– Я! Я желаю! Дайте мне двустволку! Я убью президента Соединенных Штатов! – раздались откуда-то из угла палаты хриплые выкрики, схожие с лаем собаки.
Майор поморщился, махнул рукой и медленно пошел вдоль шеренги психов, внимательно всматриваясь в их физиономии. В палате зависла мертвая тишина, нарушаемая лишь мерным звуком его шагов. Шаг за шагом, и майор поравнялся с юродивым. Здесь он и остановился.
– Имя, фамилия? – спросил он у юродивого.
– В превеликой благостии пребываю! – истошно заголосил юродивый. – Ибо, отходя по нужде крупной увидел я ангела небесного во сребре-свете озаренного, и оный длань свою распростер над водами и землями, поведав, что грядет господь, и возрадуются страждущие! Но не токмо…
Ощутимый тычок кулаком под дых заставил юродивого мгновенно заткнуться.
– Его зовут Анатолий по фамилии Кожура, но он выдает себя за преподобного Сержа Николаева-Ачинского, – пояснил подошедший ближе к майору Феликс Эдуардович. – У больного имеет место навязчивый бред, галлюциногенные состояния, скрытые и отчетливо проявленные комплексы. Шизофрения в ярко выраженной степени. Скорее всего, это последствия родовой травмы головного мозга…
– Головного мозга, говорите? – перебил врача майор. – Мозг – это не жизненно важный орган. Отсутствие головного мозга не входит в перечень заболеваний, препятствующих несению воинской службы. У этого кабана нет мозга! А зачем он ему? У него бицепс есть! Косишь, да? От армии решил закосить? А кто будет Родину защищать? Кто?
– Зоофилия есмь грех, – забормотал юродивый. – Даже ежели кто-либо из вас есмь зоофил – прелюбодей – скотоложник и с лошадью или же со козою да быком совокупление имел множественное, то господь простит сие при покаянии искреннем. Но для сего надобно на исповедь сходить во храм, или же поведать прилюдно о грехах сиих, а опосля молиться денно и нощно, дабы диавола из себя изгнать, ибо оный сатана вновь возвратит вас на грех искушения и соития со скотом.
– Складно чешешь! Политруком будешь! – ухмыльнулся майор. – Мы тебя быстро вылечим от соития со скотом! Бога и дьявола нет! Наши вожди Ленин и Сталин воистину и во веки веков! Аминь! А ты что тут делаешь?
Вопрос был обращен ко мне.
– Не знаю, – я тупо пожал плечами. – Вот доставили.
– Его доставили из режимной зоны, – пояснил Феликс Эдуардович. – Имел место быть бред. Частичная амнезия. Утверждает, что прибыл к нам из параллельного мира.
– Параллельного мира? – майор выпучил на меня рыбьи глаза водосточного цвета. – Не врешь?
Я промолчал.
– Язык прикусил, конспиратор, – ухмыльнулся майор. – Ничего. Пара марш бросков с полной выкладкой, и ты забудешь обо всех параллельных мирах.
– Вы его тоже хотите забрать? – спросил Феликс Эдуардович. – Но должен предупредить, что он не имеет каких-либо настоящих документов. При нем была только ксива странного образца. Витя, принеси его эту ксиву. Там у меня на столе она.
Один из санитаров ринулся в коридор и вскоре принес мой паспорт. Майор его лениво перелистал, после чего в упор глянул на меня.
– Итак, кто ты там на самом деле мне неинтересно знать. Вижу, что здоровенный бугай и симулянт. А в военный билет так и запишем данные вот с этой херни, – он помахал перед моим носом паспортом. – Поздравляю. Будешь исполнять почетную обязанность воина СССР.
– Мне уже двадцать восемь. Я вышел из призывного возраста. И я уже служил! – возразил я.
– Рано обрадовался. Призывной возраст в стране советов до тридцати лет. Еще послужишь, – махнул рукой майор и шагнул к моему соседу Роману.
– Ты кто тут? – спросил он.
– Я принц с далекой планеты Оум, – гордо произнес Роман. – Не трогайте меня. Иначе мои воины будут мстить.
– Твои воины? Будут мстить? – майор испуганно отшатнулся. – Кошмар! Я аж обделался со страха! А сам не хочешь стать воином и наводить ужас на врагов?
– Я был великим воином, – спокойно ответил Роман. – Но меня лишили моего истинного могучего тела и направили на вашу планету.
– Самые великие воины – это бойцы армии СССР. Из тебя сделают величайшего воина всех времен и народов, – майор раскатисто захохотал и направился далее вдоль шеренги психов. Пройдя ее до конца, он вернулся к нам.
– Этих троих симулянтов я забираю, – решительно заявил он.
– Господи! – возопил юродивый. – Токмо тебе ведомо воистину, кто идиот полный, а кто к просветлению идет, кто во грехе, как в навозе по уши погряз, а кто под живительной водой веры истинной омовение вершит. Господи вразуми…
Тяжелый удар под дых заставил юродивого согнуться пополам. Майор удовлетворенно потер ладонью правый кулак.
– Призывник Кожура, еще хоть одно слово про господа, и я буду просветлять тебя ногами, – грозно заявил он. – Ты меня понял?
– Ыыыы, дааа, – тяжело взвыл юродивый, с трудом распрямляясь.
– Должен предупредить всех троих. Попытаетесь сбежать, вас поймают. А за побег и уклонение от службы до пяти лет зоны. Вопросы есть?
