— Ты, конечно, можешь себе позволить такую роскошь — больше сюда не возвращаться, — но у меня-то двойников нет, — попытался отбиться разведчик, однако не на того напал.
— Вот именно из-за этих, как ты их назвал, двойников, я и собираюсь вернуться, — легко отмел его аргумент Дэвид. — А потом, разве тебе не интересно…
«Просто умираю от любопытства…» — думал Ральф, уже пробираясь к тому месту, где на его глазах ни с того ни с сего исчез неизвестной породы зверь и где должны были остаться метки.
Искать два тоненьких прутика в высокой густой траве, да еще притом что едва-едва начинало светать — мало сказать, непросто. К тому же — время, время — оно истекало. В общем, только иронизировать и оставалось, хотя…
Ральф мысленно себя одернул: напряжение последних дней сделало его слишком равнодушным — это было и отвратительно, и опасно.
«А плевать! — словно подтверждая правильность только что сделанного, совсем неутешительного вывода, промелькнула в мозгу дешевая разухабистая мыслишка. — Вот-вот — надо с этим кончать. И поскорее…»
Когда разведчик закрыл глаза, то в первый момент поразился окружавшей его тишине — ни шума деревьев, ни крика, ни писка: ночные обитатели Тайга как раз отправились на покой, а те, что бодрствовали днем, еще не успели проснуться. Затем где-то очень далеко зародился с трудом различимый шелест листьев. Ближе, ближе — и вот уже ветер подхватил волосы разведчика.
«Разве тебе не интересно…»
«Еще как! — засмеялся Ральф, снова открывая глаза. Трава послушно гнулась вслед за спешившим куда-то ветром и тут же снова выпрямлялась — только полоса примерно в пол-ярда шириной так и не могла подняться до конца. — Вот она, дорожка. Дорожка, протоптанная таинственным животным…»
— Дэвид, я, кажется, нашел, — не поворачиваясь сказал он.
— Быстрее, — откликнулся наблюдавший с порога Нечистый.
Ральф и без него знал, что каратели могли с минуты на минуту выйти на окраину поляны, однако теперь это не имело никакого значения: выход (или, вернее сказать, вход) был всего в нескольких шагах. «А вот, кстати, и метки», — воткнутые в землю веточки четко обозначали границу… Разведчик затруднился определить чего именно. Он поспешил назад, за вещами, стараясь при этом не глядеть на Дэвида, который издали слишком походил на Карлоса.
— Что с тобой… Михаэль?
Ральфа передернуло: будто желая над ним посмеяться, Нечистый еще и — точно так же, как отец, — остановился, прежде чем произнести его имя.
— Не называй меня так. Никогда.
— Почему?
— Это надо объяснять?
— Ладно, — пожал плечами Дэвид. — Я пойду первым, — добавил он после небольшой паузы. — А то ты вечно меня в чем-то подозреваешь.
— Все равно, — согласился разведчик, не в силах пока справиться с накатившей волной ненависти.
Впереди шел человек, вобравший в себя сознание отца и присвоивший его тело, а следом почти наступал на пятки тот, кто желал разом отомстить за неудавшуюся карьеру и неразделенную любовь. Отец Небесный! Сколько Ральф ни старался, он даже не мог толком припомнить, что это была за девушка… Все попытки привели только к одному результату: перед его внутренним взором как-то сама собой возникла Амалия…
— Ми… Ральф!
Разведчик вздрогнул. Странно: почему-то Дэвид больше его не раздражал.
— Давай руку. Если там все нормально, я подам знак, — спокойно, будто бы речь шла о чем-то обыденном, сказал Нечистый и… исчез.
Глава 2Перемирие
Ральф шагнул вслед за Дэвидом и замер, пораженный открывшейся ему картиной. Там, откуда он пришел, только наступило сумрачное осеннее утро — здесь же подходил к концу жаркий летний день. Разведчик стоял на высоком берегу узенькой, причудливо изгибавшейся речушки. Противоположный берег — песчаный и обрывистый — казался золотым в свете заходившего солнца. Трава, деревья, кусты, росшие по обе стороны от речки, ни цветом, ни формой не отличались от привычных — разве что несколько уступали в размерах гигантам Тайга. Безмятежно-лениво, до странности знакомо пела какая-то птица, ветер мягко шевелил слегка пожухлую от зноя траву.
Словно не веря своим глазам, Ральф огляделся: посреди широкого луга росла высокая раскидистая сосна, невдалеке виднелся нежно-зеленый молоденький лесок, и от всего этого веяло таким спокойствием, такой… безопасностью. Разведчик ощутил ее сразу — правда, поверил себе, лишь когда тело начало будто расправляться. Или так только казалось? Ведь каких-то несколько мгновений назад он покинул развалины поселка, насквозь пропитавшиеся страхом… Не-ет: молчала обычно бдительная интуиция, да и сама здешняя природа была просто не приспособлена для того, чтобы прятаться, скрываться. Ральф закрутил головой, однако взгляд на чем ни останавливался, везде царил все тот же простор, та же открытость. Если бы жители поселка знали, куда пропадают их близкие и соседи, они, не раздумывая, подались бы… А что, если они так и сделали? Прошли через эти «ворота» (Ральф снял с плеча и положил справа от себя сумку, слева — мачете, тем самым временно обозначив вход) и затем старательно о них забыли. Или не забыли, но решили не возвращаться…
«Надо будет рассказать Тэну… Кстати, а где Дэвид?»
