– Что будет с сэром Дэвидом и графом?
Грэй заметил его волнение и молча аплодировал стараниям кузена владеть собой, – талант, который должен оттачивать любой политик.
– Я получил рапорт от инспектора, руководившего их арестом, около часа назад. Он сообщает, что оба находятся в тюрьме, где и останутся, ввиду серьезности преступлений, до суда. Что же касается дальнейшего, – Грэй пожал плечами, но в глазах его был лед, – я сомневаюсь, чтобы эти двое, благородные по происхождению, но по своему выбору павшие так низко, вызвали большое сочувствие у какого-либо суда. Хейтон мог бы настаивать, чтобы его судили в палате лордов, но это было бы глупо с его стороны.
– Хейтон? Почему не сэр Дэвид? – с любопытством спросила Лиз, не знакомая с этой уловкой британского закона. – И почему «это было бы глупо»?
Грэй улыбнулся, глядя на озадаченную морщинку, и убрал у нее со лба огненный локон, выбившийся из замысловатой прически:
– У сэра Дэвида нет титула землевладельца, и он не является членом палаты лордов. Поэтому ему такая привилегия не полагается.
Мягкость, которую придавала выражению его лица ее близость, сменилась прежней горечью, когда он отвечал на ее второй вопрос.
– Что же до того, почему он был бы глупцом… Мало с чем можно сравнить возмездие нашего класса, когда кто-либо из нас осквернит благодетельный фасад, который мы изо всех сил стараемся сохранить.
Лиз услышала отголосок презрения к его собственному классу, которое он обнаружил, говоря об обществе как о красивой глазури на испорченном пироге, и она снова постаралась смягчить огульную характеристику, которую последние события могли только усилить.
– Лучшее, что кто-либо из любого класса может сделать, – мягко подчеркнула она, поднимая на него глаза, умоляющие о понимании, – это стараться быть такими же благодетельными, какими стремимся казаться.
Под ее неотрывным взглядом лед, сковавший лицо Грэя холодной маской, медленно таял.
Тимоти тоже заметил возвращение ледяных доспехов своего кузена, от которых, как он думал, пылкая натура Лиз освободила его. В этот день, который должен быть полон облегчения и прекрасного чувства победы, этого нельзя было допустить. И он опять постарался отвлечь внимание – на этот раз ради Грэя.
– Должен сказать, нам, конечно, повезло, что констебли решили именно тогда провести акцию по захвату шайки торговцев белыми рабынями.
– Повезло? Ничего похожего. Джереми выполнил приказ, который я отдал ему, входя в «Веселый Зал». Ты забыл? – Черные брови удивленно нахмурились, невзирая на сконфуженный вид Тимоти.
– Джереми говорит, что ему пришлось туго, пока убедил их вообще прийти, – продолжал рассказывать Грэй. – Подвиг, который спас нам жизнь и за который я щедро вознаградил его. Наградил в дополнение к новой должности младшего кучера.
– Я тоже отблагодарю его, – широко улыбнулся Тимоти. – Ясно, что только благодаря ему мы были спасены за несколько мгновений до того, как наши бывшие друзья выполнили бы свои наихудшие угрозы.
– Дела обстояли не совсем так, – тихо смеясь, заверил Грэй Тимоти и молодую женщину, чьи светло-голубые глаза расширились от нового приступа страха. – Джереми говорит, что полицейские стояли за дверью почти с момента прибытия сэра Дэвида. Но они решили подождать и послушать его откровения, прежде чем сломать ловко задуманное им.
– Действительно, сломать, – пробормотал в сторону Тимоти, удерживаясь от насмешливой улыбки и поднимая руку, которую прошлым вечером врач положил в лубок.
– В общей сложности, понятное решение. Ожидание дорого обошлось нашим нервам, но зато были получены неоспоримые доказательства, для того чтобы арестовать эту банду работорговцев. – Грэй решил не портить момент их торжества словами о том, что свято место пусто не бывает, но, остается надеяться, без лидера из числа членов парламента.
– Но как скоро мы сможем пожениться? – Полностью сменив тему, вернувшись к более счастливой, Дру постаралась ослабить напряжение, возникшее из-за мрачных воспоминаний.
– В конце сезона? – Лиз с радостью поддержала Дру и взглянула в покрытое синяками лицо мужа, ища подтверждения своему предложению.
Но в тот момент, как Грэй согласно кивнул, посторонний голос нарушил теплую атмосферу их беседы.
– Будет ли мне позволено остаться до свадьбы моей драгоценной падчерицы? – Юфимия нерешительно стояла в дверях.
Лиз почувствовала жалость к этой женщине, чье лицо опухло и покрылось некрасивыми пятнами – то ли от слез, то ли от возмущения, понять было невозможно. Лиз подозревала, что от сочетания того и другого. Было очевидно, что после утренней встречи с братом с Юфимии слетела ее прежняя спесь. Без привычных горделивых манер Юфимия казалась Лиз почти незнакомой.
В Грэе тоже на миг шевельнулась жалость к сестре… пока он не вспомнил, что она готовила для его Лилибет. После того как они поднялись навстречу дню, которому предстояло стать смесью радости, печали, облегчения и удовлетворения, он поручил свою жену заботам Анни, а сам решил сначала покончить с самым тяжелым делом. Он встретился с Юфимией для разговора о ее проступках и их цене. Она появилась сейчас перед ними по его распоряжению, первому в списке условий, которые она должна была выполнить в обмен на его разрешение более легкого наказания, чем то, которое определил бы суд. Тем не менее ее появление омрачило наполненную солнцем комнату. Даже сад за высокими окнами, казалось, потемнел.
