– Джек? Мы в порядке?
– Конечно, – ответил Джек и открыл глаза, чтобы посмотреть, не солгал ли он.
Сначала он в ужасе подумал, что в отчаянном стремлении выбраться из Долин, удрать до появления Моргана, прыгнул не в Америку, а в будущее. Вроде бы они находились в том же месте, но оно стало древним, заброшенным, словно минуло несколько столетий. Поезд по-прежнему стоял на рельсах, но все остальное изменилось. Сами рельсы, пересекавшие заросший сорняками двор и уходившие бог знает куда, покрывал толстый слой ржавчины. Шпалы прогнили. Между ними росла высокая трава.
Он крепче сжал Ричарда, который слабо шевельнулся и тоже открыл глаза.
– Где мы? – спросил он Джека, оглядываясь. На месте бревенчатого барака стоял ангар. Видна была только пятнистая от ржавчины полукруглая крыша – стены густо заросли вьюнами и сорняками. К двум столбам перед ангаром, возможно, когда-то крепился щит-указатель.
– Я не знаю, – ответил Джек, глядя туда, где раньше находилась полоса препятствий, а теперь росли дикие флоксы и рододендроны. Потом озвучил ту жуткую мысль, что первой пришла ему в голову: – Возможно, я забросил нас в будущее.
К его удивлению, Ричард рассмеялся.
– Приятно узнать, что в будущем все останется без перемен. – И он кивнул на лист бумаги, прибитый к одному из столбов перед ангаром/бараком. Слова выцвели под солнцем и дождями, но прочитать их не составляло труда:
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!
По приказу Управления шерифа округа Мендосино
По приказу дорожной полиции штата Калифорния
НАРУШИТЕЛИ БУДУТ НАКАЗАНЫ!
– Раз уж ты знал, где мы, – сказал Джек, одновременно чувствуя себя глупцом и ощущая безмерное облегчение, – зачем спрашивал?
– Я только что увидел эту надпись, – ответил Ричард, и желание Джека отчитывать друга разом исчезло. Выглядел тот ужасно: словно подхватил какой-то необычный туберкулез, пожирающий не легкие, а разум. И причиной было не только путешествие в Долины и обратно: к этому Ричард более-менее адаптировался. Но теперь он знал и кое-что еще. Одно дело – реальность, не укладывающаяся в сложившиеся представления об окружающем мире; к этому худо-бедно можно приспособиться, имея в своем распоряжении достаточно времени. Но совсем другое – узнать, что твой отец на стороне зла. Вот это, по мнению Джека, никак не могло стать поводом для радости.
– Ладно. – Джек попытался добавить в голос бодрости – он действительно чувствовал себя бодрым. Даже умирающий от рака больной взбодрился бы, спасшись от такого чудища, как Руэл. – Поднимайся, и в путь, Ричи-бой. У нас обещания, которые надо выполнять, и до ночлега путь далек[34], а ты валяешься у ног.
Ричард поморщился.
– Человека, который внушил тебе, что у тебя есть чувство юмора, следует пристрелить, дружок.
– Bitez mon crank, mon ami[35].
– Куда мы идем?
– Я не знаю, но место, которое нам нужно, неподалеку. Я это чувствую. Оно закинуло крючок мне в разум и тянет к себе.
– В Пойнт-Венути?
Джек повернулся к Ричарду и долго смотрел на него. Но ничего не смог прочесть в его усталых глазах.
– Почему ты спросил, дружок?
– Мы идем туда?
Джек пожал плечами. Может, да. Может, и нет.
Они медленно зашагали по заросшему сорняками плацу, и Ричард сменил тему.
– Все это действительно произошло? – Они приближались к ржавым двустворчатым воротам. Над головой висело выцветшее синее небо. – Хоть что-нибудь из этого произошло на самом деле?
– Мы провели пару дней в электропоезде, который ехал со скоростью двадцать пять, максимум тридцать миль в час, – ответил Джек, – и каким-то образом добрались из Спрингфилда, штат Иллинойс, до северной Калифорнии, почти до побережья. И теперь скажи мне, действительно ли это произошло?
– Да… да, но…
Джек поднял руки. Запястья усеивали ярко-красные точки, которые чесались и болели.
– Укусы, – пояснил Джек. – Червей. Червей, которые вываливались из головы Руэла Гарденера.
Ричард отвернулся, и его вырвало.
Джек обнял друга, чтобы тот не упал. Пришел в ужас, отметив, как похудел Ричард и какой жар идет от его тела через рубашку.
– Прости меня за эти слова, – сказал Джек, убедившись, что Ричард твердо стоит на ногах. – Я поступил жестоко.
– Да, именно так. Но пожалуй, это единственное, что могло… ты понимаешь…
– Убедить тебя?
– Да. Возможно. – Ричард посмотрел на него беззащитными, измученными глазами. Лоб усыпали прыщи. Вокруг рта краснели язвы. – Джек, я должен тебя кое о чем спросить, и я хочу, чтобы ты ответил мне… ты понимаешь, честно. Я хочу спросить тебя…
Ох, я знаю, о чем ты хочешь меня спросить, Ричи-бой.
– Через несколько минут, – прервал он Ричарда. – Ты получишь ответы на все свои вопросы через несколько минут. Но сначала нам надо закончить одно дело.
– Какое дело?
