— Ответственность, Михаэль, ответственность…
— Согласен, но я как вспомню, что Дэвид чуть ли не на себе тащил меня из подземелья…
— Это потому, что ты был ему нужен! Хайлендер да плюс к этому способность к тысячемильным телепатическим контактам! Сколько тебе говорить: Дэвид такими не разбрасывается! — с неожиданной горячностью возразил Карлос. Похоже, он собирался сказать что-то еще, но передумал. — Кстати, — добавил он уже с совершенно с другой интонацией, — ты, надеюсь, не забыл поинтересоваться координатами тех троих?
— Не забыл.
— Вот это дело, — кивнул отец. — Мало ли что может случиться… Ну так как?
«Как… в качестве запасного варианта, на самый крайний случай, еще куда ни шло, но… — Внезапно Ральф вспомнил, что два дня назад Дэвид едва не подчинил его себе. Никакого благородства в том, как Нечистый собирался это сделать, не было ни на грош, и если бы не Лес… — Кстати, а не попросить ли помощи у Леса? Хотя, нет: это, пожалуй, еще отвратительнее, чем удар в спину, да и вмешивать Лес в сугубо человеческие дела… Нет, слишком опасно…»
Кто знает, а вдруг разумным деревьям такое понравится и в дальнейшем захочется большего? Не хватало, чтобы еще и растения решили приложиться к развитию цивилизации…
— Ты прав, — сдался Ральф. — А…
У самой палатки вдруг послышался шорох, и, откинув полог, вовнутрь заглянула Марта.
— Извините, я только хотела посмотреть, как там Ян…
Ральф не поверил своим глазам: буквально за пару секунд отец помолодел лет на двадцать, а его улыбка…
— По-моему, он все еще спит. — Рука оставила в покое флакон и плавно двинулась навстречу вошедшей женщине.
— Благодарю, — мгновенно порозовевшая Марта оперлась на протянутую ладонь. — Вы правы: действительно спит. — Ресницы смущенно опустились вниз.
— Я же говорил…
До того, как Марта ушла, было сказано еще несколько ничего не значащих фраз, но Ральфу почудилось, будто взгляд отца, его жесты, голос всякий раз говорили больше: о том, что женщина, которую он видит, прекрасна и что он восхищается ею. И Марта так же чувствовала и понимала это; больше того — принимала как должное, и здесь, в палатке, посреди дикого леса, ей не казалось это ни странным, ни противоестественным…
А еще разведчик вдруг вспомнил, как Амалия рассказывала ему о своем разговоре с Карлосом. Почему-то думать сейчас об этом было неприятно. Какое-то легкое раздражение — неужели он ревнует? Да нет, не может быть…
— Ну, ладно, предположим, уберем мы Дэвида — что делать с остальными? Против всего Темного Братства у нас…
— А зачем? — Отец медленно оторвал взгляд от еще колыхавшегося полога. — Разве ты не знаешь, что в Канде идет настоящая война: люди сами борются с Темным Братством, и не безуспешно: уничтожение Кругов — вопрос времени. Но вот Дэвид им не по зубам, а поэтому Нечистый — на нашей с тобой совести, и сделать это должны мы с тобой вдвоем. Так что поторопился ты, Михаэль, вызывая десант… Ладно-ладно, — заметив, как изменилось лицо сына, добавил он. — Скорее всего, на твоем месте я поступил бы так же… А ты мне лучше вот что скажи: у тебя с ней серьезно? — Карлос кивнул в сторону полога.
— Да нет, — пожал плечами Ральф. — Мы просто друзья.
— А та?
— Которая?
— Не притворяйся: ты знаешь, о ком идет речь.
Мысль о том, что Амалия, хоть и недолго, была в телепатическом контакте с отцом, снова больно резанула где-то внутри: для Карлоса с его-то опытом ничего не стоило за несколько секунд просмотреть все ее сознание!
— Отец, — Ральф старался говорить спокойно, — когда ты уезжал с Острова, мне и впрямь было всего восемь лет, но теперь, если ты заметил, я немного подрос.
— Ты не понимаешь.
— Не понимаю чего?
— Посмотри, что творится с Алексом.
— Если он сопьется, то исключительно по собственной глупости!
— Михаэль, он эту женщину любит.
— Любит?! Да плевал он на нее: шесть лет бабе голову морочит!
— А чем лучше ты? Если, говоришь, у тебя с ней несерьезно?
— Она об этом знает.
— Знает?! Дорогой мой, запомни раз и навсегда: любая баба всегда хочет знать только одно — что ее любят.
— Тем более! Что, мне ее теперь от себя гнать? — почти со злостью спросил Ральф.
Хотя, почему же почти — он на самом деле злился. На отца — за то, что тот, как всегда, был прав; на себя — за то, что опять ведет себя рядом с ним, как подросток. Сейчас, например, Ральф и хотел и не знал, как сгладить возникшую по его же вине неловкость. Да и что в этом удивительного? Разве он знал отца? Он знал Карлоса — знаменитого санрайзовского разведчика, читал и слышал массу историй о нем, былей и небылиц. Но что он действительно знал о настоящем Карлосе? Что тот всегда любил и был любим женщинами? Воспоминания о них — единственное, чего не коснулась зараза. Откуда, например, у отца на щеке этот шрам? Или эти рябинки на коже… Длинные изящные пальцы теребили продолговатый флакон с розовым маслом…
— Отец…
— Да?
— Каким образом ты заставил Дэвида поверить в твою смерть?