– Возвращение на свадьбу возможно, – холодно кивнул Грэй, заменив ее «остаться» на «вернуться», – если ты выполнишь свою часть нашего соглашения и тихо удалишься сейчас, оставив сезон под предлогом неважного состояния здоровья, которое не улучшится в будущем настолько, чтобы ты могла появиться здесь вновь.
Лицо Юфимии исказила гримаса, оно побагровело, но она покорно кивнула.
– Но сначала, как мы договорились, ты должна рассказать о своих дурных делах и причинах, их вызвавших. Я хочу, чтобы Дру, а также остальные присутствующие поняли, что ты сделала и почему навсегда уезжаешь в Делл Хаус в Корнуолле.
Зная, что его жене незнакомо место будущей ссылки Юфимии, Грэй объяснил:
– Делл Хаус – меньшее из семейных владений, маленькое, но очень удобное, хотя и далекое, далекое от всех, кому Юфимия позволила затуманить, нет, совсем уничтожить ее разум.
Глаза Грэя не отрывались от сестры, которая после его слов упрямо вздернула подбородок. В конце его пояснения в комнате настала зловещая тишина. Ни шелест ткани, ни звук дыхания не нарушали напряжения, в то время как твердый серебристый взгляд молча требовал, чтобы Юфимия выполнила данные ранее обещания.
– Как я уже говорила тебе, Дру, – Юфимия посмотрела на свою падчерицу, сжавшуюся от неприятного предчувствия и крепче придвинувшуюся к Тимоти, – твой отец умер почти нищим, не оставив тебе ничего похожего на сумму, необходимую для того, чтобы дочь маркиза должным образом могла быть выдана замуж. Сэр Дэвид обещал тайно предоставить сумму, достаточную для заключения брачного договора с лордом Поксуэллом или любым другим подходящим женихом. – В хнычущем голосе Юфимии звучала мольба, чтобы другие приняли ее действия как всего лишь праведную попытку устроить все наилучшим образом для всех. – В уплату за его щедрость я должна была оказать ему крохотную услугу в совершенно безвредном деле – испугать Грэя, чтобы он отступился от одного мелкого политического вопроса. И сэр Дэвид сказал мне, что слишком пристальное внимание Грэя к этой проблеме может только запятнать имя нашей семьи.
– Не-е-ет, – простонала Дру.
Когда мачеха говорила об этом деле час назад, перед тем как она встретилась с раненым Тимоти, Дру не задумалась над подоплекой дела, сосредоточившись на радостном известии, что больше нет препятствий между ней и любимым. Теперь весь мерзкий заговор, почти приведший к страшным последствиям, в результате которого Тимоти был ранен, стал ясен. Это наполнило ее мукой.
– То, что ты сделала эти ужасные вещи ради меня, и на меня возлагает вину!
– О нет! – Услышав обвинение своей любимицы, Юфимия готова была броситься к ней, но воля еще больше посуровевшего Грэя удержала ее.
– Продолжай, и покончим с этим, – потребовал Грэй, стремясь, чтобы эта черная туча осталась позади и не омрачала горизонты будущего.
Юфимия ответила ему сверкающим взглядом, но не смогла противостоять подавляющей воле брата. Глубоко вздохнув, она указала на обстоятельство, которое, по ее убеждению, оправдывало ее.
– Правда, – она подчеркнула это специально для Грэя и Дру, – я верила обещанию сэра Дэвида, что Грэю не причинят вреда мои действия… и я всего лишь должна была сообщать ему, где и когда Грэй будет. Несомненно, это можно было узнать из любого другого источника, но с несколько большей затратой усилий. – Она почти хныкала от отчаянного желания, чтобы ее объяснения были приняты.
Грэй кивнул. Он верил, что Юфимия полагала, что может играть в опасные игры с бесчестными мужчинами, помогая им в их деле против него, чтобы выиграть приз, которого добивалась, но это никак не оправдывало зла, которое она причинила ему и, что гораздо хуже, его Лилибет.
– Я понимаю, но не принимаю сказанное тобой в качестве оправдания за действия против меня. Но у тебя нет ни малейшего смягчающего обстоятельства, объясняющего твои непростительные действия против Элизабет. Ты могла бы просто продолжать содействовать планам сэра Дэвида в отношении меня, но ты фактически потребовала, чтобы мою жену продали в гарем какого-нибудь шейха.
– Но, Грэй! – Странный блеск появился в слюдяных серых глазах Юфимии, такой же пугающий, как и ее вывихнутая логика. – Я только думала об имени нашей семьи – о чем и тебе следовало подумать. – Это звучало как выговор няни своему подопечному. – Кровь наследников Эшли никогда не должна быть разбавлена кровью купцов.
Почувствовав, будто эти слова на самом деле ударили ее, Лиз гневно вспыхнула и выпрямилась, отодвигаясь от обнимавшей ее руки Грэя. В ответ, хотя он по-прежнему не отрывал взгляда от сестры, его руки нежно погладили ее сжавшиеся плечи.