Вместо ответа Джек вернулся к маленькому поезду. Постоял рядом, глядя на приземистый локомотив, товарный вагон, платформу. Удалось ли ему каким-то образом перетащить поезд в северную Калифорнию? Он так не думал. Прыжок с Волком потребовал максимального напряжения, прыжок с Ричардом из кампуса школы Тэйера едва не вырвал Джеку руку из плечевого сустава и тоже дался нелегко. Он не помнил, чтобы думал о поезде во время прыжка: только о том, как убраться из Волчьего полувоенного лагеря, прежде чем Ричард увидит отца. Все вещи немного менялись при переходе из мира в мир: Миграции сопутствовало приспособление к новой окружающей среде. Рубашки могли стать камзолами, джинсы – штанами из шерстяной материи, доллары – сочлененными деревяшками. Но этот поезд не изменился. Моргану удалось создать нечто такое, что совершенно не менялось при Миграции.
Кстати, они там носили синие джинсы, Джеки.
Да. И хотя Осмонд размахивал своим верным кнутом, в другой руке он держал пистолет-пулемет.
Моргановский пистолет-пулемет. Моргановский поезд.
Ледяные мурашки поползли по спине. Джек услышал бормотание Андерса: «Дурное дело».
Именно так, все верно. Очень дурное дело. Андерс говорил правду: там собрались все дьяволы. Джек подошел к локомотиву, взял из кабины автомат, вставил полный магазин, вернулся к задумчиво оглядывавшемуся Ричарду.
– Это похоже на старый лагерь выживания, – отметил он.
– То есть место, где наемники готовятся к третьей мировой войне?
– Да, что-то в этом роде. Таких лагерей в северной Калифорнии хватало, и какое-то время они процветали, пока люди не потеряли к ним интерес, поскольку третья мировая все не начиналась. Некоторые закрыли за незаконное хранение оружия и торговлю наркотиками или по другим причинам. Мой… мой отец рассказывал мне об этом.
Джек промолчал.
– Зачем тебе автомат, Джек?
– Собираюсь избавиться от этого поезда. Возражений нет?
Ричард содрогнулся. Его лицо скривилось в гримасе отвращения.
– Никаких.
– «Узи» с этим справится? Как думаешь? Если я начну стрелять по взрывчатке?
– Одной пули не хватит. Целого магазина – возможно.
– Давай поглядим. – Джек снял автомат с предохранителя.
Ричард схватил его за руку.
– Может, нам лучше отойти к забору до проведения эксперимента?
– Хорошо.
Они отошли к увитому плющом забору, и Джек нацелил «узи» на упаковки с пластитом. Нажал спусковой крючок, и тишина разлетелась в клочья. Огонь магическим образом завис на срезе ствола. Выстрелы оглушительно гремели в церковном безмолвии заброшенного лагеря. Птицы изумленно и напуганно заверещали и отправились в более спокойные части леса. Ричард поморщился и прижал ладони к ушам. Брезент дергался и подпрыгивал. Потом, хотя Джек продолжал жать на спусковой крючок, автомат перестал стрелять. Магазин кончился, но поезд все так же стоял на рельсах.
– Что ж, мне понравилось, – заметил Джек. – Нет ли у тебя какой-нибудь другой и…
Платформа полыхнула синим пламенем, раздался оглушительный рев. Джек увидел, как она поднимается с рельсов, словно взлетает. Он схватил Ричарда за шею и повалил на землю.
Взрывы продолжались долго. Перекрученные куски металла пролетали над головой. Но в основном металлический дождь падал на крышу ангара. Иногда слышался звук, напоминавший удар гонга, сопровождаемый скрежетом, если что-то большое и тяжелое пробивало металл. Потом что-то проломило забор над головой Джека, оставив большую дыру, и он решил, что пора сматываться. Схватил Ричарда и потащил к воротам.
– Нет! – закричал Ричард. – Рельсы!
– Что?
– Ре…
Что-то просвистело над ними, и оба пригнулись, стукнувшись головами.
– Рельсы! – крикнул Ричард, потирая голову бледной рукой. – Не по дороге! Пойдем к рельсам!
– Понял тебя! – Джек не понимал зачем, но вопросы задавать не стал. Какая разница, куда идти, главное – выбраться отсюда.
Они поползли вдоль ржавого сетчатого забора, словно разведчики по нейтральной полосе. Ричард полз чуть впереди, направляясь к дыре в заборе, через которую рельсы покидали лагерь.
По пути Джек оглянулся. Большая часть поезда испарилась. Покореженные куски металла – некоторые узнаваемые, большинство нет – лежали широким кругом вокруг того места, где он стоял. Места в Америке, где его построили, купили и оплатили. Невероятно, что их не убило обломками. Чудо, что они не получили ни царапины.
Худшее осталось позади. Уже за забором мальчики поднялись (готовые пригнуться и бежать в случае новых взрывов).
– Взрыв поезда не понравится моему отцу, Джек, – сообщил Ричард. Его голос звучал ровно, но, посмотрев на друга, Джек увидел, что тот плачет.
– Ричард.
– Да, совершенно не понравится, – повторил Ричард, словно отвечая на собственный вопрос.
Густая полоса сорняков высотой по колено росла между рельсами, уходившими от лагеря, как полагал Джек, на юг. Рельсы проржавели, ими давно не пользовались. А в некоторых местах они странным образом погнулись – словно пошли рябью.