Мы молчали.
– Вопросов нет. А теперь одеться и на выход бегом марш. Время пошло.
Глава 5
НАШ ПУТЬ НА ЗАПАД
Тяжело лязгнули железные двери. Военизированный конвой вывел нас на улицу. Снова тот же двор с вышками. Напротив бетонного крыльца, поросшего по трещинам сырым мохом, стоит микроавтобус цвета хаки с маленькими, будто бойницы окнами. Дверь его открыта.
– В машину! – скомандовал один из конвоиров.
Сиденья жесткие. Обтянуты черным шершавым дерматином. Воняло бензином. Мне досталось место возле окошка. Рядом уселся воин с планеты Оум он же Роман Дуров. Юродивый, он же Толя Кожура расположился позади меня. Конвой рассредоточился по свободным местам. Майор опустил свою широкую задницу на место рядом с водителем. Автомобиль фыркнул, забурчал двигателем и резко рванул с места.
Выехали за ворота. За окнами промелькнули ели, да сосенки, и вскоре мы вырвались на широкую городскую улицу, по обеим сторонам которой высились панельные многоэтажки. По ней сновали легковушки неизвестных мне марок и степенно катили автобусы. Будничный день вступал в свои права, и народ спешил по своим делам.
Я обратил внимание на полное отсутствие каких-либо рекламных щитов. Лишь изредка на нижних этажах домов встречались вывески с надписями «Гастроном», «Универмаг», «Кафе-бакалея», «Соки-воды». Красные плакаты с лозунгами «Народ и Партия едины!», «Мы к коммунизму держим путь!», «Слава КПСС!» и прочие атрибуты идейно-воспитательного содержания встречались повсеместно.
Да уж, этот Красноярск разительно отличался от того, в котором я жил в ином измерении. Я не узнавал его и не понимал, в какой части города нахожусь. Многоэтажная застройка, закрывала собой широту пространства. Это не позволяло мне зацепиться взором за окружающий природный ландшафт с его горными отрогами Куйсумского хребта и определить, свое местоположение. Но уже вскоре перспектива улицы впереди открылась видом на знакомый силуэт Караульной горы с часовней, венчающей ее вершину, и я сообразил, что мы подъезжаем к историческому центру города с западной стороны.
Миновали мост над железнодорожными путями.
Центр города встретил меня знакомыми старыми зданиями. Я узнал Проспект Мира. Но здесь, судя по вывеске, он имел название «Проспект Сталина». Пересекли проспект, несколько поворотов, и вскоре подъехали к трехэтажному зданию из желтого кирпича, в котором я узнал краевой призывной пункт. Он был точно такой же, как и в моем мире, откуда я в свое время направился в Вооруженные силы России. Перед микроавтобусом открылись железные ворота в бетонном заборе, и он въехал на широкий асфальтированный двор. На какой-то миг мне показалось, что я вернулся в свой мир, когда увидел все тот же плац в пределах периметра забора и маячащих на нем группами и поодиночке призывников, в ожидании отправки в войска.
– Выходим! – скомандовал майор и выбрался из автобуса. Мы не заставили себя долго ждать. Выбрались вслед за ним.
К майору подошел долговязый лейтенант с длинными, как у гориллы руками. Его продолговатая физиономия была похожа на морду коня в фуражке.
– Вот, – майор показал на нас. – Как и обещал. Орлы!
Лейтенант окинул нас критическим взглядом и удовлетворенно кивнул.
– Здесь документы на них, – майор отдал ему коричневую папку и показал на меня. – На этого только поддельная ксива есть. Данные с нее возьмешь.
– Разберемся, – ухмыльнулся лейтенант.
– Ну, бывай. С тебя бутылка, – майор хлопнул лейтенанта по плечу и нырнул в микроавтобус. Тот развернулся и выехал за ворота.
Лейтенант приблизился к нам. Его взгляд был мутен, неприветлив и не обещал ничего хорошего.
– Вас привезли из психушки, – произнес он пропитым голосом. – Я лейтенант Харченков. Со мной шутки плохи. Не советую больше симулировать. Сейчас вы пройдете со мной. Вам оформят военные билеты и выдадут сухой паек на дорогу. Шагом марш!
– А комиссия! Где медицинская комиссия! – нервно выкрикнул юродивый Кожура.
Лейтенант медленно обернулся.
– Какого хрена? Все комиссии вами давно уже пройдены наперед, – зловеще произносит он. – Все вы признаны годными к военной службе. Еще вопросы есть?
– Никак нет, – промямлил Кожура.
– Очень хорошо. Все за мной.
Мы гуськом тронулись за лейтенантом, вошли в здание сборного пункта и поднялись по лестнице. Всё здесь, так же как и тогда в моем мире в тот день, когда я покидал гражданку. Всё те же затертые множеством ног бетонные ступени, крашеные стены, серые двери и серые фигуры новобранцев в коридорах.
– На подстрижку, – лейтенант указывает на одну из дверей, – А потом ждите меня здесь.
За дверью комната с кафелем на стенах. Пара стульев. Возле них два хмурых бойца в клеенчатых фартуках ловко орудуют стригущими электрическими машинками над головами новобранцев. Стригут наголо. Процесс идет быстро. Минута – другая и подходит наша очередь.
– Мне не надобно сие, – гордо заявляет Кожура. – Я с детства предчувствовал свое предназначение истинного воина и подготовился заранее в лысом виде к несению воинской службы.