Неужели все усилия Никоса, чтобы они стали друзьями и стали уважать друг друга, были только ради ребенка? Китти с болью поняла, что, видимо, так оно и есть. Ведь теперь их ребенка будет окружать спокойная атмосфера, так как его родители хорошо ладят друг с другом. Вот только для нее перспектива всю жизнь прожить в браке, в котором не будет места любви, вдруг показалась унылой и безрадостной.
Глава 13
Китти расчесывала волосы, темным водопадом спадающие на спину.
— Как ты относишься к тому, чтобы устроить вечеринку на следующей неделе? — спросила она, глядя на Никоса. — В последнее время мы только и делали, что ходили по гостям. Теперь наша очередь приглашать к себе гостей.
— Не возражаю, но не на следующей неделе. В воскресенье мне нужно лететь в Нью-Йорк. Я вернусь не раньше следующего уик-энда.
Китти расстроилась. Наверное, поэтому ее голос прозвучал слишком резко:
— Ты не мог сказать об этой поездке раньше? Ты летишь туда по делу?
В Нью-Йорке живет Шеннон Марш… Может, Никосу надоело быть примерным мужем и захотелось развлечься?
— Я бы хотела полететь с тобой.
— Боюсь, не в этот раз. — Никос смягчил свой отказ улыбкой. — Я буду занят всю неделю и не смогу уделять тебе много времени. — Увидев в глазах Китти разочарование и боль, Никос чуть было не передумал, но переговоры предстояли важные, и Китти его только отвлекала бы.
Но это была не главная причина. Ему хотелось побыть одному. В последнее время он что-то слишком часто думал о своей жене. Поездка давала возможность доказать себе, что он мог уйти от Китти в любую минуту, возникни у него такое желание.
— Понятно. — Китти растянула губы в улыбке, стараясь вести себя, как ни в чем не бывало.
Но как Китти ни старалась, она так и не смогла избавиться от своей обиды на Никоса и всю неделю держалась с ним довольно прохладно. Но Никос либо этого не замечал, либо для него это было не так уж и важно.
«Мне нужно кончать со своими чувствами к нему», — сказала себе Китти на следующей неделе, довольно холодно попрощавшись с Никосом перед его отлетом. Он недоуменно пожал плечами и вышел из квартиры, даже не взглянув на нее. «Чувства только мешают жить, — думала Китти. — Достаточно того, что у меня обаятельный, внимательный, заботливый и очень красивый муж».
Но прошло всего несколько дней, как она начала по нему скучать, и даже работа не могла отвлечь ее от мыслей о нем. Он звонил каждый вечер, но непринужденность ушла из их разговоров.
На террасе появился Сотири, неся ее завтрак. Увидев картину в раме, стоящую на стуле, он споткнулся и присвистнул:
— Анастасия?
Китти проследила в направлении его взгляда — портрет матери Никоса, который привезли сегодня.
— Ты знал мать Никоса? — удивилась Китти.
— Конечно, раз мы росли на одной улице. Его мать была очень милой женщиной, все ее любили. Никос был убит горем, когда ее не стало. — Он покачал головой. — Где вы ее достали?
— Я сделала копию с фотографии на его столе и отправила ее художнику на Аристо. Никос сказал, что фотография матери у него единственная, и я подумала, что ему будет приятно иметь ее живописный портрет. Художнику удалось уловить сходство, правда? Я собираюсь преподнести его Никосу в воскресенье, когда он вернется из Нью-Йорка. Ведь у него день рождения. Как ты думаешь, ему понравится, Сотири? — с неожиданно охватившей ее тревогой спросила она.
— Думаю, хозяин лишится дара речи, мисс Китти. — Сотири помолчал, а затем добавил: — Знаете, у него есть сердце. Просто он очень хорошо его прячет.
Китти провела весь воскресный день раздираемая то волнением от того, что она скоро увидит Никоса, то страхом, что ему не понравится ее подарок.
Приготовив еду, Сотири ушел, чтобы они могли поужинать вдвоем. Китти украсила стол цветами и свечами, а затем упаковала портрет в красивую серебристую бумагу.
Она остановила свой выбор на свободном золотистом платье, скрывавшем ее расплывшуюся фигуру, с низким вырезом, которое, как она знала, Никос одобрит. Оставив волосы распущенными, как он любил, надела его последний подарок — бриллиантовое колье, дотронулась до ключицы пробкой от флакона духов. И стала ждать.
Время шло, а он не появлялся. Устав ждать, Китти набрала его номер.
— Ангелаки, — ответил Никос, когда она уже была готова дать отбой.
Услышав в трубке музыку и негромкие женские голоса, Китти нахмурилась:
— Никос, я уже давно жду тебя домой.
— Да? — Его голос звучал удивленно. — Что-то я не помню, что говорил, во сколько вернусь.
— Нет, но я думала… — Голос у нее сел. — Ты ведь уже в Афинах? Где ты?
— В казино — я столкнулся в аэропорту с двумя приятелями.
Китти услышала в трубке женский смех и почему-то сразу же представила себе висевшую на его руке смазливую блондинку.
— Не жди меня, дорогая. Я, скорее всего, задержусь.
Когда Китти положила трубку, руки у нее дрожали, а глаза жгло от слез. Она всю неделю ждала возвращения Никоса домой, а он только что дал понять, что после семидневной разлуки нисколько не соскучился!
«Но разве то, что он меня не любит, его вина?» — с горечью думала Китти, бросаясь в платье на постель и не сдерживая своих слез.
