– Валера, это приказ, – сказал Батяня. – На этом участке можно справиться и одному.
– Уходим! Быстро! – скомандовал Мустафа-Шурави.
– Я не пойду! – упорствовал Столяров.
– Товарищ капитан, приказы не обсуждаются, – Батяня сейчас думал о семье Валеры, о его жене и сыне. – И давай сюда рожки и гранаты для подствольника.
Майор Лавров выбрал неплохо защищенную позицию за серым базальтовым валуном и залег. У него были два «калашникова» и «мини-узи».
– Все, уходим! – сквозь зубы проговорил Мустафа-Шурави.
Пакистанцы заметили, что беглецы начали ползком подниматься по тропе, и попытались высунуться из своих укрытий. Они стреляли вверх наугад. Батяня застрочил из своего автомата, чтобы не дать наемникам сделать хоть один точный выстрел. Когда в магазине кончились патроны, он не мешкая схватил автомат Алекса и стрелял, пока беглецы полностью не скрылись из виду. Теперь он мог дать себе передышку – вставил новый рожок в свой автомат и принялся ждать.
Рахмад и Харун быстро догнали Абу-Бакра – не управляемый седоком конь перестал бежать. Спокойным шагом он шел по каменистому плато. Телохранитель Мустафы-Шурави не мог ни пришпорить его, ни подогнать бунчуком. Абу-Бакр старался изо всех сил оставаться в сознании, чтобы держаться за гриву коня и не упасть на землю. Кровь черно-бордовым ручейком сочилась из его правой руки. Пуля имела крупный калибр, и рана была слишком большой, чтобы кровь могла свернуться и закрыть ее полностью.
Рахмад подъехал вплотную к лежащему на шее коня Абу-Бакру и с силой столкнул его золоченым прикладом винтовки с седла. Телохранитель Мустафы-Шурави, словно мешок с хлопком-сырцом, упал на землю, а конь, уже без седока, поскакал дальше.
– Ты убил многих. Но, главное, ты убил нашего друга Абдул-Джаббара, – произнес Рахмад над лежащим Абу-Бакром. – Теперь тебе самому придется умереть бесславно.
Пакистанец соскочил со своего коня, достал из-за пояса кривой нож и нагнулся над телохранителем Мустафы-Шурави. Рахмад пихнул его ногой, чтобы тот перевернулся на спину.
– Ну что, говоришь, зря Дост-Мухаммад приказал нам стрелять? – Рахмад одной рукой схватил раненого за ухо, а другой приставил к нему острый нож.
– Ты его вначале не пристрелишь? – скривился Харун.
– Отрежу ухо, а потом пулю в живот. Пускай помучается перед отправкой на небо.
– Ладно. Я поймаю коня, – Харун пришпорил своего скакуна.
Рахмад еще ближе наклонился к Абу-Бакру и вдруг, схватившись за грудь, с глухим стоном упал на бок. Харун обернулся и сам, с простреленным затылком, упал замертво с коня.
Они не могли услышать выстрелов. Скалы на краю плато скрывали стрелка.
Сабавун, как всегда, отправился следом за своим командиром. Подъезжая к каменистому плато, он увидел, как раненого Абу-Бакра, которого издали можно было узнать по белому, расшитому золотом халату Салада, догнали двое неизвестных. Сабавун посчитал, что они слишком грубо обошлись с его другом, поэтому ему пришлось вскинуть свою снайперскую винтовку с черной трубкой оптического прицела.
После Сабавун на своем скакуне поймал под уздцы коня Абу-Бакра и подвел его к раненому.
– Где командир? – спросил снайпер.
– Шурави ушел с шурави, – одними губами ответил телохранитель, – его не догонишь.
– Шурави – русские – всегда возвращаются к русским, – сказал Сабавун. Он поднял дорогую винтовку Рахмада. – Красивая штука.
Сабавун привязал трофей к седлу своего коня, затем заставил коня опуститься на колени, с трудом поднял тяжелого Абу-Бакра и перекинул его через спину своего коня. После этого повел под уздцы своего коня и коня Абу-Бакра к кишлаку Селаб, который славился в этой местности целебным источником.
Батяня разрядил еще один рожок и собрался поменять позицию. Он уже приметил подходящий выступ, как вдруг услышал характерный звук – словно в воздух подбрасывают металлическую болванку. Батяня еще со времен Афганской кампании хорошо знал, что это. Наемники начали стрелять из «М6» – пакистанского 60-миллиметрового миномета. Чисто инстинктивно десантник вжался в грунт. Над его головой разорвалась мина, похожая на уменьшенную в несколько раз авиационную бомбу. Град осколков просвистел над головой. Минометчик, как предположил Батяня, стрелял из-за небольшого утеса, почти вслепую, на слух. Где-то недалеко разорвалась еще одна мина.
Батяня выбрал момент и постарался достать минометчика из своего подствольника, но его граната «разбила» только макушку утеса.
«Пора сваливать», – десантник пополз к заранее выбранному скальному выступу.
Над ним еще раз ухнуло – было ощущение, словно железные когти вспороли форму и кожу на спине. Благодаря адреналину боли он не почувствовал. Батяня засунул «мини-узи» за пояс и переполз на новое место.
