– Вам, чего?
Настоятельница, в сердцах, сплюнула на землю:
– Сколько раз себя предупреждала – не слушать дуру! Где здесь крысы? Где мертвяки, съевшие Бирюзу? Где здесь волки, гнавшиеся за Изумрудой по пятам, вместе с крысами и костяными человечками?
Кармин расслабилась, сняв своим монологом напряжённость среди послушниц. Наконец, испуг с девчонок исчез, освободив место для юмора и шутих. Кладбище, конечно, не место для смеха, но эта Изумруда столько стресса наделала в общине! Вечером было продолжение спектакля. Изумруда, только увидела меня за столом в столовой, включила голосовую сирену и полетела в келью к настоятельнице. Оттуда её переправили в изолятор. На завтра пришёл конвой с продуктами, привезли новеньких послушниц, совсем девочки ещё, про Изумруду никто из нас, ничего больше не слышал. Девчонки говорили, что её в клетке увезли. Изумруда сделала неплохую антирекламу кладбищу – если раньше послушницы избегали его посещения, то после этого случая, они близко к нему боялись близко приближаться, им везде мерещились костяные человечки. А мне это было на руку, никто не мог помешать моим изысканиям. Мне торопиться было некуда, я старалась тщательно обследовать оба склепа. В склепе была пустая гробница с игрушечной крысой, одна из стен, вращалась, как флюгер, при надавливании на неё. За стеной был туннель. У меня не было ни фонаря, не факела, ни свечи, у меня нечем было зажечь огонь, я боялась идти в темноту в ход под могилами, но у меня появилось место, где я могла спрятаться от всех, я нашла, как фиксировалась стена с обратной стороны, от склепа. Моё счастье, что звуки не проникали внутрь, иначе, я бы от малейшего скрипа, или плача шакала, бежала бы в замок, быстрее Изумруды. Мы даже были не глупыми, мы были тупыми, вместе с прошлым, из нашей головы стёрли и сообразительность. Ведь, каждый из нас мечтал покинуть это негостеприимное место, что даже, по-своему, завидовали дурочке. Но наш тормоз, нас и спас. Ордену не выгодно было возвращать послушниц, никто не должен знать, что творится на базах ордена в диких мирах, и где эти миры находятся. Назад, в содружество государств, конвой приходил налегке, без клеток и возврата. Но мы об этом ничего не знали и даже, не догадывались. Всегда кажется, что лучшее ждёт впереди – это называется мечтой, а то, что было хорошего раньше – это воспоминания, они уже никогда не повторятся. Меня тянуло в туннель за поворачивающейся стеной в склепе, но внутренний голос предостерегал, в этом месте было столько тайн, но, каждый сюрприз в темноте мог оказаться смертельным. Я ощупывала стены прохода в зоне ограниченной видимости, но тщетно, без особых результатов, какие-то непонятные борозды, ниши, проёмы и вентиляционные отверстия наружу, наверное, для притока воздуха, через эти отверстия был виден свет. Каждый раз, сделав шаг в сторону неведомого, я разворачивалась и убегала подальше от склепа. Этот раз, я забралась за границу кладбища, до стены колючего кустарника с жёсткими маслянистыми листьями. Взгляд послушницы, уже привычно про скользил вдоль незнакомого места, надеясь зацепиться за что-нибудь съестное. Я увидела ящерицу, печь ящериц в глине, меня научили, ещё по прибытию в дикий мир. В этом месте не было змей, черепах и устриц, поэтому ящерицы считались деликатесом для послушниц. Я её пыталась поймать, но животное ускользало от моих рук, оно нашло проход в кустарнике и нырнуло в неглубокий овраг, я, увлечённая азартом охотника, кинулась за ней, не задумываясь о своей безопасности. Ящерица исчезла у меня под ногами, оставив меня в досаде, лишив добавки к обеденному меню. Я сделала шаг в сторону, и провалилась под землю вместе с мелкими камушками, обильно рассыпанными по этой округе. Яма была не глубокой, со дна был виден свет. Он был так близко – на расстоянии вытянутой руки, но я знала, что это был иллюзионный обман, и являлся следствием моего удара головой, при падении. Никто из послушниц не знал, где я нахожусь, и в случае моей пропажи, никто меня искать не будет. Три дня в столовой будут выставлять мою пайку, и в случае, если я не найдусь сама, то настоятельница сделает запись в книге судеб и про меня забудут. Кружилась голова, я лежала на спине, на холодном каменном полу, и пыталась осмотреть место моего приземления. На удивление, я попала в огромный коридор, стены которого выложены мозаикой, на стенах были изображены рисунки, с космическими пейзажами, с причудливыми животными, с сочной яркой растительностью, по цвету, напоминающей кораллы. Я удивилась, было такое ощущение, что я попала в чужой затаённый мир, которому стало скучно, и он заманил меня ящерицей, чтобы предложить игру – по его правилам.