«В казино ничего не изменилось», — думал Никос, сбрасывая с себя нацелившуюся было на него блондинку и шагая к выходу. Он сам не понимал, зачем сюда пришел. «Впрочем, кого я обманываю?» — криво усмехнулся Никос, ероша волосы. Он боялся вернуться домой.
Всю неделю Никос безумно скучал по Китти и даже жалел, что не взял ее с собой. Все эти недели он, то ли был слеп, то ли просто боялся признаться себе в том, что стало для него совершенно очевидно вдали от нее.
Никос вернулся домой ближе к полуночи. Он думал, что Китти уже спит, но из-под двери столовой лился свет. Зайдя туда, он остолбенел. Кто-то позаботился о праздничном столе, но вряд ли Сотири украсил его цветами и повесил на стену плакат «С днем рождения!»
Тихий шум позади него подсказал Никосу, что он больше не один. Резко повернув голову, он увидел Китти — в блестящем золотистом платье с соблазнительно глубоким вырезом. Он поднял взгляд на ее лицо и сразу же заметил покрасневшие глаза.
— Как прошла твоя поездка? — удивительно спокойно спросила она.
— Успешно. — Никос повернулся к столу. — Если бы я знал, что ты запланировала для нас праздничный ужин, я бы приехал раньше.
— Это твой день рождения, и ты можешь проводить его как угодно.
Никос негромко рассмеялся:
— Я вспомнил о нем, только когда увидел плакат. Последний мой день рождения, который я праздновал, был в шестнадцать лет. Но, как ты узнала?
— Из твоего паспорта. — Китти собралась с силами и улыбнулась. — Ты откроешь свой подарок? — мягко спросила она.
Никос не понял, почему у него так сильно забилось сердце при виде упакованного подарка. Впервые в жизни ему дарилось то, о чем он не имел представления. Под взглядом Китти он сорвал серебристую подарочную бумагу и ошеломленно уставился на портрет, чувствуя незнакомое ощущение подступивших к глазам слез.
— Тебе нравится? — первой спросила Китти, больше не в состоянии выносить наступившую тишину. — Художник использовал фотографию твоей матери. Похожа, как ты думаешь?
— Не знаю, что и сказать…
Горло у него сжалось от овладевших им чувств, которые Никос подавлял в себе столько времени. Годы прошли с тех пор, как он видел эту женщину, которую художнику блестяще удалось перенести на холст. Ее улыбку, говорящую о любви к сыну…
Сердце Никоса дало трещину.
— Никос?
Китти не ожидала, что ее подарок подвергнет Никоса в состояние оцепенения, и на одну ужасную секунду подумала, что он недоволен и раздражен. Но когда он посмотрел на нее, она увидела в его глазах слезы. Напряжение, не оставлявшее ее все эти часы, что она ждала его домой, исчезло.
— Ох… Никос, не надо! — Она подбежала к нему и коснулась его лица дрожащими пальцами. — Я совсем не хотела тебя расстроить.
— Ты не расстроила. — От обуревающих его эмоций Никосу было тяжело говорить. — Это чудесный подарок, Китти. Но почему?..
— Я знаю, как сильно ты ее любил. — Китти сделала глубокий вдох. — И потому что я люблю тебя. Всем сердцем.
— Китти! — Никос положил руки ей на плечи и сжал так сильно, что его пальцы впились ей в кожу. Лицо его приобрело загнанное выражение.
— Все хорошо, — с вымученной улыбкой сказала она. — Я знаю, что ты не можешь сказать мне этих слов. Я также понимаю, что после Греты тебе не захочется никого любить. — От слез, очки Китти запотели. Она сняла их и потому пропустила вспышку эмоций, отразившихся в его глазах. — Я люблю тебя, Никос, — уверенно продолжала она, хотя внутри ее была пустота. — Я боролась со своими чувствами, но я ничего не могу с собой поделать…
Никос молчал несколько томительно долгих секунд.
— У меня тоже для тебя кое-что есть.
Он неожиданно отпустил ее плечи, подошел к своему кейсу и вытащил из него коробочку. Китти смотрела на него, закусив губу, чувствуя, как разрывается ее сердце, когда она так и не услышала от него никакого ответа на свое признание.
— Открой, дорогая, — спокойно сказал Никос. — Я не очень силен в словах, тем более у меня нет опыта, чтобы сказать то, что мне хочется сказать. Я надеюсь, мой подарок тебе все объяснит.
Услышав, как дрогнул его голос, Китти открыла коробочку, и у нее на миг остановилось сердце, а затем забилось с удвоенной силой.
— Та самая книжка, которую мне в детстве читал отец! — прошептала она. — Не могу поверить. Это твой самый лучший подарок, Никос. Где ты ее нашел? — «И главное, почему?» — хотелось спросить ей. Но Китти слишком боялась услышать ответ, поэтому ничего не сказала.
— Одна из причин, по которой я уехал в Нью-Йорк, заключалась в том, чтобы встретиться с одним коллекционером и убедить его расстаться с этой книгой. — Никос дрогнувшей рукой убрал волосы с ее лица. От чувств, что отражались в его глазах, у Китти перехватило дыхание. — Я знаю, что тебе очень недостает отца и что эта книга для тебя особенная. Я хочу… — Никос сглотнул, горло у него сжалось. — Я хочу стать для нашего ребенка хорошим отцом, Китти. Похожим на твоего отца — любить его и читать ему на ночь сказки. — Никос остановился, словно готовясь к прыжку в про