Наемники выпустили еще две мины по тому месту, где только что находился русский десантник. Подождав минуты три, пакистанцы показались из-за своих укрытий. Неожиданно для них, уже с другой позиции, Батяня открыл огонь. Двое автоматчиков в белых чалмах остались лежать на горной тропе, остальным пришлось снова залечь за камни. Лавров не стал ждать, когда над ним разорвутся очередные мины, а пополз наверх, чтобы спрятаться за какой-нибудь камень побольше. Спина у Батяни была уже вся мокрая от крови. Тут оглушительный взрыв расколол скальный выступ, из-за которого он минуту назад вел огонь. Острая каменная крошка поднялась высоко в воздух и со звуком дождя осыпалась на склон горы.
Еще несколько раз Батяня менял позицию, опережая наемников. Однако минометчик тоже сменил тактику. Он старался по наводке наблюдателей накрывать подходящие для укрытия места рядом с горной тропой, где мог залечь русский десантник. И все равно каждый раз, когда пакистанские наемники пытались продвинуться вверх, их останавливали автоматные выстрелы.
36
Вечерело. Тени гор заметно удлинились.
– Ветер утих, – сказал Мустафа-Шурави, – значит, полет не отменят.
Полевой командир вывел отряд на плоскогорье, куда по графику должен был прибыть вертолет.
– Восемнадцать ноль-ноль, – капитан Столяров глянул на часы. – Должны уже быть здесь.
Он посмотрел в небо. Оно было чистое – даже облаков не было видно. Только длиннохвостые орлы парили высоко над горами, выискивая себе добычу.
Все с тревогой прислушивались к горам. Время от времени там слышались раскаты грома – это было эхо от взрывов.
«Держись, майор Лавров», – мысленно говорил каждый. Все прекрасно понимали, что положение у него безвыходное, поэтому молили Бога помочь ему.
– Я ухожу к Батяне на выручку, – не выдержал капитан Столяров. – Группу мы привели на место, ее спокойно заберут, а я ему подсоблю.
– Нет, – Мустафа-Шурави поднял руку, чтобы тот остановился. – Вертушка не пришла. Если она еще задержится, а наемники прорвутся сюда, нам придется сдерживать их, пока не прилетят наши.
– Но ведь там Батяня! – От злобы капитан Столяров до боли в руке сжал автомат. – Надо что-то делать!
Об этом же самом думал и Милош. Была бы его воля, он еще тогда, на горной тропе, остался бы с русским десантником. Однако за такое самоуправство его никто не похвалил бы, а, наоборот, могли бы и под суд отдать. Ведь жизнь разведчика считается ценнее жизни солдата.
Прошли долгие десять минут, а вертолета все не было.
– Давайте поторопимся, – обратился Мустафа-Шурави к Мириам и Алексу, – пока солнце не стало оранжевым. Пришло время асра.
Полевой командир разложил на земле свой чатор. То же самое сделали Мириам и Алекс.
– Ты будешь имамом, – сказал Мустафа-Шурави мальчику, – Мекка там, – показал он рукой на юго-восток.
Алекс повернулся лицом в указанную сторону и начал совершать ракаат: он взял себя за мочки ушей и немного наклонился. Мустафа-Шурави и Мириам последовали его примеру. Затем все трое опустились на колени.
Для Столярова все это казалось чем-то немыслимым, каким-то театром абсурда. Он просто не мог бездействовать, тем более когда рядом в смертельной опасности находился его боевой товарищ. Капитан уже готов был послать все к чертям и броситься на выручку Батяне.
Его остановил рокот, раздающийся с неба. Из-за скалы показался вертолет без опознавательных знаков. Но Столяров и по очертаниям мог определить марку этой винтокрылой машины. Это была одна из последних модификаций знаменитого «Ми-8» – «Ми-8АМТШ» «Терминатор», что соединила в себе функции и транспортного, и ударного вертолета. Недавно такие машины поступили на вооружение Российской армии.
– Что это? – воскликнул пилот.
Экипаж чрезвычайно удивила открывающаяся при подлете к плоскогорью картина. Вместо подразделения десантников и двух гражданских они увидели молящуюся на коленях троицу и двоих европейцев, стоящих немного поодаль. А один небритый мужик, «обезумев от счастья», вообще сорвал с себя халат, под которым была похожая на натовскую форма, и крутил им над головой. Разобрать, что он кричал, из-за шума двигателей и винта было невозможно.
– Гражданские – это наши «друзья из Сербии», – сказал командир, когда вертолет подлетел поближе. Он узнал их по фотографиям, которые показывали на инструктаже.
Разгоняя пыль и песок, вертолет приземлился. Милош и Даринка подбежали к двери. Там их уже встречали два военных врача.
– Раненые есть? – спросил один из них.
– Нет, – на русском ответил Милош и быстро забрался в вертолет.
– Этих надо тоже забрать, – сказала Даринка. – Они с нами!
– Черт, вы можете быстрее? – крикнул Столяров молящимся.
Мустафа-Шурави не шелохнулся. Мириам и Алекс тоже заканчивали молитву на коленях.
– Ну что, летим? – крикнул капитан.
– Дай еще две минуты!
Наконец Алекс поднялся с колен, за ним сразу же встали Мириам и Мустафа-Шурави. Вместе они побежали к вертолету.
Медики помогли забраться в машину Алексу и Мириам, а Мустафа-Шурави сделал это сам.