— Заразился оспой…
Решетка на окне была не только необыкновенно прочной — ее прутья располагались всего в дюйме друг от друга. А если еще вспомнить, что сама комната находилась на высоте не меньше пятидесяти ярдов, и вершины росших в саду деревьев не дотягивались и до середины башни… Вряд ли кто-то всерьез полагал, что пленница решится на побег. Амалия отошла от окна и присела на кровать. Господи, до чего глупо все получилось… А может, как раз наоборот — ведь ее же предупреждали…
Майкл не зря говорил в ту ночь про ветер: к утру он усилился настолько, что пришлось убрать почти все паруса. Накренившись на левый борт, шхуна неслась с какой-то бешеной скоростью; еще стремительнее мчались по небу рваные серо-черные облака, и Амалия, глядя на это зримое проявление гнева Господня, начинала невольно про себя молиться за всех, кто находился сейчас на корабле, — особенно за человека, уже сутки не выпускающего штурвал. Капитан Патрик не доверял управление никому и оставался в рубке до тех пор, пока шхуна — на три дня раньше намеченного срока — не причалила в порту Чизпека.
— Не передумала? — под глазами у капитана залегли черные тени.
Амалия покачала головой.
Еще раз Патрик задал тот же вопрос, когда, вроде бы, все проблемы были позади: купец, к которому собиралась обратиться за помощью Амалия, оказался необыкновенно милым, гостеприимным человеком. Он сразу вспомнил Рэнди Андерсена и его дочь, обещал подобрать надежных людей, помочь со сборами в дорогу…
— Не нравится мне он.
— Почему?
— Не знаю.
— Вот видишь. Ты просто устал.
Странное дело: после той ночи Амалия и Патрик почти не разговаривали, однако ощущение, что они знакомы уже очень давно, только усилилось.
— Майкл, ты напрасно боишься. Эдор — так звали купца — совсем не глуп: он прекрасно понимает, что отец имеет влияние, и не захочет усложнять себе жизнь.
— Предположим. Но ты хоть представляешь, что это за страна?
— Да.
Патрик лишь криво улыбнулся. Впрочем, Амалия и сама понимала, насколько наивным был ее ответ. При мыслях о незнакомом континенте с его неведомыми опасностями временами замирало сердце. С другой стороны, не поворачивать же назад?
— Послушай, а разве не ты говорил, что меня понимаешь, что я сбежала из дома в поисках настоящей жизни?
— Но не такой же! Если уж на то пошло, я бы предпочел сдать тебя с рук на руки этому твоему… — Патрик запнулся.
— Ах вот оно что! Ты бы сдал меня! Как будто бы я какой-то груз! Или ребенок! А, ну конечно, я ведь женщина…
— Да уж — не мужчина, — весомо подтвердил Патрик.
«Черт бы тебя побрал…»
— Майкл… — Амалия приготовилась долго и терпеливо объяснять. — Не сомневайся, у меня все продумано, у меня есть четкий план…
На самом деле план был довольно приблизительный: связаться по радио с Майером — его отряд, конечно, идет по следу Михаэля, — ну, а потом уже действовать по обстоятельствам. В самом крайнем случае — связаться с Михаэлем.
— …поэтому никакой опасности…
Патрик слушал, но, похоже, не слышал.
«Да он же меня ни за что не отпустит…» — внезапно с отчаянием осознала Амалия и, понимая бессмысленность любых аргументов, начала инстинктивно внушать Патрику мысль о своей полной безопасности, а также о том, что ему необходимо срочно возвращаться на шхуну.
Никогда прежде Амалия не занималась ничем подобным, и тем не менее Майкл вскоре заторопился:
— Я не могу оставаться здесь дольше: к вечеру, наверняка, начнется шторм, и я должен быть в море — если не хочу потерять корабль. Так что давай прощаться.
Амалия не верила своим ушам. Она с готовностью протянула руку.
— Подожди. Вот, — Патрик отстегнул от пояса кошелек.
— Что это?
— Твои деньги. Забери.
— Но почему?
— А ты не понимаешь!
— Майкл… — укоризненно покачала головой Амалия.
— Возьми их, прошу… Или тебе нравится только меня унижать?
— Прости. — Амалия забрала кошелек. — И спасибо тебе.
Майкл схватил ее руку, неумело прижал к губам…
«Наверняка, впервые в жизни…»
…Господи, о чем она думает! В такую-то минуту…
Дальше события разворачивались стремительно: уснув в премилой комнате с окнами в сад, «дорогая гостья» проснулась в не менее уютной обстановке, однако теперь сад можно было обозревать лишь через решетку и с приличной высоты.
— Вы ни в чем не будете иметь недостатка, — учтиво кланяясь, заверил «гостеприимный» хозяин…
Купец действительно оказался весьма благоразумным человеком. Даже, пожалуй, чересчур благоразумным: он решил, что гораздо безопаснее и выгоднее (за хорошее вознаграждение к тому же) вернуть дочь отцу, чем, навлекая на себя гнев «достойного европейского друга», выполнять прихоти сумасбродной женщины. Как всегда… Однажды ей попался сборник афоризмов так называемых Великих — мудрецов прошлого. Имена их поистине впечатляли. И все же еще больше потрясало содержание самих высказываний. Отец Небесный! То ли большинство ученых мужей находилось во власти предрассудков, то ли им отчаянно не везло, и женщины, попадавшиеся на их пути… Впрочем, Господь им всем судья… Амалия вернулась в настоящее.