На запад, сказал он себе, на запад, на запад, на запад. Андерс вернулся в сарай, его борода казалась снегом на широкой груди. Поезд дернулся – сверкнула еще одна большущая голубая искра, – и Джек повернулся лицом к западу, чтобы посмотреть, что ждало их впереди.
– НЕТ! – закричал Ричард и чуть не вытолкнул Джека из кабины. – Я НЕ МОГУ! НЕ МОГУ ЕХАТЬ ТУДА! – Он оторвал голову от колен, но по-прежнему ничего не видел плотно закрытыми глазами, и лицо его побелело, как кожа на костяшках сжатого кулака.
– Успокойся, – посоветовал ему Джек. Рельсы тянулись по бесконечному полю качавшейся «пшеницы», силуэты гор – старые зубы – плавали в облаках. Джек еще раз оглянулся на маленький оазис тепла и света – станцию и восьмигранный сарай, – медленно отдалявшийся от них. Андерс оставался высокой тенью на фоне прямоугольника света. Джек опять помахал рукой, тень ответила. Затем Джек снова посмотрел вперед, на уходящее вдаль поле. Если так выглядели Проклятые земли, получалось, что их ждали два мирных и спокойных дня.
Разумеется, дело обстояло иначе. Даже в подсвеченной луной темноте Джек видел, что «пшеница» уже не стоит стеной, распадается на островки, а примерно через полчаса после отъезда со станции изменения уже бросались в глаза. Даже цвет злака изменился, стал каким-то искусственным, не прекрасным золотом урожая, а той болезненной желтизной, которая появляется, если что-то оставить слишком близко от мощного источника тепла. Желтизной засухи. С Ричардом тоже происходили изменения, и не в лучшую сторону. Какое-то время он глубоко дышал, потом молча и бесстыдно плакал, как маленькая обиженная девочка, и, наконец, забылся беспокойным сном. «Не могу вернуться», – бормотал он во сне, или Джеку только так казалось. Более того, спящий Ричард словно ссохся, как «пшеница» вокруг.
Теперь менялся и сам ландшафт. Гладкая как стол равнина Эллис-Брикса сменилась мелкими низинами и более глубокими ущельями, заросшими черными деревьями. Везде лежали гигантские валуны, напоминавшие черепа, яйца, здоровенные зубы. Сама почва изменилась, стала более песчаной. Дважды дорога проходила по дну ущелья, склоны которого подступали вплотную к рельсам, и Джек видел, что красноватая земля заросла низкими кустами и ползучими растениями. Время от времени на глаза попадались животные, но лунного света не хватало, чтобы успеть их разглядеть, да и бегали они очень быстро. Однако Джек почему-то думал, что ему не удалось бы понять, что это за животные, даже если бы они замерли на Родео-драйв в яркий солнечный день. Их головы казались слишком большими, и, судя по всему, оставалось только радоваться, что зверьки вовремя укрывались от человеческого взгляда.
Прошло полтора часа. Ричард стонал во сне, а ландшафт становился все более жутким. Когда они выехали из очередного вызывающего клаустрофобию ущелья, Джек удивился открывшимся перед ним просторам и поначалу решил, что вернулся в Долины, страну Дневных грез. Потом даже в такой темноте заметил, как скрючены и прижаты к земле деревья. И запах. Возможно, он и раньше ощущал этот запах, только на подсознательном уровне, а заметил его, лишь увидев редкие деревья на черной равнине, напоминавшие извивающихся в мучениях животных. Вот тогда Джек и почувствовал запах тлена. Тлена и адского огня. Здесь Долины воняли.
Запах давно увядших цветов накрывал землю, но под ним, как и в случае с Осмондом, чувствовался другой запах, более грубый, более сильный. Если появлению этого запаха поспособствовал Морган в одной из его ипостасей, то он в каком-то смысле призвал в Долины смерть. Во всяком случае, Джек так думал.
Лощины, овраги, ущелья остались позади. Теперь земля превратилась в огромную красную пустыню. Но и здесь росли странные, прижавшиеся к земле деревья. Впереди Джек видел серебристые рельсы, убегавшие в темную красноватую пустоту. И возникало ощущение, что пустыня катилась в темноту вместе с поездом.
Красная земля, похоже, действительно пустовала. Уже на протяжении нескольких часов на глаза Джеку попадались лишь маленькие уродливые зверьки, которые прятались в кучах земли по обе стороны рельсов; правда, иной раз периферийным зрением он улавливал какое-то неожиданное, скользящее движение, но, повернувшись, обнаруживал, что смотреть не на что. Поначалу Джек решил, что их преследуют. Двадцать или тридцать минут даже думал, что по их следу бегут собакоподобные твари из школы Тэйера. Но стоило ему оглянуться, как всякое движение прекращалось: если кто-то и преследовал их, то он прятался за редкое дерево или успевал зарыться в песок. Огромная пустыня Проклятых земель, которую пересекал поезд, не выглядела пустой или мертвой – наоборот, она кипела какой-то тайной, ползучей жизнью. Джек толкнул рычаг вперед (как будто это могло помочь!), чтобы маленький поезд ехал быстрее, хоть немного быстрее. Ричард скулил, сгорбившись на своем конце сиденья. Воображение Джека рисовало всех этих существ, этих собаколюдей, которые мчатся следом за ними, и он молился, чтобы Ричард не открывал глаз.
– НЕТ! – крикнул Ричард не просыпаясь.
