– Это точно шатер женщины с ребенком?
– Конечно.
– Но там их нет!
– Не может этого быть, – растерянно произнес караульный.
– Их там нет! – зло повторил Дост-Мухаммад. – Иди сам посмотри!
Караульный быстро подбежал к шатру – он был действительно пуст. В лагере подняли тревогу.
– Надеюсь, ты не думаешь, уважаемый Дост-Мухаммад, что это я спрятал их от тебя? – спросил Махмуд, когда пакистанец явился к нему. – Зачем мне это?
– Успокойся, Махмуд, не было случая, чтобы ты не сдержал своего слова.
В этот момент к ним подошел один из боевиков – Рустам.
– Здесь, командир, кажется, ночью кто-то лежал – видите, как примяты кусты? И, видимо, человек этот был маленького роста.
– Щенок, он все подслушал! – злобно прорычал Дост-Мухаммад.
– Если он понял все, что мы говорили про него с матерью и про этих врачей, тогда я знаю, куда они отправились, не переживай, – попытался успокоить его Махмуд.
– И куда же? – спросил патан-пакистанец.
– Если они благородные люди, то должны предупредить своих спасителей.
– Ты имеешь в виду этих врачей?
– Да, – ответил командир.
– Они же у тебя в мавзолее – значит, едем туда.
– Подожди, – сказал Махмуд, – дай подумать, как нам лучше поступить. Если им все-таки вместе с врачами удалось бежать и даже заполучить лошадей, то нам надо их перехватить. Из разрушенного кишлака две дороги. Рустам, берешь людей и скачешь на юг, а мы поедем на север. Других дорог там нет. Не думаю, чтобы европейцы и женщины были хорошими наездниками.
Два отряда, численностью примерно по пятнадцать человек, выехали из лагеря. Каждый направился в свою сторону.
Дост-Мухаммад хорошо разбирался в лошадях. Он мечтал, что, когда отойдет от дел, будет заниматься разведением породистых скакунов. Вот и сейчас под ним был отменный рысак. Он скакал впереди всех. Даже Махмуд, у которого, как у командира, был лучший конь из всех имеющихся, едва поспевал за ним. Отряд всадников сильно растянулся. Они спустились с одной горы, поднялись на вторую.
– Вон они! – крикнул Дост-Мухаммад.
Внизу как могли быстро по узкой горной тропе скакали четыре человека.
Через два часа погони Дост-Мухаммад был уже на расстоянии выстрела от беглецов.
Милош вскинул автомат.
– Если ты выстрелишь, – крикнул патан-пакистанец на хорошем английском, – я из твоей сестры «красный тюльпан» сделаю! И тебе дам посмотреть! А полиция и за тебя одного меня отблагодарит.
Милош уже не раз слышал о страшной казни, которая практиковалась у пуштунов. Жертву накачивали наркотиками и живьем снимали кожу от подмышек до паха, «отворачивая» ее, словно огромные лепестки цветка. Когда наркотики переставали действовать, человек сходил с ума от боли и умирал.
Серб понял, что им не уйти, и отбросил автомат.
– А теперь стойте! – приказал Дост-Мухаммад.
– Останавливаемся, – разочарованно проговорил Милош.
Вскоре всех четверых привезли в разрушенный селевым потоком кишлак. Там их уже поджидал отряд Рустама, который изначально отправлялся на юг. Его люди вышли на дорогу и, увидев, что свежих следов от копыт нет, быстро прискакали к разрушенному кишлаку.
– Шайтан! Хотел увести моего коня! – крикнул Рашид, когда отряд с пленниками подъехал к мавзолею.
Разгневанный мусульманин своими руками сбросил Милоша с коня. Искандер хотел сделать то же самое с Даринкой, но Махмуд остановил его.
– Убью! – Искандер повторил свою угрозу.
Теперь пленников посадили не в подземелье мавзолея, а всех четверых спустили в яму-провал. Талибы предварительно расчистили ее и разделили досками на женскую и мужскую половины. Таким образом, получился зиндан.
– Теперь пускай будут у всех на виду! – сказал Дост-Мухаммад.
– Да, и у нас, и у Аллаха! – согласился с ним Махмуд.
31
После асра – третьей молитвы намаза – на окраину кишлака Селаб начали прибывать воины Мустафы-Шурави. Они поили и мыли лошадей в быстрой речушке, которая узким ручьем выходила на поверхность из горного грота в самом селении. Селаб, в переводе с пушту, – «водный источник». Местные жители считали, что вода в этом источнике целебная и восстанавливает силы путникам.
На излучине реки воины раскладывали мангалы и на хворосте и кизяке жарили шашлыки, варили в казанках шурпу. Вооруженные мужчины в чалмах, паколях – афганских шапках-песчанках – или в каракулевых папахах переговаривались, спрашивали друг у друга:
– Эй, Рахам Диль, ты что-нибудь узнал о европейцах?
– Да нет, Майранай, а ты?
– У меня ничего.
– А ты, Фаридун?
Фаридун – силач и молчун, двужильный при переходах и отчаянный в бою – во время военных действий считался правой рукой Мустафы-Шурави. А сейчас он только цокал языком и качал головой.
К трапезе воинов присоединился старик Хайрулла. Вот у него действительно была интересная информация.