Глава 35
Я попыталась подняться, одна нога болела, но переломов и вывиха не было, наверное, ушиб. Голова ещё кружилась, я посмотрела на отверстие под потолком, проделанным моим телом. Я ещё легко отделалась, упав с пятиметровой высоты на каменный пол. Я заметила корни кустарника, сетью пересекающие этот проход, наверное, они и смягчили моё падение. Отсюда надо было выбираться, мне, как-то не хотелось ночевать в этом месте, похожем одновременно и на ловушку, и на тюрьму. Вернуться тем же путём. Как я попала сюда, мне, наверное, не удастся, и я, хромая, пошла по этому коридору в сторону слабого движения воздуха, сдувающего прядь волос с моего чувствительного уха. Коридор был освещён, архитекторы применили интересный способ освещения подземелья: под потолком находились отверстия, для попадания лучей света, которые веером рассыпались на встроенные, между керамикой, зеркала, и отображались по всему проходу. Я шла по туннелю, как актриса в свете рамп, как королева, отбрасывая множество теней в разные стороны. Я нашла выход, он скрывался за паутиной из пыли, видимо им давно не пользовались. Огромная, монолитная скала, перекрывала вход наполовину, скрывая этот туннель. Остальное, всё было в зарослях кустарника. Я, кое-как сориентировалась, и пробила нору в кустарнике, в направлении кладбища. Весь мой путь был залит слезами, от боли всего тела и от этих противных безжалостных колючек, которые норовили влезть под мои ногти. Нора вывела меня к влажному месту, где полно было улиток, и я вспомнила, как я голодна. На обед я опоздала, но за моим столом сиротливо ютилась моя пайка, дожидаясь свою грязную уставшую хозяйку. Повариха покачала головой, оценив мой вид, и протянула мне горбушку хлеба. Это было счастье. Наверное, так может выглядеть только счастье: с поджаренной корочкой, пахнущее тмином и какой-то местной травой. Я, как волчонок, спряталась в углу и не заметила, как проглотила весь остывший обед, боясь, чтобы у меня не отобрали хлеб. Мне казалось, что его было так много! За всё время нахождения в диких мирах, я впервые наелась. После обеда, я спряталась в склепе, за стеной и заснула, в этой тишине, в окружении могил, с мертвецами и костяными человечками. Мне приснился сон, как я смогу осветить тёмный туннель в склепе за стеной, он был таким страшным, что, даже сквозь сон, мне казалось, что там кто-то есть, кряхтит, чихает и что-то бурчит под нос, неразборчивое. Я проснулась, но боялась открыть глаза, мне казалось, что он на меня смотрит – тот, в темноте. Я решилась, вылезла из склепа. Надо поискать зеркала, здесь тоже есть вентиляционные отверстия, если хочешь осветить туннель из склепа, нужно перенять опыт космических пришельцев, и вообще, нужно, сначала узнать, что нам оставили братья по разуму, а потом уже что-то изобретать на своём кладбище. С этой мыслью я возвратилась в замок, и постаралась раствориться в его стенах, чтобы меня не припахали по приказу надзирательницы, моей задачей было найти оружие против колючек кустарника. И мне повезло, в одной из старых кладовок, я нашла ржавые садовые ножницы, я даже сама не ожидала о такой удаче. Вечером я напросилась в наряд на кухню, выдраила все сковородки, слив с них остатки жира и масла. Как раз хватило на то, чтобы моя находка от кисла, от ржавчины. Соседка по кровати говорила, что в эту ночь, я заснула сразу, не ворочалась и не стонала. Наверное, тебе снилось что-то хорошее, ты, Бирюза улыбалась во сне. Только утром моё везение кончилось. Начинался сезон дождей, и, сразу после переклички, наставница дала мне новый наряд, меня с новичками послали на укрепление башни. Девчушки, ещё видно не поняли, куда попали, они были с какой-то южной страны содружества, их диалект волшебного языка было тяжело разобрать, я особо и не прислушивалась, меня коробил их беспричинный смех. Они не замечают дикаря, стреляющего из лука по мишени, ему ничего не стоит поменять направление стрельбы, проверить меткость на послушницах. Я была не права, они, как раз обсуждали неудачную стрельбу лучника, сопровождая каждый его промах громким смехом, как специально, привлекая к себе внимание. Дикарь разозлился, теперь прячьтесь, где кто хочет. Я присела у стены, а хохотушки, наоборот, продолжали издеваться над лучником. Скоро стрелы стали мелькать всё ближе и всё прицельнее. Но дальше случилось необъяснимое – девушки стали ловить стрелы и складывать у своих ног, не забывая наградить парня парой колких эпитетов, понятных на всех языках вселенной. Стрелок оказался горячим, выпустив последнюю стрелу, он поломал лук, разбив его о скалу, и закинул пустой колчан в кусты, под насмешки проказниц. Я знала, что дикари мстительны и не прощают обид, предупредила новичков. Но, внутри себя, я была на их стороне – эти хрупкие девчушки оказались первыми, после моего появления в обители, кто смог дать отпор живодёрам. Я прониклась симпатией к новичкам. Поначалу, мне трудно было привыкнуть к их языку, но время, работа и терпение, стирает языковые барьеры, мне интересно было, откуда они прибыли, такие смелые? Девушки не скрывали, в их мире случился демографический взрыв, и несколько поколений в семьях рождаются одни девочки. Случился перекос населения, на одного мальчика, было десять девочек, и с каждым годом, этот меж половой барьер рос. Дошло до того, что в армии, в полиции, в парламенте, были одни женщины. У нас, каждая девушка, достигшая совершеннолетия, мечтает покинуть страну. Этой ситуацией и воспользовался орден. Они даже не тратили время на стирание памяти, в этом южном мире они создали моду, расписав дикие миры, как предел желания каждой женщины. Во всех кинотеатрах крутили фильмы про смелых аборигенов и об изобретательных неандертальцах, относившихся к женщинам с джентельменской учтивостью. Обычный гражданин сообщества государ