– А-а-ал-ла-а-аху а-а-акба-а-а-ар, – растягивая гласные, запел Торджан.
Началось время магриба – от захода солнца до наступления темноты.
На этих широтах темнело быстро, и молитву нужно было начинать сразу же после икамата – второго призыва на молитву. Поэтому в этой местности все мусульмане совершали магриб одновременно.
Воины Мустафы повернулись в сторону Мекки – они хорошо знали киблу в этом районе Афганистана – и отложили автоматы…
– Это мое Торо-Боро, – сказал Мустафа-Шурави.
Вместе с русскими десантниками и своим телохранителем он спустился в подвал своего дома, где размещался склад провианта. Под подвалом оказался еще один подвал поменьше – здесь был склад боеприпасов для стрелкового оружия и медикаментов. Мустафа-Шурави подарил десантникам по два рожка для «калашниковых» и дал им в руки по фонарю.
– Держите, экскурсия будет интересной.
– Спасибо, – поблагодарил капитан Столяров. – А гранаты для гранатомета есть?
– Мины и гранаты под колодцем, это намного глубже.
– А наркота есть? – зачем-то спросил Батяня.
– Хочешь уколоться? – то ли пошутил, то ли серьезно сказал Мустафа-Шурави. – Есть, конечно, но только для медицинских целей. Обезболивающее для раненых.
– И кто у вас доктор? – поинтересовался капитан Столяров.
– Да я и есть доктор, – ответил Мустафа-Шурави. – Наша с вами медподготовка делает нас в глазах местного населения чуть ли не профессорами медицины.
– Вот почему тебя так здесь уважают, – сделал вывод капитан.
– Отчасти – да. Ну что, идем к гранатам? Только предупреждаю – у меня советские – «ВОГ-25» для «Костров». И не прыгают, как ваши.
– Если для «Костров», то подойдет, – уверил Батяня. – Честно говоря, наша «Обувка» – классная вещь. Лучше не найдешь. И америкосы тужатся, а повторить не могут. Намного удобнее «Костров».
– Да, как вывели войска из Афганистана, так «Обувку» на вооружение и приняли, – сказал капитан Столяров. – Учли недостатки, что выявились в боевых условиях.
Мустафа-Шурави попросил автомат у Батяни, осмотрел новый для него гранатомет.
– Подарите нам свои «Обувки»?
– Если захочешь – подарим, – ответил Батяня. – Спишем на то, что нужно было облегчить автоматы. А ты сам-то с нами не полетишь?
Мустафа-Шурави как будто не услышал вопрос.
– Дам вам только по три. Гранаты мне самому нужны, – сказал он и замолчал, словно задумавшись.
– И то хлеб, – поспешил заполнить возникшую паузу Столяров.
Во втором подвале был довольно широкий лаз.
– По этому лазу мы спустимся к подземному ручью, который питает колодцы домов, – рассказывал Мустафа-Шурави, – вдоль него можно идти. Мы сделали боковую штольню – храним там взрывоопасные боеприпасы.
– Умно. Поглубже и подальше от построек, – констатировал Столяров.
Первым начал спускаться Абу-Бакр, следом за ним – Мустафа-Шурави и капитан ВДВ. Вдруг вверху, прямо над головой у Батяни, дрогнула земля, и ему за воротник посыпался песок.
– Черт! Что это такое! – выругался десантник.
– Что там? – спросил Мустафа-Шурави.
– Дороги назад нет, – сказал Батяня. – Лаз рухнул. У тебя точно нет наземных складов со снарядами?
– Нет, – ответил Мустафа-Шурави.
Он посмотрел на своего телохранителя и по его широко раскрытым глазам понял, что тот в полном недоумении.
Земля вверху снова содрогнулась.
– Может, землетрясение? – предположил капитан Столяров.
– Нет, – сказал Мустафа-Шурави, – тогда бы нас и здесь трясло. Короче, идем вниз.
Вскоре все четверо спустились к штольне с опасными боеприпасами. Здесь содрогание земли совсем не чувствовалось. Мустафа-Шурави, как и обещал, дал десантникам по три советских «ВОГ-25».
– Теперь пойдем вдоль ручья и выйдем прямо к кишлаку Селаб, – сказал он.
Перед выходом из подземной галереи русские десантники прошли вперед.
– Ты, командир, погоди, мы глянем, что там, – у Батяни было нехорошее предчувствие.
Они с капитаном Столяровым с автоматами наперевес выглянули из-за скалы. Батяня – направо, Валера – налево.
– Там идет бой, – сообщил капитан Столяров. – Кажись, натовцы напали. На горе – парни в форме.
– Да, похоже, – сказал Батяня, – я заметил тень от вертолета. Это «Апач». Теперь понятно, почему над головой земля дрожала. – Он повернулся к Мустафе-Шурави и спросил: – Ты точно дружишь с натовцами?
– До сего момента у меня с ними был мир, – сказал побледневший командир. – Абу-Бакр!
Мустафа-Шурави и его телохранитель поползли к ближайшим домам кишлака Селаб.
– Прости, Мустафа, – начал оправдываться Батяня, – нам натовцы не враги. Мы не можем…
Командир махнул рукой, поднялся и перебежал к углу дома.
– …тебе помочь, – договорил Батяня.
Абу-Бакр, пригнувшись, перебежал к другому дому.
