— И с каких это пор ты стал итальянцем? — едко осведомился он.
— Уже давно, — пожал плечами Эльбер, словно сообщал о чем-то само собой разумеющемся. — Правда, я долго отсутствовал в Риме по личным причинам, которые вас не касаются. Но это дела не меняет.
— Кто может подтвердить твои слова? — спросил Гайсар уже куда менее уверенно.
— Свидетельства короля Аргеваля будет довольно? Тогда потрудитесь выяснить, кем был Эльбер из селения Бершем, иначе известный как Английский Тигр. Гладиатор, сражавшийся в Колизее, коему пожаловано подданство за победу в поединке с воином Кавабом, во славу Италии.
При последних словах его голос гремел так, что Ника подумала — а ведь такой голос, когда Эльбер играл, должно быть, слышали даже на самых верхних рядах многотысячных трибун Колизея. Это был скорее грозный рык разъяренного льва в лесах, чем человеческий голос — при том, что Эльбер вовсе не орал, а именно говорил.
— А потому, — продолжал он, — ваше вторжение в мой дом способно повлечь за собой самые неприятные последствия. Причем, вовсе не для меня.
Гайсар поджал губы. Англичанин говорил так уверенно и убедительно, что, вполне вероятно, не лгал. Но тогда…
— Я узнал его! — вмешался один из стражников, ярый поклонник гладиаторских боев. — Да, это действительно Английский Тигр! Но все считали его мертвым. В том поединке он, по слухам, погиб. Я сам видел, как его уносили с арены.
— Меня не так-то легко прикончить, — усмехнулся Эльбер. — Кавабу это не удалось. Он напрасно старался.
— Что ж, — Гайсар принял решение, — я лично проверю все, сказанное в этих стенах. А пока двое, нет, четверо моих людей останутся в доме. И если это вранье, — он свирепо раздул ноздри, — тебе несдобровать, Тигр. Ты тогда позавидуешь даже попавшей в руки живодеров бродячей кошке, это я тебе твердо обещаю, — выпустил он парфянскую стрелу.
— Не в доме, а у дверей, — потребовал Эльбер, тоже привыкший оставлять за собой последнее слово.
Белый Воин взял Нику за плечо, втолкнул в дом и захлопнул дверь изнутри с такой силой, что едва не сорвал с петель.
Признаться, для Ники заявление Эльбера оказалось полной неожиданностью — она и предположить не могла, что он додумается до такого выхода из положения, и не знала, как реагировать. Эльбер и сам выглядел потрясенным — она видела, как гневное выражение его лица, с каким он только что обратился к людям Коувилара, сменилось растерянностью.
— Ну вот, — произнес он, — я выдал нас. Но Аргеваль действительно дал клятву даровать мне жизнь, свободу и подданство, если мне удастся отстоять в поединке честь Италии. А я своим правом тогда не воспользовался. Так вот, я полагаю, что мне совершенно незачем скрываться, словно таракану в щели.
— Эльбер… а если король откажется от своего слова? Помнит ли он о нем?..
— Помнит, не сомневайся.
— Все же это как-то… странно… мы же не хотели раскрывать себя, а теперь…
— Теперь многое изменилось, — кивнул он. — Я почти закончил драму о Сыне Света. Наверное, тебе это не понять, но я должен придти с нею в Колизей. Как же, по-твоему, я совершу это, продолжая сохранять инкогнито? Нет, напрасно ты полагаешь, что идея объявить о своем возвращении только что пришла мне в голову — да я постоянно рассуждал об этом, но мне не хватало какого-то толчка. Я медлил. Но больше не вижу необходимости ждать. Ника, люди должны увидеть и услышать обо всем, свершившимся в Элментейте, и уразуметь, что самое важное в жизни — любовь!
— Мечтатель, — все еще с некоторым сомнением проговорила Ника. — Ну попробуй, Поющий Охотник… попробуй…
17. Призвание дочери казначея
— Король Аргеваль подтвердил твои слова! — объявил Гайсар, вновь появившись на пороге проклятого особняка. — Я вынужден принести нижайшие извинения за попытку вторжения в твой дом, — Бог разберет почему, но Гайсар сочувствовал англичанину, и его слова прозвучали тепло и искренне.
— Что ж, я их принимаю, — чуть помедлив, произнес Эльбер.
— В таком случае, готов ли ты немедленно отправиться во дворец? Король изъявил желание видеть тебя нынче же.
— Не вижу причин для отказа, — чуть насмешливая улыбка далась Муонгу нелегко — Ника видела, что он взволнован до помешательства. — Моя супруга, разумеется, будет сопровождать меня.
В резиденции правителя Италии Нике бывать еще не доводилось, так что предложение показалось ей весьма заманчивым. Но она, как положено знатной особе, заставила Гайсара дожидаться, объявив, что должна привести себя в надлежащий для подобного визита вид. Во всяком случае, это был достойный повод для того, чтобы удалиться и, уединившись с Эльбером, постараться успокоить его.
— Все будет нормально, нет оснований так сильно переживать, — убеждала она. — Твой Аргеваль уж точно не страшнее ни Каваба, ни дарфарского леопарда, ни оборотней из Асингалека.
— Ты не понимаешь, чего мне стоит оказаться в тех же стенах, которые видели и мой триумф, и мое поражение, — он метался из угла в угол как зверь в клетке. — Я так долго не мог решиться на подобный шаг!