Джек чуть не вывалился из кабины. Он буквально видел Этриджа и мистера Дафри, которые их преследовали. Они приближались, их языки вываливались, плечи двигались. В следующую секунду он осознал, что видел лишь тени, бегущие за поездом. Школьники и их директор исчезли, как задутые огоньки свечей на праздничном торте.
– НЕ ТУДА! – крикнул Ричард. Джек медленно вдохнул. Ему – им – ничего не угрожало. Опасность Проклятых земель явно преувеличивали. И очень скоро взойдет солнце. Джек поднес часы к глазам. Они ехали почти два часа. Рот мальчика открылся в широченном зевке, и он пожалел о том, что съел так много перед отъездом со станции.
Сущий пустяк, подумал он, эта поездка…
В тот момент, когда Джек собирался закончить свою мысль столь полюбившимися старику Андерсу словами Бернса, он увидел первый огненный шар, и его покой надолго испарился.
Шар света диаметром не меньше десяти футов появился на горизонте, жарко пылая, и поначалу покатился прямо к поезду.
– Срань господня, – пробормотал Джек себе под нос, помня, что говорил Андерс об этих огненных шарах. Если человек слишком близко подходит к одному из них, его настигает страшная болезнь… он теряет волосы… тело покрывается язвами… его начинает рвать… рвет и рвет, пока у него не разрывается желудок и не лопается горло. Джек судорожно сглотнул, словно в рот попала пригоршня гвоздей. Взмолился вслух: – Пожалуйста, Боже!
Гигантский шар света катил к поезду, будто обладал разумом и решил стереть с лица земли Джека Сойера и Ричарда Слоута. Лучевая болезнь. Живот Джека скрутило, яйца превратились в ледышки. Лучевая болезнь. Рвет и рвет, пока не разорвется желудок…
Роскошный ужин, которым накормил Джека Андерс, едва не выпрыгнул из желудка. Огненный шар продолжал катиться к ним, выстреливая искрами и шкварча от яростной внутренней энергии. За ним оставался золотистый светящийся след, который вплетался в другие следы, видневшиеся на красной земле. И в тот момент, когда шар подскочил, словно гигантский теннисный мяч, и, изменив направление движения, покатил влево, подальше от поезда, Джеку впервые удалось разглядеть существ, которые, как он и подозревал, преследовали поезд. Красновато-золотистый свет странствующего огненного шара и остаточное свечение прежних следов выдали стаю уродливых существ, которые бежали следом за поездом. Они напоминали собак и когда-то были собаками, или их предки были собаками. Джек обеспокоенно посмотрел на Ричарда, чтобы убедиться, что тот спит.
Существа, не отстававшие от поезда, распластывались по земле, как змеи. Джек видел, что их головы напоминают собачьи, а тела с недоразвитыми задними лапами были безволосыми и бесхвостыми. Твари казались мокрыми – их розовая кожа блестела, как у новорожденного мышонка. Они зарычали, разозленные тем, что их заметили. Этих жутких собак-мутантов Джек видел прежде у насыпи. Больше похожие на рептилий, они шипели и скалили зубы, а потом начали отползать назад: мутанты тоже боялись огненных шаров и следов, которые те оставляли на земле. И тут Джек уловил запах огненного шара – тот плавно катился к горизонту, по пути уничтожив несколько росших рядком чахлых деревьев. Сера, разложение.
Еще один огненный шар появился из-за горизонта и проследовал далеко от поезда, слева от них. Вонь упущенных возможностей, рухнувших надежд, злобных желаний – все это находил Джек (чье сердце билось где-то под языком) в мерзком запахе, который оставляли после себя шары. Тем временем стая собак-мутантов рассеялась, сверкая клыками, сливаясь с местностью, шурша тяжелыми безногими телами по красному песку. И сколько их было? За обгорелым пнем две собаки скалили на Джека длинные зубы.
Когда еще один огненный шар вынырнул из-за горизонта и обогнул поезд по широкой дуге, Джек на мгновение увидел лачугу, построенную в неглубокой ложбинке. Возле нее стоял вроде бы мужчина и смотрел на него. Здоровенный, волосатый, сильный, злобный…
Джек остро чувствовал медлительность маленького поезда Андерса, их с Ричардом уязвимость. Если бы у кого-то из местных возникло желание поближе с ними познакомиться, они бы не сумели им помешать. Первый огненный шар распугал ужасных собак-мутантов, но человеческие обитатели Проклятых земель могли проявить большую настойчивость. Прежде чем свет огненного шара померк, Джек заметил, что человеческая фигура у сарая повернула большую косматую голову, следя за поездом. Местных собак Джек уже повидал, а как выглядели местные люди? В последнем отсвете шара он успел разглядеть, как человеческая фигура уходила за угол сарая. За ней тянулся толстый чешуйчатый хвост. А потом темнота поглотила все – собак, человека с хвостом, лачугу. И Джек даже не мог сказать наверняка, что ему это не привиделось.
Ричард дернулся во сне, и Джек опять взялся за рычаг, напрасно надеясь заставить поезд развить большую скорость. Звуки, издаваемые собаками-мутантами, постепенно затихли. Весь в поту, Джек поднял левое запястье на уровень глаз, увидел, что прошло лишь пятнадцать минут после того, как он в последний раз смотрел на часы. Удивил себя очередным широким зевком – и снова пожалел, что съел так много за ужином.