Однако уже в следующую секунду разведчику опять стало не до Нечистого: этот звук… Ральф почти бегом спустился по склону и остановился, потрясенный: по мосту, перекинутому через речку, мчался…
— Да это… это же поезд! Михаэль… э-э… Ральф, поезд! Ты понимаешь, что это значит?!
В голове у разведчика тут же пронеслись какие-то воспоминания, неясные, смутные, — выцветшие иллюстрации, поблекшие книжные страницы. Он повернулся к Дэвиду, чтобы ответить, и… вмиг забыл и о только что увиденном чуде, и о том, что хотел сказать. Несколько секунд Ральф, как завороженный, смотрел на Нечистого, затем, наконец, опомнился:
— Дэвид, назад! Быстрее, назад! — закричал разведчик и почти силой потащил Нечистого к «воротам».
Вот они: сумка и ножны. Подхватив и то и другое одной рукой, Ральф, не оглядываясь, пересек невидимый рубеж… В лицо пахнуло сыростью, прелой листвой; запоздало промелькнула мысль, что надо было пригнуться: ведь каратели уже, наверняка, вовсю рыщут внутри ограды… И вдруг стало чего-то так жаль…
— Они еще не вышли из Тайга. Их там задержало какое-то животное, — произнес Дэвид.
«То, что следило за мной…» — Ральф оглянулся и внимательно посмотрел на спутника.
— Может, все-таки объяснишь? — не выдержал тот.
Вместо ответа разведчик вытащил из сумки и протянул ему зеркало.
— Я такого еще не видел: на тебя как будто вылили краску: плеснули — и потекла по волосам… Нет, дохнули холодом…
Это в самом деле походило на иней: примерно половина головы (вернее, половины отросшего за неделю ежика) была белее, чем у Ральфа. Эдакая седая шапочка, доходившая почти до висков. Насколько разведчик помнил, седеть, наоборот, начинали обычно с висков, и только потом уж…
— А я-то ведь, грешным делом, собирался когда-нибудь туда вернуться. Когда-нибудь позже, — ощупывая голову, словно пытаясь таким образом дополнить впечатление от увиденного, усмехнулся Дэвид. — Интересно, дотянул бы я до утра, или рассыпался бы от старости еще ночью? — Нечистый задумался. Судя по выражению лица, ему и впрямь было интересно. Или он просто никак не мог представить, что вдруг действительно постареет, умрет… — Ладно, об этом позже. Они ступили за ограду.
Ральф машинально посмотрел в ту сторону, откуда пришел сегодня ночью: стена ближайшего дома полностью загораживала обзор — значит, их с Дэвидом пока не могли видеть и каратели.
— Собираешься поговорить с командиром? — спросил Нечистый.
— Придется, — с трудом отрываясь от созерцания стены, отозвался разведчик: залитый солнцем берег чужого мира никак не желал уходить из памяти — серебристая вода, золотисто-желтый песок и ритмичный стук колес.
— Если ты не против — я тебе помогу… Михаэль, ты слышишь? Михаэль!
— Я просил называть меня Ральфом…
Спустя несколько минут Дэвид вернулся в дом, а разведчик присел на пороге.
«Сыро и холодно. Здесь было холодно, и здесь начиналась осень, а там пекло солнце, и царил июль…»
Ральф вошел в сознание командира карателей Алекса Майера в тот момент, когда десантник как раз отхлебывал из фляги — действо, без которого не обходилось принятие ни одного мало-мальски важного решения. (Прежде чем посадить Ральфа под арест, Алекс, например, так же первым делом отхлебнул из фляги: канистра, предназначенная для пополнения ее содержимого, составляла большую часть командирского багажа.) Впрочем, будь сейчас разведчик на месте карателя, и он, пожалуй, не отказался бы глотнуть чего-нибудь крепкого: еще бы — когда все твои подчиненные, как по команде, вдруг теряют способность двигаться.
Десантник, однако, самообладания не потерял. Не спеша завинтил крышку. Вернул флягу на место. Огляделся. Пошел вперед. Один! Что там ни говори, а в смелости этому Майеру не откажешь…
Ральф сосредоточился на мыслях командира.
«Так, это, конечно, кузница…»
Чувства десантника обострились до такой степени, что, когда он дотронулся до стены строения, то немедленно отдернул руку — застарелый ужас его обитателей ожег, точно огнем.
«Дерьмо…»
Этим коротким, но достаточно емким (с точки зрения карателя) замечанием Майер, видимо, выразил свое отношение к существовавшим здесь когда-то проблемам. И Ральф во второй раз невольно восхитился его потрясающей способностью воспринимать информацию: за несколько секунд десантник узнал немногим меньше, чем разведчик после двухчасового пребывания на территории поселка. Но если до его жителей, которым вдруг присмолило куда-то пропадать, Алексу не было никакого дела, то почему именно здесь — в таком месте — вздумалось прятаться разведчику «Sunrise», интересовало до чрезвычайности. О человеке, способном одновременно удерживать в неподвижности семерых специально подготовленных десантников, Майер старался вообще пока не думать. Так же как и о том, что делать, если обострившаяся почти до невероятия чувствительность потом не придет в норму.