– Америкосы сверху так всех горцев перебьют, – сказал капитан Столяров.
К кишлаку скакали два всадника. С гор по ним вели огонь. Мустафа-Шурави засек, откуда стреляли, и сам открыл огонь из своего «калашникова». Вскоре застрочил и Абу-Бакр.
Всадники благополучно добрались до кишлака, соскочили со своих коней – это были два брата – Кхандавар и Бахтавар.
– Занять позицию, открыть огонь! – скомандовал им Шурави.
Уже четыре воина вели огонь по противнику. Присоединились к ним и те, кому удалось отступить к кишлаку. Достали свои старые ружья и местные дехкане. Они стреляли одиночными с крыш.
И вдруг русские десантники заметили, что воины Мустафы-Шурави и дехкане перестали стрелять. Они все обернулись в одну сторону.
– Слышишь? Это азан! – воскликнул Батяня. – Натовцы их сейчас всех перестреляют.
Удивительно, как только в воздухе послышались напевные звуки, выстрелы нападавших тоже прекратились.
– Натовцы тоже мусульмане? – удивился Столяров.
– За мной! – крикнул Батяня.
Со всех ног русские десантники бросились к противоположному склону. Благо на горный хребет вела не очень крутая тропа.
Торджан любил петь азан. Он красиво растягивал слова. Получалась целая ария примерно на семь минут. После азана юноша пел икамат, немного меняя мелодику. Это занимало столько же времени. Магриб – довольно продолжительная молитва с обязательными поклонами и челобитием, поэтому марш-бросок русских десантников вышел удачным – никто по ним не стрелял, и они успели как раз вовремя.
Запыхавшимся Батяне и капитану Столярову представилось удивительное зрелище. Человек двадцать пять, одетых в новенькую натовскую форму, сидели тремя сплошными рядами на коленках и читали вслух молитву, касаясь головой земли. Кто-то специально отобрал молодых и безбородых, чтобы издали они больше походили на европейцев. Перед ними, наверное, их командир вел молитву, то есть был им вместо имама. Оружие у всех лежало на земле, что изрядно порадовало русских десантников.
Батяня и капитан Столяров, спрятавшись за валуном, следили за боевиками.
– Валера, как ты думаешь, – прошептал Батяня, – что люди Мустафы с ними сделают?
Капитан Столяров провел большим пальцем правой руки у себя по горлу.
– Да, вот и я так думаю. Что-то не хочется мне быть причастным к массовому убийству.
– Мне тоже.
Десантники подождали, пока боевики закончат очередное «челобитие», и с автоматами наперевес вышли из своего укрытия. Немного выше по горе, чтобы оказаться как раз над этим скопищем молящихся. Они включили фонари, и яркий свет ослепил боевиков.
– А теперь, – по-английски сказал Батяня, – все встали и руки за голову! Оружие не трогать!
Однако боевики и ухом не повели, пока не закончили молитву. Они, казалось, вообще не обращали внимания на стволы русских «калашей», которые в любую секунду могли их всех здесь «покосить».
Батяне пришлось подождать.
– Всем встать! – повторил он. – Сопротивляться бесполезно. Вы окружены. Оружие не поднимать – убью!
И чтобы дошло до всех, он повторил все это на пушту. Боевики начали медленно подниматься с колен. Капитан Столяров, орудуя прикладом и кулаками, выстроил боевиков в колонну по двое. Те особенно и не сопротивлялись; скорее всего, у них был приказ не воевать с натовцами, за которых они и приняли русских десантников.
– Домой марш. Бегом! – отрывисто приказал Батяня. – Кто обернется – получит пулю в лоб!
Колонна псевдонатовских солдат в полной тишине побежала по горной тропе и скрылась во мраке ночи.
33
После магриба караван, груженный кожаными мешками с хлопком и тюками с дешевой тканью, вышел по направлению к пакистанской границе. И в хлопке, и в ткани был спрятан опиумный мак, мешки с «хаки» – конопляной пылью – и «пластилин» – смесь пыльцы и смолы конопли.
Сам караван был небольшой – девять вьюченных ослов и восемь лошадей. За караваном, чуть поодаль, верхом и пешком двигались пятьдесят-шестьдесят вооруженных человек. Некоторые из них несли на плечах минометы, РПГ, пулеметы. В центре вооруженных до зубов боевиков выделялись два человека. Один был в белом халате, расшитом золотом; второй, старавшийся все время не отставать от первого, поражал своими размерами – широкий торс, могучие шея и плечи, огромные руки. Это были Салад и его верный телохранитель Джафар.
Погонщики каравана и люди, шедшие за ним, отлично знали местность. И в основном двигались в темноте. Только те, кто шел впереди, изредка, на несколько секунд, освещали электрическими фонарями горную тропу. Остальные шли за ними след в след.
– Джафар! – к телохранителю полевого командира подъехал на коне автоматчик, бывший в дозоре. – Муслим просится к Саладу.
– Командир, – сказал Джафар – с тобой хочет поговорить Муслим.
– Хорошо, сейчас мы к нему подъедем. Продолжайте движение.
Муслим стоял рядом со взмыленным конем. Было видно, что и сам боевик едва держится на ногах.
– Говори, – приказал Салад.
– Кишлак Мустафы-Шурави уничтожен. Ничего не осталось, кроме мечети и минарета. Американцы прислали три вертолета. Один люди Мустафы-Шурави сумели сбить.