И Сармат передал часы памятнику. Часовщик обрадовался подарку, потрусил их перед носом, и стал заводить… Мои друзья начали преображаться, возвращаясь в свой первозданный образ, и по одному стали пропадать, растворяясь в воздухе. Первым растаял Таракан, из народа Югров, потом улетел Крыс с Кукурузой, Сармат ещё успел мне подморгнуть и протянуть талисман отца:
– Теперь он твой, в нём записана твоя формула воды. Спасибо тебе Борис Савельевич!
– За что?
– За то, что ты не такой, как все! Я не могу понять одного, как отец смог определить, что ты…
Сармат не успел договорить, я надеюсь на то, что он вернулся в свой волшебный мир.
– А, что было потом?
– Потом, кто-то уронил книгу, и я свалился с титульного листа, и оказался в палате.
– Интересно, а что, всё-таки случилось с миром испорченного времени? Неужели в этой стране всё стало на своё место, и все привыкли жить по-новому, а часовщик отремонтировал часы на площади?
– Я тоже на это надеялся. Любая сказка должна иметь логический конец! Только, если вам доведётся побывать в этой стране, и проснуться за полчаса, до срабатывания будильника, недопить утренний кофе, успеть опоздать на лифт, то у вас есть шанс попасть в главный музей столицы, где на самом видном месте вы найдёте петицию жителей этой страны, с подписями, против вмешательства в их привычную жизнь. Парламент принял закон, что любое существо, попытавшееся изменить их мир, в этой стране считается персоной нон-гранта, и его немедленно нужно выдворить за границы государства.
– И что, находились такие?
– Желающие может были. В любой стране кому-то, что-то не нравится. Только этот закон никогда не работал, за это его и положили под стекло в музей. В стране испорченного времени этот закон считается символом глупости. За всё время не удалось выдворить из страны не одного несогласного!
– Это почему?
– Потому, что государство осталось страной испорченного времени, как этого хотели его жители, а в стране испорченного времени, не может быть слова – немедленно!
Эпилог
Из истории заболевания. Больной более тридцати лет был прикован к постели с диагнозом церебральный паралич в особо острой форме, приобретённый в детском возрасте, после осложнения от перенесённого энцефалита. Больной доставлен в бессознательном состоянии в отделение скорой помощи, и переведён в нейрохирургическое отделение нашей больницы. Больному повезло, за его спасение взялась профессор нейрохирург из Италии – Майя Коршунова. Она возглавляет группу «Врачей без границ» в нашем городе, и согласилась провести показательную операцию на этом пациенте, с применением глубокого гипноза для пострадавшего. Операция длилась шесть часов, на глазах сотни студентов различных медицинских учебных заведений России и интернов, находящихся на практике в больнице. Когда операция была закончена, рано было говорить о благоприятном исходе и положительном эффекте, для излечения больного, но он, всё же, перенёс эти шесть часов сражения за свою жизнь. Раздались аплодисменты. Профессор зашла в палату. Это была молодая симпатичная женщина, говорящая с приятным акцентом, по-русски, её всегда окружало множество людей, она подошла к моей постели:
– Как чувствуете себя больной?
Я промолчал, показав большой палец.
– Ну, и хорошо!
Профессор перешла на французский, что-то объясняя коллегам. На груди у неё был медальон, какой-то камень, обрамлённый в золото.
– Это что?
Я спросил у доктора.
– Это подарок отца – Аквамарин. Это мой талисман, он всегда присутствует со мной, на всех операциях я его держу в кармане халата, я верю в то, что он помогает спасать людей.
Я её понимал. Врачи, подготавливающие меня к операции, говорили, что я был без сознания, но профессор не отменила гипнотической камеры, они, так и не смогли разжать кулак моей руки. В руке у меня был мой талисман, я не помнил, как он у меня очутился, он не был такой красивый, как аквамарин, но мне казалось, что это именно он спас меня во время операции. У меня была карточка, история болезни, но я совсем ничего не помнил из прошлой жизни. Я не помнил своего имени, я не помню где я живу, с кем, и зачем. Дзэн, дзэн, дзэн-ница, разрывался колокол больничной церкви, а мне, сквозь звуки колокола слышался чей-то женский голос:
– Дэн, Дэн, яичница!
Через месяц, меня выписали из больницы. В приёмном отделении меня ждал молодой человек. Я узнал его. У него на шее был точно такой же медальон, как у меня:
– Здравствуйте Борис Савельевич!
Глава 30
Таксист ругался, он не знал, куда меня везти. Сармат тоже не знал моего адреса. Выручила водительская смекалка, адрес моего проживания был в амбулаторной карточке, медсестра с удовольствием его предоставила, наградив молодого парня ослепительной многообещающей улыбкой. Но, красавчик оказался невнимательным, тем более с обручальным кольцом на руке. У медсестры, лицо, моментом, приобрело профессиональную невозмутимость и стало холодным, как лёд. Только тогда до меня дошло, что я был всего в шаге от морга, но Сармат, не дал мне развить мои мысли: об операции, о итальянке с русскими инициалами, он тащил меня в сторону стоянки такси – подальше от больницы и Снежной королевы, в полупрозрачном халатике медсестры. Я смотрел по сторонам:
– Это был не мой мир, не мой город.
