– Мать – перемать!
Топчем просеку примерно километр, затем сворачиваем вправо и попадаем на болото с кочками и вязкой жижей. Месим сапогами грязь. В спину мне хрипло дышит Картбаев из Ташкента. Он маленький. Метр с кепкой, как говорят. Угораздило же его в пехоту угодить. Ему бы в танке сидеть в самый раз, а он тут с автоматом болото топчет. Рядом с ним бежит его земляк Мусаев. Тот наоборот высокий под два метра, но худющий, как жердь.
Впереди меня топчет мутную жижу Вася Муха из Полтавы. Той самой Полтавы, где царь Петр шведов наказал. Вася Муха по образованию инженер-электронщик. На гражданке ремонтировал сложную бытовую технику, а вот теперь грязь на болоте месит. И хорошо месит! Прет, будто киборг какой! Молодец! Только брызги из-под сапог летят.
Справа от него мощно рассекает жаркий воздух Юра Прокопьев. Он актер кино. Успел в каком-то фильме сыграть лейтенанта советской армии. Лейтенанта-то сыграл, а теперь простым рядовым тут службу несет. Вот такие дела.
Надо отметить, что наш взвод в основном укомплектован ребятами с высшим или незаконченным высшим образованием. И кого тут только нет! И юристы, и учителя, и агрономы. Были два ветеринара, но их в санчасть нашего полка определили. Теперь они наших солдат лечат.
Мда. Наш взвод, наш полк, наши солдаты. Похоже, что я тут совсем уже прижился. Человек привыкает ко всему. Вот и я привык. Такое ощущение появилось, что жил я в этом мире с рождения, только забыл о том, а мир, из которого я прибыл не более чем сон и желание возвращаться в этот сон у меня с некоторого времени почти угасло.
Я ведь даже стал подумывать о том, как буду жить здесь после армии. Здесь нет безработицы, и все специальности всегда востребованы. Но работа по специальности мне, похоже, не светит. У меня нет диплома местного образца. Только запись в личном деле бойца, что у меня высшее образование и по специальности – я архитектор, да и та на основе больничной карточки дурдома, это доктор дурдома Феликс так записал с моих слов. А если бы я сказал, что я космонавт?
Впрочем, работа по специальности меня больше не привлекает. Есть перспектива в армии остаться на сверхсрочную. А почему бы и нет? Останусь. Может, и до генерала дослужусь.
До генерала? Размечтался ты, однако, Валера, размешивая грязь на болоте. Нашел место, где мечтать. Беги, давай.
Бежать долго не пришлось.
– Рота! Шагом марш! – послышалась команда.
Болото осталось позади. Пару минут идем ускоренным шагом по пыльной дороге, а затем звучит команда «газы».
Натягиваю противогаз на голову.
– Бегом марш!
Вот оно! Вот где наступает истинное просветление! Когда от жары цветные круги в глазах, когда душный воздух с хрипом врывается в пересохшую глотку, когда не чувствуешь ног и двигаешься вперед на непонятной, доселе неведомой тебе силе, которая дремала до того где-то в глубинах тебя темным зверем.
– Отбой!
Срываю противогаз. Жадно глотаю воздух.
– Шагом марш!
Недолгая передышка, затем снова бег.
Сколько километров позади? Сколько еще впереди? Солнце жарит нещадно. Под бронежилетом парилка с мокрой гимнастеркой.
Пересекаем вброд мелкую речку. Некоторые бойцы специально падают в воду, чтобы охладиться. Зря это они делают. В мокрой насквозь одежде труднее бежать
Бежим дальше среди леса. Здесь не так жарко, но под ногами противно пружинит и скользит мокрый мох.
Снова шаг.
Лес заканчивается. Впереди широкое поле. Вдали холм.
Команда к боевому построению. Наш взвод уходит резко вправо и разворачивается в цепь.
– Бегом!
Цепью накатываемся на холм. Его склоны покрыты густой высокой травой. С вершины слышны выстрелы.
– Огонь! – командует Васильев.
Мы стреляем холостыми. Рядом со мной разрывается взрывпакет.
– Ты убит! – хрипло вопит мне со злорадной улыбкой Кожура. У него засучены рукава гимнастерки, и он похож на откормленного солдата вермахта.
Наш взвод первым врывается на вершину холма. Здесь в качестве нашего условного противника засел в траве взвод из первой роты.
– В рукопашную! – орет кто-то!
– Сдаемся! – орут перворотники.
Вскоре подтягиваются и другие взвода. За ними лениво взбираются офицеры во главе с Сенцовым.
Рота толпится на холме. С его вершины хорошо обозреваются окрестности. Примерно в километре виднеется поселок. Это Сарженка. От него на юг местность чертит дорога.
– Противник уничтожен, – довольно хмыкает Сенцов. – Всем на дорогу – строиться!
Рота вразброд медленно и устало бредет к дороге.
– Картбаева нет! – кричит кто-то.
– Ищите, – командует Васильев.
Мы рыщем по склону холма и вскоре находим Картбаева лежащим в высокой траве. Выбился из сил маленький бедняга. Не выдержал атаки и в полуобмороке тупо поводит глазами по сторонам.