— Дворец ведь не Колизей, — напомнила Ника, подталкивая его к креслу, чтобы, усадив и встав позади, разминать ему плечи и шею, заставляя расслабиться. — Ты просто как натянутая тетива. А на самом деле, едва ли тебя там ждет что-то ужасное.
— Там может оказаться Ликенион!
— Да, может, так же как и другие женщины из высшего света, с которыми ты спал. Ну и что? В постели-то у тебя никогда не было поражений. И потом, не забывай, что я буду рядом с тобой. Да, и прости, что я усомнилась в твоем уме. Я давно хотела за это извиниться и взять свои слова назад, — она крепко обняла Эльбера, прижавшись к нему. — Мы с тобой уже так много пережили вместе, и этот визит не самое тяжкое испытание! А если даже и так, что ж — мы выдержим его с честью.
Испытание было тяжелее, чем Ника предполагала. Вообще-то, она некогда получила великолепное воспитание, позволяющее ей чувствовать себя как рыба в воде среди сильных мира сего — никаких сложностей со светским этикетом искательница приключений не ощущала, обученная всему, что позволяет держаться достойно в обществе правителей и вельмож. Да и ее внешность ничуть не уступала облику первых злейших красавиц. Однако, миновав коридоры, по стенам которых были развешаны не только многочисленные факелы, но и изумительной красоты гобелены с изображениями самых важных в истории Италии событий, войдя в грандиозный зал, где все уже собрались, она почувствовала себя неуютно.
— Эльбер, — король Аргеваль, широко улыбаясь, приветствовал англичанина первым, — я рад снова видеть тебя живым спустя столько лет. Надеюсь, возникшее между нами маленькое недоразумение не заставляет тебя питать на меня обиду. В жизни все бывает, не так ли, друг мой?
— Да, господин. Я тоже рад встрече, — отозвался Эльбер, — и тому, что ты не забыл о моем существовании.
— Тебе следовало сразу по возвращении придти ко мне, Тигр. Мы бы избежали излишних сложностей с внутренней охраной. А это, как я понимаю, твоя супруга? Я восхищен, у тебя по-прежнему отменный вкус в отношении женщин. Она прекрасна. Как твое имя, милая?
Ника представилась, и король протянул ей руку для поцелуя. Девушка учтиво коснулась ее губами, хотя ей куда больше хотелось вонзить зубы в эту холеную кисть: никаких благоговейных чувств к правителю она не испытывала.
— Что ж, я сегодня не рассчитывал на большой прием, поэтому предлагаю разделить трапезу со мной и узким кругом хорошо знакомых тебе людей, Эльбер. Ишум, Туорг… долгие странствия не стерли их из твоей памяти, так?..
«Мерзавец, — подумала Ника. — Просто злобный, мстительный мерзавец».
Она незаметно сжала пальцы Эльбера.
— Так, господин, — англичанин держался как ни в чем не бывало.
Ника вновь восхитилась его умением владеть собой. Даже будучи лицом к лицу со своими злейшими врагами, изумленно уставившимися на него — похоже, Аргеваль намеренно не предупредил их о маленьком сюрпризе, — Эльбер сохранял ледяное спокойствие. Ника оценила расклад сил: двое мужчин и две женщины. Ишум, Туорг, Ликенион и девушка, которую она не знала — ее представили как Араминту, дочь казначея. В воздухе повисло такое напряжение, что, казалось, вот-вот разразится гроза. Араминта при виде Эльбера и Ники побледнела до синевы, не в силах раскрыть рта. Ликенион старалась выглядеть бесстрастной, но ей это плохо удавалось. Ишум на время лишился дара речи.
— Отличная новость, — объявил Аргеваль, откровенно наслаждаясь всеобщим потрясением, — Английский Тигр вернулся в Рим и почтил нас своим присутствием вместе со своей блистательной супругой Никой.
— Ты не устаешь нас изумлять, господин, — первой опомнилась Ликенион, глядя на бывшего любовника так, словно решала для себя, в своем ли она уме или же все происходящее лишь плод разыгравшегося воображения.
— Иначе жизнь была бы скучна, — весело рассмеялся правитель. — Эльбер, расскажи, как провел все эти годы? Уверен, они были насыщены приключениями и подвигами.
— Позвольте мне, — вмешалась Ника. — Да, господин, ты абсолютно прав — мы с Эльбером совершили потрясающее путешествие в Черные Королевства, нашли мертвый Город, полный невероятного количества золота и драгоценностей. Так что мы рассчитываем вот-вот снова отправиться туда, чтобы пополнить слегка истощившиеся запасы.
— Как?! — воскликнул Ишум, при словах «золото» и, в особенности, «мертвый Город» разом позабывший обо всем остальном. — Мы отправили в Королевства несколько экспедиций! Никто не вернулся!
— Ну да, кроме нас двоих. Нам повезло больше, чем остальным. Мы, кроме того, составили подробные карты, по которым можно найти путь в Город, — она удовлетворенно улыбнулась, наслаждаясь произведенным эффектом. — И новый поход в Королевства, без сомнения, обречен на успех.
— Невероятная новость! Твой долг, дорогой Эльбер, как подданного Италии, предоставить эти сведения римским властям, чтобы мы могли обсудить дальнейшие действия.