Я радовался, что я – был я, только без уродливой волосатой бородавки, которая мешала всё время бриться. Я это, ещё в больнице уяснил. Дома мне показались серыми, а дороги были грязными, в воздухе стоял запах железнодорожных вокзалов, это я ещё в своём мире заметил, что вокзалы во всех городах пахнут одинаково, оказывается, этот стандартный набор запахов распространяется на все измерения во вселенной. Вокзал пах вокзалом, пивная – пивом, а я – больницей. Сколько себя помню, я всегда пах лекарствами. Кажется, память начала восстанавливаться! Таксист видимо спешил, нервно переключал скорости передач на автомобиле перед каждым светофором. Он трогался с места, не ожидая, когда зажжётся зелёный свет, разрешающий движение. Эта нервозность передалась пассажирам, и таксист сделал ошибку, на повороте он не вписался в вираж и выскочил на встречную полосу, под колёса большого грузовика. Нас, от удара, выкинуло за дорожное ограждение, в знаменитое городское болото, названное Французским. Это то, что успела зафиксировать моя память. Было темно, но у меня ничто не болело, я не понял, где я находился, пока Сармат не включил свет. Мы, наверное, умерли, или были на дне болота, из-за изгороди на меня смотрели маленькие бегемоты с крыльями. Значит, где-то недалеко была их мама: – подумал я. Сармат добавил яркости в светильник.
– Где мы?
Я услышал свой хриплый голос.
– Не знаю, похоже на ясли волшебной страны. Я здесь был, но совсем маленький, не помню ничего.
– А, как мы здесь оказались?
– Была авария такси, и амулеты выкинули нас в этот мир. Поверь, Савельевич, это не худший вариант. Лучше быть живым в яслях, для драконов, чем мёртвым в болотной жиже!
Я с ним согласился, что нам просто повезло. За окном была ночь, тёмная, волшебная. Бегемотики нас ели голодными глазами, но Сармат совсем не обращал на них внимания, он уступил мне лавку, а сам готовил себе постель на сеновале. Я вспомнил, что Сармат был родом из волшебной страны:
– Так это, и есть твой дом?
Сармат выключил свет, прикрутив фитиль, я раньше никогда не видел газовые фонари. Он понял мой вопрос.
– Нет, Савельевич, я городской житель, а это – деревня, Москва, кажется, называется.
Разбудило нас что-то невидимое, в окно пробивались первые лучи и небо только начало сереть, по комнате летали вёдра с сырыми окорочками, и весь этот конвейер пропадал за изгородью, оттуда доносилось аппетитное чавканье. Сармат попытался завязать контакт с невидимками, но у него ничего не вышло, по количеству мелькающих вёдер, невидимок было не меньше трёх. Сармат не согласился с моими дедуктивными доводами.
– Невидимка может быть один, с шестью руками.
На выходе кто-то прыснул, подавив, вырывающийся смех. Через час, когда полностью рассвело, в комнату протиснулось лукошко, с деревенской свежей едой, запахло хлебом и парным молоком.
– Мне дети говорили, что в яслях гости, я по началу им не верила. Дети помогают малышей кормить. Вот, я вам покушать принесла. Меня зовут Светлица, я из клана волшебниц. А вы кто будете?
Сармат представился, и что из клана птиц потустороннего мира. Живёт в стране испорченного времени, заканчивает гимназию Гандз. Светлица к Сармату отнеслась уважительно, её удовлетворил статус гостя.
– А, это кто?
Хозяйка спросила за меня.
– А это? Это Савельевич, Борис Савельевич. Он из землян, хороший человек!
– Посеянный? – спросила Светлица.
Сармат отрицательно покрутил головой.
– Человек? В волшебном мире? Этого не может быть! Ты говоришь, что он из Земли? Из запретных миров? Ты, Сармат, рождённый в волшебных мирах, знаешь лучше меня! Если вы появились из запретных миров, то пробой периметра обязательно будет зафиксирован на пульте контрразведки, и я согласно конституции волшебной страны, обязана доложить в совет о появлении нарушителя. – Можешь не спешить, Светлица! Мы в курсе. И Неясыть материализовался посреди комнаты, прижав Сармата к груди.
Сармат называл его дядей. Сначала дядя расспросил, ненавязчиво, племянника о нашем появлении в волшебной стране, а потом пришла и моя очередь отвечать на странные вопросы главы контрразведки содружества государств:
– Так вы говорите, что не обладаете ни одним способом перемещения между мирами? Так вы говорите, что не относитесь ни к одному клану и раньше в волшебных мирах никогда не были? Вы, Борис Савельевич, утверждаете, что являетесь человеком, и никогда не слышали о посеянных?
Я уже устал отвечать, отрицая всё и всяк. Я не мог понять, что хочет от меня эта птица-человек, явившаяся из воздуха. В чём он меня подозревает? Тогда Неясыть задал последний вопрос: