После станции Левашово застройка домами потянулась по обе стороны дороги, а вскоре уже явно проступили признаки большого города в виде длинных бетонных заборов, крупных цехов, складских корпусов и неизвестных для меня заводов.
Я смотрел по сторонам и одновременно узнавал и не узнавал, казалось бы, знакомые мне пейзажи. Медленной волной нахлынули ощущения присутствия в каком-то странном сне. Бывало ранее, что в своих сновидениях я путешествовал по знакомым мне местам, но на эти места наслаивались какие-то иные картины из другого, незнакомого мне места и времени. Я блуждал в них, как в дебрях лабиринта, пытаясь выбраться из их сетей, но запутывался все более и более, пока мне не удавалось проснуться.
Так и сейчас меня настигло ощущение присутствия в таком же сне.
Я даже встряхнул головой в надежде, что вот сейчас проснусь, и вся эта картина мира иллюзий схлынет и растает, как утренний туман, но тщетно. Призрачный ансамбль миров продолжал монотонно проплывать за окнами электрички, и мой взор отрешенно блуждал по нему.
После Парголово вид за окном окончательно обрел черты большого города. Электричка проехала по виадуку над широким шоссе, сбавила скорость и медленно покатилась среди пейзажа с высокими домами, снующими по улицам автомобилями и людьми, спешащими по своим делам
Казалось бы, город, как город и люди, как люди. Но было в этом городе нечто колдовское что ли. Да, я не раз бывал в нем в своем мире и уезжал из него. Но здесь и сейчас он как бы существовал одновременно во многих мирах, притягивал меня своей чарующей магией, обволакивал и, казалось, дарил мне еще один шанс остаться в нем. На этот раз навсегда.
– Останься тут, останься тут, – звучало в стуке колес.
«Может, и останусь», – произнес я мысленно. – Время покажет. А пока…».
А пока вот он Финляндский вокзал.
При выходе с электрички меня встретило грандиозное монументальное панно с барельефным изображением вождя мирового пролетариата.
На перроне было многолюдно. В поисках входа на станцию метро, повертел головой по сторонам. Мне не терпелось как можно скорее попасть в центр Питера и погулять по Невскому.
Нашел вход, спустился по эскалатору. Само собой, что проезд для меня в метро также был бесплатный.
Красота! Можно целый день кататься по городу, разве что не в такси.
Уже вскоре я был в сердце города на Невском. Выйдя со станции на главный проспект города, прямиком попал в эпицентр грандиозного массового мероприятия. Вся улица вдоль и поперек была запружена многотысячной толпой, двигающейся сплошным потоком в одном направлении и в едином порыве в сторону шпиля Адмиралтейства. Над толпой во множестве развивались красные флаги и транспаранты. Вдохновлял все это шествие бодрый марш, бравурно и мощно исполняемый духовым оркестром.
Людская река властно подхватила меня и повлекла за собой.
Впрочем, я и не сопротивлялся. Мне было все равно, куда устремить свой шаг, но все же из любопытства я решил уточнить, что это за шествие.
– Что за демонстрация? – спросил я пожилого человека в сером плаще и широкой кепке.
Тот глянул на меня, как на инопланетянина.
– Странный вопрос, товарищ солдат! – возмутился он. – Разве вы не знаете, что сегодня всенародный светлый летний праздник, который называется «День свободного труда».
– Свободного труда? – переспросил я, и вспомнил, как еще совсем недавно замполит Ломодуров рассказывал нам об этом празднике, который был учрежден самим товарищем Жуковым. Этот праздник символизировал собой свободный труд без какого-либо принуждения или же материального интереса. Этот труд должен был нести в себе творческое начало, которое обязан в себе взращивать каждый советский человек.
– Конечно! – бодро воскликнул я. – Мне известен этот праздник! Кто же не знает этот праздник! Этот праздник знает весь мир!
– Конечно, его знает весь мир! – подтвердил человек в кепке. – Потому мне и показался странным ваш вопрос, товарищ солдат.
– Вы, наверное, не так поняли, – решил оправдаться я. – Мне хотелось узнать, куда идет эта демонстрация.
– Всем известно, что из года в год она направляется к площади перед Зимним дворцом! Вы, наверное, с Луны свалились! – удивленно воскликнул человек в кепке.
– Ой, что это?! – воскликнул я, указав пальцем ему за спину. Тот отвернулся, чтобы посмотреть, а я воспользовался моментом, чтобы скрыться в толпе.
Колонна тем временем притормозила, заворачивая направо к Дворцовой площади. В пространстве между зданием Адмиралтейства и Зимним дворцом блеснула водная гладь Невы. При виде открывшейся картины, я невольно замедлил шаг, да так, что меня своим напором чуть толпа не опрокинула. Но если честно, было от чего не только притормозить, но и остолбенеть. Передо мной открылось невероятное зрелище! Прямо посередь реки, напротив Стрелки Васильевского острова взметнулся к небу чудовищно огромный монумент высотою метров за двести – не меньше. Это была статуя Ленина во весь свой гигантский рост. Вождь мирового пролетариата решительно простер свою правую руку на Зимний дворец.
Потрясенный увиденным, я выбрался из толпы. Тут же устремился к реке, чтобы лучше рассмотреть этот грандиозный памятник и вскоре застыл у парапета набережной. Отсюда можно было разглядывать этот колосс в подробных деталях.
Статуя стояла на массивном постаменте. Его стороны заполнялись барельефными изображениями фигур рабочих, революционных матросов и солдат со знаменами, плакатами и штыками наперевес. Все они устремлялись в едином порыве по направлению ленинской руки.
Я смотрел на монумент и пытался понять, из чего он выполнен. Сама статуя, цвета красного гранита, равно как и барельефный постамент не имели на своей поверхности каких-либо стыков и смотрелись как единый каменный монолит. Работа впечатляла своим качеством и композиционным решением. Игра воды в Неве и плывущие над статуей облака создавали впечатление, что она движется. Мне даже в какой-то момент показалось, что подобно «Каменному гостю» Пушкина, эта статуя прямо сейчас шагнет с постамента, и от этого шага Нева выйдет из берегов.
– Потрясающе! – невольно вырвалось у меня, и я представил, как этот монумент выглядит ночью, освещенный мощными прожекторами. То, что он освещался в темное время суток, у меня не было никаких сомнений.
В небе послышался нарастающий рев моторов, и над памятником пронеслись три истребителя «СК-37». Они разошлись веером в стороны, затем почти вертикально ушли в небо и закрутили фигуры высшего пилотажа.
Вот «кобра», за которой последовал «колокол». Крутое пикирование и «чакра» с выходом в «горизонтальный нож».
Позади меня толпа на площади разразилась восторженными возгласами, а самолеты продолжали своё виртуозное воздушное представление.
Это было завораживающее и гипнотическое действо. Самолеты кружились над памятником, и мне казалось, что он своей гигантской рукой дирижирует их полетом.
Я бы еще долго разглядывал это грандиозное великолепие, если бы меня не отвлек милиционер.
– Молодой человек! – строго окликнул он меня. – Проходите на митинг! Организованно проходите на площадь. Сейчас там все будут слушать речь первого секретаря обкома партии Ленинградской области товарища Романцева. Проходите!
Я не мог не послушаться и вскоре влился в толпу. А она уже плотно заполнила все пространство перед Зимним дворцом. Напротив его кованых ворот высилась трибуна, обтянутая красным кумачом. На трибуну поднимались какие-то люди в серых костюмах и шляпах. Один из них взмахнул рукой.
– Уррраааа!!! – взорвалась вся толпа на площади.
– Это товарищ Романцев? – спросил я у девушки с комсомольским значком на белой блузке.
– Да! Да! – радостно ответила она. – Урррааа!
Ликующие возгласы еще некоторое время гуляли над площадью и постепенно затихли.
– Товарищи! – зычно начал свою речь товарищ Романцев. – Поздравляю вас с пятидесятой годовщиной великого советского праздника «День свободного труда»!
Толпа вновь проявила бурю восторга. Романцев поднял руку. Народ затих, после чего товарищ Романцев продолжил речь:
– Товарищи! Под знаменем Ленинизма-Сталинизма вперед к победе коммунизма! Да здравствует Коммунистическая партия СССР – неиссякаемый источник наших великих побед! Коммунизм не за горами! Его солнце уже встает над горизонтом истории!
Товарищ Романцев говорил вдохновенно. Своей пламенной речью он убеждал народ в том, что благодаря свободному созидательному труду советские люди год от года живут все лучше и лучше и день за днем приближаются к коммунизму. При этом он не раз благодарил лично товарища Жукова за проявление отеческой заботы к каждому советскому человеку. Речь товарища Романцева то и дело прерывалась бурными аплодисментами и закончилась в конце длительной овацией.
Вслед за товарищем Романцевым ярко выступали представители рабочего класса, крестьянства и людей умственного труда, как их назвали здесь. Все они также горячо благодарили товарища Жукова за проявление отеческой заботы и мудрое руководство советским народом на пути к коммунистическому обществу.
Последней выступила маленькая девочка лет семи. Она прочла стишок про Ленина и великую Коммунистическую партию:
– Мы за Лениным идем, строим коммунизм мы вместе…
Дальше я не запомнил.
На этом митинг завершился, и были объявлены массовые гуляния.
Вновь бравурно зазвучал духовой оркестр, но уже вскоре бодрый марш сменился мелодией вальса, и сотни, а затем и тысячи людей закружились в классическом танце.
– Потанцуем, боец! Белый танец! – раздался звонкий возглас за спиной.
Оглядываясь.
Та самая девушка в белой блузке с комсомольским значком на груди глядит на меня смело и озорно из-под темной челки. Она симпатичная, и я ничего не имею против.
– Потанцуем! – охотно соглашаюсь.
Наши ладони соприкасаются.
Никогда раньше не танцевал вальс, но тут меня понесло! Незримая волна подхватила и закружила в потоке музыки. Я, словно, растворялся в этой волне, ощущая бесконечное духовное единение с тысячами и тысячами людей этого города. Их радость и счастье наполняли собой пространство площади и растекались по Невскому проспекту и набережной Невы.