Уже в вертолете он подошел к капитану Столярову:
– Не мог бы ты не поминать нечистого в такое время?
– В какое?
– В святое время молитвы.
– Святое, не святое – у нас вообще его нет! – огрызнулся капитан Столяров.
Двигатели взревели, и «Терминатор» оторвался от земли.
37
Время асра настало и для пакистанских наемников. Джелал ад-Дин был имамом. Он разделил людей на две части – одни молились, а другие в это время продолжали прорывать оборону горной тропы, которую стойко держал Батяня. Потом наемники менялись.
Третью молитву – аср – нужно совершать в период, когда длина тени от предмета в два раза превысит его высоту, и до момента, пока солнце не скроется за горизонтом. Но молиться позже того, как солнце приобретет вечерний оранжевый оттенок, не рекомендуется.
Даже предвечерняя молитва не дала передохнуть Батяне. Он взобрался высоко на гору и теперь оттуда контролировал тропу – обзор был довольно хороший. Вскоре у майора закончились патроны от «калашникова», но он все равно не дал наемникам продвинуться вперед. Очередную попытку Лавров остановил подствольником. Град осколков накрыл двоих смельчаков. Под прикрытием миномета наемники оттащили раненых назад за камни.
– Вперед! Аллах нам поможет, – подгонял людей Джелал ад-Дин. – И я всем заплачу!
После двух минометных взрывов уже четверо наемников выскочили из-за камней. Они стреляли вверх, вслепую, и скорей бежали по тропе к выступу скалы, за которым можно было укрыться от выстрелов сверху. Батяня выпустил свою последнюю гранату. Двое пакистанцев упали, один отступил, а еще один все-таки успел добраться до укрытия.
– Давай! – крикнул Джелал ад-Дин, и в сторону Батяни полетела мина. Она разорвалась достаточно далеко от него, не причинив ему вреда.
На тропе показались еще двое наемников. Из-за выступа скалы пакистанец, которому удалось прорваться, открыл автоматный огонь. Он прикрывал своих, а Батяне, кроме бесполезного «мини-узи», нечем было им ответить. Лавров не стал стрелять; он решил оставить этот пистолет-пулемет, чтобы сделать сюрприз наемникам, когда те подберутся к нему поближе. Сейчас Батяня беспокоился об одном: от потери крови он сильно слабеет, поэтому достал аптечку и вколол себе в руку «допинг» и обезболивающее.
Пакистанцы, которые уже выбрались на тропу, догадались, что у русского десантника закончились патроны, и поспешили громко сообщить своим эту хорошую новость.
– Аллах с нами! – воскликнул Джелал ад-Дин. – Взять его живьем! Я смогу выменять его на свою дочь и внука. А если они уже далеко, посмотрим тогда, насколько силен этот воин, чтобы выдержать кару Аллаха.
Наемники прекратили стрелять и друг за другом начали подниматься вверх по горе.
– Суки, ползут, как жуки, – Батяня поплотнее прижался к камню и, сжав в руках свой «мини-узи», притаился.
Внезапно прямо над вершиной горы, где залег Батяня, появился вертолет, серый, свежевыкрашенный, без опознавательных знаков. Батяня узнал воздушный «Терминатор» «Ми-8АМТШ».
– Ну, слава богу, – прошептал он, – не опоздали.
Дверь десантного отделения у вертолета была открыта. Там, с автоматом наперевес, стоял Мустафа-Шурави. Его «калашников» «выплевывал» огненные вспышки. Несколько наемников уже кубарем катились вниз по горе.
– Там мой отец! – взмолилась Мириам. – И дед моего сына! Не стреляйте, ради Аллаха! Ради вашего Бога!
Даринка по-русски прокричала это командиру.
– Ничего, если будет умным, мы его не зацепим. А этих всех разгоним к чертовой матери!
Две ракеты, очертив в воздухе две красивые дуги, врезались в гору метрах в пяти-шести над головами у пакистанцев. Раздались два оглушительных взрыва. Огромный валун покатился вниз, а за ним пошла лавина меньших камней. Камни сыпались на головы наемников, которые с криками бросились вниз по склону.
Вертолет тем временем спустился к самой вершине. Мустафа-Шурави увидел, что спина Батяни вся в крови.
– Забраться сможешь? – крикнул он и протянул ему руку.
– Таблетка поможет, – ответил тот.
Полевой командир руками втянул раненого Батяню внутрь «вертушки». Его тут же, с порога, забрали к себе медики, а Мустафа-Шурави остался стоять возле открытой двери. С грустью смотрел он на серые горы, в которых ему пришлось провести так много лет.
В лучах вечернего солнца, словно глаза стрекозы, блестели окна кабины вертолета, лопасти несущего винта очерчивали едва заметный круг над «туловищем» летающей машины. «Ми-8АМТШ» «Терминатор» рванул вверх и взял курс на северо-запад.
38
Погожий августовский день клонился к закату. В оранжевых лучах солнца, словно маяк, ослепительно блестела бетонная «тюбетейка» – крыша башни известного в Набережных Челнах бизнес-центра. Его видно из любого конца города. Местные жители так и прозвали это здание – «Тюбетейка». А теперь оно стало еще и современной достопримечательностью города, хорошим ориентиром, возвышающимся в самом его центре.