Двое бойцов подхватывают его под руки и волокут к дороге. Он геройски пытается самостоятельно перебирать ногами, но получается плохо. На дороге мал помалу он приходит в себя и уже передвигается без посторонней помощи, но тут сваливается, как пулей сраженный его земляк Мусаев.
Его тоже подхватывают под руки.
Подъезжает боевая машина пехоты. Все офицеры усаживаются в нее, и она укатывает в облаке пыли.
Рота остается на дороге без офицерского состава и медленно бредет по ней. Каких-либо команд не слышно и все передвигаются, кто как может. Постепенно рота растягивается на беспорядочные группы и вереницы бойцов. Некоторые из них устало присаживаются прямо на обочину, чтобы хоть чуток отдохнуть.
В небе проносится пара уничтожителей «Стикс». Я уже не обращаю на них внимания. Они тут почти каждый день летают.
Меня нагоняет Роман. Он держится бодрячком.
– А ты круто смотришься, – отмечаю я.
– Еще бы! – громко восклицает он. – Во мне проявляется истинный воин с планеты Оум. Мне даже здесь начинает нравиться вот так преодолевать себя!
– И мне нравится! – слышится за спиной бодрый возглас. Нас настигает Кожура. – Круто, братва! Я так круто себя еще не ощущал!
– Беги, давай. Да, прав был майор Хромченков, когда утверждал, что для службы в армии мозг не нужен, – Роман ехидно ухмыляется.
– Да, не нужен! – Кожура подскакивает козлом. – Как хорошо жить без мозга! Не, ребята! Я побежал! Ноги меня сами несут!
Он срывается и уносится вперед, туда, где вдали уже виднеются крыши казарм. До них примерно километр. Дурной пример заразителен, и мы с Романом, не сговариваясь, тоже решаем сделать спурт на финише и бегом устремляемся вслед за Кожурой.
Глава 13
РАСКОПКИ
Через день после марш-броска наше отделение направили на раскопки.
Мы знали, что неподалеку от нашей части с начала лета работали археологи из Питера. Там они раскапывали какое-то древнее поселение. По их просьбе в порядке шефской помощи командование полка регулярно направляло им на подмогу бойцов, для выполнения черновых работ по снятию верхнего слоя грунта. После чего уже сами археологи аккуратно и скрупулезно своими кисточками, и разными скребками выцарапывали из так называемого культурного слоя разного рода древние предметы исторической ценности.
Побывавшие на раскопках бойцы рассказывали, что золота там нет. Только кости и какие-то глиняные черепки, от которых эти самые археологи приходили в дикий восторг.
– Адэржимые луди, – так о них отозвался курсант первого отделения нашего взвода туркмен Абдулла Пашаев.
Впрочем, курсанты ходили на раскопки с удовольствием. Археологи кормили солдат хорошо из своей собственной полевой кухни и работой особо не загружали.
Раскопки велись приблизительно в километре от нашей части. К ним от шоссе на Сарженку вела грунтовая дорога.
Настала очередь посетить это место и нашему отделению.
Во главе со Слесарчуком мы направились туда с бодрой песней сразу после завтрака, и уже вскоре были там.
Площадка раскопок располагалась на широченной поляне, которая была перерыта примерно на треть. В тени леса притаились несколько палаток археологов, а сами они уже копошились на площадке.
Нас встретил загорелый жилистый дедуля в красных шортах.
– Здравствуйте товарищи советские бойцы! – радостно поприветствовал он нас. – Очень хорошо, что вы прибыли. Мы вас заждались.
«Еще бы, – подумал я. – Бесплатная рабсила».
– Разрешите представиться. Аркадий Владимирович Лебединский. Профессор. Заведующий кафедрой археологии, этнографии и музеологии Ленинградского исторического института и одновременно с этим руководитель данных раскопок. Вам, друзья мои, предстоит принять участие в уникальнейшем процессе. Здесь, понимаете ли, сокрыто наидревнейшее поселение. Прошу вас пройти за мной.
Произнеся эту речь, дедуля с места рванул в карьер. Скорости его движения могла позавидовать гончая собака. Мы едва поспевали за ним.
Наконец он финишировал и показал перед собой указательным пальцем:
– Вот здесь. Это фронт ваших работ.
Фронт представлял собой квадратный участок со сторонами шагов в двадцать, и старательно обозначенный по углам деревянными колышками.
Тут же лежал десяток штыковых лопат и пара носилок.
– Вам надлежит, товарищи бойцы, снимать грунт на глубину полметра и не более, только очень аккуратно, – строго предупредил нас профессор. – Грунт складывайте на носилки и переносите ближе к лесу. Если что вдруг найдете, то сообщайте немедленно.
Товарищ Лебединский, а что мы можем тут вдруг найти? Что здесь раньше было? – спросил Вадик Павлов вкрадчиво.
– Очень хороший вопрос, молодой человек! – воскликнул восторженно профессор. – Здесь согласно нашим первоначальным находкам, а также научным гипотезам, тысячелетия назад жили люди еще неизвестной нам цивилизации человека древнейшего. Всё, что угодно тут можно найти. Все что угодно! Работайте, друзья мои, работайте.
С этими словами он на скорости удалился в сторону палаток.
– Работайте, – ухмыльнулся Слесарчук, отошел к лесу и завалился в тени на траву.