатические нюансы уже улажены.
– То есть ты, уважаемый Дост-Мухаммад, хочешь сказать, что Худайназару сейчас необходимо либо принять бой, либо уходить дальше на север, в Нуристан, – начал вслух размышлять Махмуд. – Вот только кто указал на него пакистанским военным?
– У гор есть глаза и уши, – поспешил ответить гость. – Но не стоит сильно переживать за нашего друга. Как только до меня дошла информация о готовящемся рейде пакистанских вояк, я тут же послал ему гонца.
– Да, – протянул Махмуд, – великолепное совпадение. Люди Худайназара оттягивают на себя пакистанских вояк – на север, а мы в это время спокойно переходим границу на юге. Похоже на какой-то хитроумный план, тебе так не кажется? – Командир гвардии Салада был не менее проницателен, чем наркоделец Дост-Мухаммад.
– Все происходит по воле всемогущего Аллаха, – произнес тот.
Гость и хозяин шатра некоторое время молча попыхивали кальяном.
– Далеко в Пакистан уходить не надо, – наконец заговорил Дост-Мухаммад, – нас встретят дружественные нам люди.
Патан-пакистанец отложил мундштук, прикрепленный к гибкой трубке, похожей на хвост змеи, и отставил кальян.
– Ты, наш дорогой друг Махмуд, говоришь, что у тебя открылся лазарет. А кто же там врачует? Неужели местные знахари?
– Нет, мои личные врачи. Европейцы.
– А откуда они здесь взялись? – удивился Дост-Мухаммад.
– Организация «Врачи без преград». Заблудились, а я их приютил. Сделают свое дело, тогда пускай просят своих, чтобы оплатили им «обратный билет». Если те деньги не соберут, будут заниматься своим делом у меня.
– И сколько будет стоить выкуп?
– Я еще не обсуждал это с Саладом. Он пока не знает.
– Но ты можешь и сам заработать, – произнес Дост-Мухаммад. – Они – твоя «добыча».
– Салад – мой командир, и я выполняю его приказы, – еще раз сказал Махмуд. – Военные трофеи у нас принято делить по справедливости.
– Приятно говорить с честным человеком, – льстиво промолвил Дост-Мухаммад. – По праву первой руки ты можешь выменять их на что-нибудь крайне тебе необходимое. Можешь поменять их, например, на лошадей или оружие. Тебе хватает боеприпасов?
– Боеприпасы нужны всегда, – согласился Махмуд. – Насчет этого я подумаю.
– Подумай. А теперь послушай, мой благородный друг, что я тебе скажу. Когда мы подходили к твоему шатру, до моего уха донеслись необычные для военного лагеря звуки. Женщина говорила с ребенком, укладывая его спать. И говорили они, кажется, на урду.
– От тебя ничего не скроешь, – недовольно буркнул Махмуд.
– Мать и сын были с этими врачами?
Махмуд молчал.
– Она мусульманка, из Пакистана, и зовут ее Мириам? А сына – Али?
Хозяин шатра ничего не ответил, однако гость видел по его лицу, что все говорит правильно.
– Махмуд, отдай их мне. Всех четверых, – неожиданно сказал Дост-Мухаммад. – Назначь цену, и мы договоримся.
– Если Салад вместе с караваном привезет боеприпасы, то у меня не будет права первой руки. Деньги не считаются крайней необходимостью.
– Салад будет доволен. Я подниму цену на дополнительный груз, и он тебя щедро вознаградит. Тем более, если ты мне их отдашь, то сразу сделаешь два дела – одно праведное, другое доброе для всех: тебя, меня, Салада и наших людей. А совершать праведное и доброе – святая обязанность мусульманина, не так ли?