Местный дельфинарий – еще одна достопримечательность города. Недавно в нем у черноморских дельфинов родился дельфиненок. Это стало настоящей сенсацией – впервые в России в искусственно созданной среде появился на свет детеныш дельфина. Его назвали Инди, сокращенно от Индиго. Дельфиненок стал местной знаменитостью.
Наталья Ивановна и Ренат только что вернулись домой с очередного представления, которое, как говорилось в рекламе, развешанной по всему городу, создавалось тренерами и дельфинами совместно. Дельфины якобы сами предложили пополнить программу новыми трюками.
Ренат, по совету врачей, серьезно занялся здоровьем матери, поэтому и взял билеты в дельфинарий.
– Нервы нужно укреплять, – говорил он. – А ничего так не укрепляет нервы, как общение с братьями нашими меньшими.
Ренат где-то прочитал об этом. Когда у него появлялись свободные дни, он спешил к матери. Вместе они посещали выставки собак, кошек – и вот теперь дельфинарий. Хотя о театре и церкви они, конечно, тоже не забывали.
Ренат, как мог, старался отвлечь маму от ее переживаний, которые с годами не проходили, а, наоборот, только усиливались.
В дверь позвонили.
– Кто там? – спросил Ренат.
– Откроешь – узнаешь, – шутливым тоном ответили за дверью.
Ренату показалось, что он уже когда-то слышал этот голос и подобную манеру разговора. Парень открыл дверь. На пороге в парадной форме десантника Российской армии стоял Батяня и широко улыбался. За ним на площадке переминался кто-то в штатском. Ренат заметил, что лицо у этого человека было худое и смуглое.
– Товарищ майор, – замешкался молодой человек, вспомнив, что, когда он был еще совсем ребенком, этот десантник приходил к ним в гости.
– А Наталья Ивановна дома? – поинтересовался Батяня.
– Мам! К нам пришли.
– Минуточку! – Наталья Ивановна в соседней комнате успела глянуть на себя в зеркало и поправила волосы. В светлом летнем платье, одетом по случаю похода в дельфинарий, она вышла в прихожую. – Я чувствовала, что вы скоро к нам придете, – напряженно сказала она.
– Мама, – прошептал Ренат, – пожалуйста, только не волнуйся.
– Скажите мне, он жив?! – Наталья Ивановна с тревогой посмотрела Батяне прямо в глаза.
Майор Лавров пригладил усы и спросил:
– Так вы получили его письмо?
– Какое? – Наталья Ивановна перевела взгляд на сына.
– Мое письмо, – из-за спины Батяни выступил человек в штатском – в недавнем прошлом афганский полевой командир Мустафа-Шурави и бывший десантник Советской армии.
Теперь он был одет по-европейски: выглаженный костюм, белая безупречно чистая рубашка, неброский галстук и черные туфли. Только сильно загоревшее лицо и огрубевшие от горного климата руки выдавали, что он совсем недавно вернулся на родину.
– Наташа! – сказал он, и его голос сорвался.
Муж и жена, которые не видели друг друга больше тридцати лет, крепко обнялись. Они ничего не говорили, а только держали друг друга в объятиях.
– Ну, мне пора, а то на самолет опоздаю, – тихо сказал Батяня.
Вместе с Ренатом они вышли на площадку.
– Понимаете, я не хотел показывать ей письмо. Там было такое написано… а у нее здоровье слабое… я боялся, что она может не выдержать.
– Ничего, теперь разберетесь. Ну, боец, давай, – Батяня протянул Ренату свою широкую ладонь.
Молодой десантник пожал ее.
– Похож, – Батяня оглядел Рената с головы до ног и одновременно двумя руками хлопнул его по плечам. – Береги их.
Уверенной походкой майор Лавров вышел из подъезда и обернулся. В окне, там, где у Натальи Ивановны была гостиная, загорелся свет.
– Долго же теперь Мустафе придется рассказывать свои приключения, – ухмыльнулся Батяня.
К подъезду подъехала черная «Волга».
– За-ле-зай, – четко произнес с заднего сиденья генерал Гаврилов, он сам открыл Батяне дверцу автомобиля, и Лавров сел рядом с ним.
– Судьба, – произнес генерал, заметив, куда смотрит Батяня.
– Хорошо, что хоть жив остался.
Батяня и Гаврилов замолчали. Еще свежа была горечь утраты боевых товарищей. Автомобиль тронулся с места и направился в сторону аэропорта.
– Семьям мы поможем.
Генерал достал пачку «Кэмела» и протянул Батяне – тот покрутил головой. Тогда генерал закурил сам.
– Сведения от сербских друзей оказались чрезвычайно ценными. Специалисты теперь знают, откуда растут ноги у пакистанских ядерных разработок. А это раскрывает нам множество тайных каналов экспорта и импорта компонентов ядерного оружия, – генерал Гаврилов глубоко затянулся. – Безопасность человечества, сам понимаешь.
– Понимаю, товарищ генерал.
– Сербов наградили – пока, конечно, негласно. И предоставили российское гражданство.
– А что с пакистанкой и ее мальцом? – поинтересовался Батяня.
– Они в Шотландии под опекой британского правительства. У нее, как оказалось, очень даже приличное состояние.
– А ее папаша хотел спустить его на религиозные нужды, – проговорил Батяня.