– Пастухи на юго-западе видели колонну американцев. Их малые танки останавливали машины и проверяли документы, – степенно рассказывал он. – Еще пастухи говорят, что видели, как военные проверяли белый автобусик. Солдаты выскочили из танков, наставили на него автоматы, снайперские винтовки и пушки. Наверное, думали, что в автобусике перевозят бомбы. Но ничего не нашли и отпустили.
– Ну, это обычное дело, – сказал Рахам Диль, – всех проверяют – шахидов боятся.
– Не совсем обычное. Послушайте дальше, – продолжал Хайрулла. – В этот же день тот самый автобусик нашли разбитым в пропасти. Вероятно, водитель не справился с управлением.
– О, как же его напугали кафиры и крестоносцы! – сказал Майранай. – Руки у него дрожали, вот и не справился.
– Скажи, Хайрулла, а кто для нас хуже – крестоносцы или кафиры? – спросил долговязый Абдулхакк.
Он совсем недавно приехал в кишлак и, как большинство, о пропавших врачах ничего путного сказать не мог.
– Я думаю так, – сказал старик, усевшись на чатор и скрестив ноги, – кафиры, то есть неверующие, еще не выбрали себе Бога. Души у них хоть и глупые, однако чистые. А вот крестоносцы – совсем другое дело. Они за своего Бога всегда яростно сражались и будут сражаться.
В это время на окраину Селаба прискакали двое друзей – узкоглазый Мохамбар и коротышка Сабавун. Первый был в отряде Мустафы-Шурави штатным гранатометчиком, второй – снайпером. Утром они вместе отправились далеко на юг.
– А где командир? – спросил Мохамбар.
– Еще на базе, – ответил Абдулхакк. – Он же предупреждал, что придет после магриба.
– А остальные уже вернулись? – поинтересовался Сабавун.
– Почти все. Кажется, пока нет только братьев-весельчаков – Кхандавара и Бахтавара.
– Чем же вы так обеспокоены? – Старик Хайрулла сразу заметил, с каким возбуждением говорили только что прибывшие.
– В горах говорят, что Салад собирает караван, – сообщил Мохамбар.
– И, кажется, его люди ехали за нами; правда, держались поодаль. Похоже на отряд ополчения, – добавил Сабавун.
– Успокойтесь, – ровным голосом проговорил Хайрулла. – Салад еще не сошел с ума, чтобы воевать с Мустафой-Шурави одним ополчением. Людей Махмуда не видно – значит, и его самого поблизости нет. Но теперь понятно, где он – обеспечивает прикрытие каравана. Наверное, это ополчение должно прикрыть караван с другой стороны.
– Правду говоришь, почтенный Хайрулла, – уже спокойно произнес Сабавун.
– Все равно надо срочно сообщить командиру о людях Салада. – Мохамбар развернул своего коня.
– Командир на базе с неверными, – сказал Абдулхакк. – Закон гостеприимства еще никто не отменял – после заката помолится в мечети и спустится к нам.
Но Мохамбар не стал ничего слушать. Он направил свою лошадь по тропе, что вела вверх к кишлаку Хаск Сартор – прямо к базе полевого командира Мустафы-Шурави.
В это время в долину по пологому склону начали спускаться двое всадников. Было видно, что их кони уже очень устали. Однако почувствовав, что подъем закончился и начинается спуск, жеребцы поскакали резвее.
– Братья возвращаются, – воскликнул Майранай, и воины Мустафы-Шурави одновременно глянули туда, куда он показал рукой.
– Смотрите!
Горным воинам хорошо было видно, как черная тень, похожая на огромного головастика, бесшумно догоняла всадников.
С высоты птичьего полета горы казались серым морем, внезапно застывшим во время страшного шторма. Вверх взмывали скальные пики, словно огромные каменные волны, поднимались к небу неровные хребты.
Три американских ударных вертолета «Апач AH-64D Лонгбоу» – «Длинный Лук» на предельной скорости летели над горными цепями западного Афганистана. «Длинный Лук» был одной из последних модификаций этой популярной в войсках НАТО винтокрылой машины. То, что были задействованы именно эти вертолеты, говорило о том, что задача, которая стояла перед экипажами, была чрезвычайно важная. И выполнить ее предстояло как можно быстрее и как можно качественнее. Первые модификации «Апачей» в основном предназначались для уничтожения бронетехники противника. При этом руководствовались правилом оставаться незамеченным; если заметили – оставаться непораженным; если поразили – выжить. Броня первых AH-64 серии «A» успешно противостояла зенитным пулеметам и 23-миллиметровым снарядам. Однако с появлением на поле боя самоходных зенитных комплексов с 30-миллиметровыми пушками и зенитными управляемыми ракетами средней дальности вопрос о выживаемости в случае попадания пришлось снять. Главным стало быстродействие: вертолет должен обнаружить и поразить противника быстрее, чем тот сделает то же самое с ним самим, либо успеть «сбежать». Учитывая, что время реакции некоторых современных самоходок составляет примерно десять секунд, «Апач» должен был действовать как минимум вдвое быстрее.
Крайне важным считался фактор неожиданности, на что теперь и рассчитывали американские вертолетчики. У афганских талибов уже не осталось быстрореагирующих самоходных зенитных комплексов, но ручными средствами ПВО они все же располагали. Поэтому остерегаться их следовало.