Тут Ричард упал на колени, волосы закрыли его уставшее лицо, и Джек опустился рядом, и они утешали друг друга как могли, но вы, вероятно, знаете по своему горькому опыту, что этого недостаточно.
– Тогда забор был совсем новенький, – вновь заговорил Ричард. Они продолжили путь. На высоком раскидистом дубе пел козодой. Запах соли в воздухе все усиливался. – Я это помню. И щит-указатель «ЛАГЕРЬ “ГОТОВНОСТЬ”». И полосу препятствий, и канаты для горной подготовки, и тарзанки для преодоления водных преград. Прямо-таки тренировочный лагерь морской пехоты из фильма о Второй мировой войне. Но парни, которые использовали это оборудование, на морпехов никак не тянули. Толстые, в серых тренировочных костюмах с мелкой надписью «ЛАГЕРЬ “ГОТОВНОСТЬ”» на груди и красным кантом на штанинах. Выглядели они так, будто в любую минуту могут умереть от инфаркта или инсульта. Или от обоих одновременно. Иногда мы оставались на ночь. Пару раз провели в лагере весь уик-энд. Не в ангаре. В нем располагалась казарма для тех, кто платил деньги за улучшение физической формы.
– Если они занимались именно этим.
– Да, точно. Если именно этим. Нам ставили большую палатку, и мы спали на раскладушках. Как мне это нравилось… – Ричард вновь печально улыбнулся. – Но ты прав, Джек… не все парни, которые там находились, выглядели бизнесменами, пытающимися сбросить лишний вес и подкачать мышцы. Другие…
– И что насчет других? – спросил Джек ровным голосом.
– Некоторые из них – большинство – выглядели как те здоровенные волосатые существа в другом мире. – Ричард произнес эти слова так тихо, что Джеку пришлось напрячь слух. – Волки. Я хочу сказать, вроде бы они выглядели как обычные люди, но отличались. Они выглядели… дикими. Ты понимаешь?
Джек кивнул. Он понимал.
– Я помню, что побаивался заглядывать им в глаза. Время от времени в них вспыхивали такие странные языки пламени… словно у них горели мозги. Некоторые из них… – Тут Ричарда словно осенило. – Некоторые выглядели как прибывший на замену тренер по баскетболу, о котором я тебе рассказывал. Тот, что носил кожаную куртку и курил.
– Как далеко этот Пойнт-Венути, Ричард?
– Точно не знаю. Обычно мы ехали пару часов, но поезд полз медленно. Со скоростью бегущего человека, не быстрее. От лагеря «Готовность» до города не больше двадцати миль. Может, даже ближе.
– Тогда мы от него максимум в пятнадцати милях. От…
(от Талисмана)
– Да. Точно.
Вокруг потемнело. Солнце уплывало за надвигающиеся облака. Температура воздуха упала градусов на десять, и день все тускнел… и козодой замолк.
Ричард первым увидел щит: простенький деревянный квадрат с черными буквами, выбеленный солнцем, ветром и дождем. Он стоял слева от рельсов, вьюны уже обжили столб. Надпись, однако, соответствовала моменту. Она гласила: «ХОРОШИМ ПТИЧКАМ ВРЕМЯ ЛЕТАТЬ, ПЛОХИМ МАЛЬЧИШКАМ ПОРА УМИРАТЬ. ЭТО ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС: ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ».
– Ты можешь идти, Ричи. – Джек повернулся к другу. – Это для меня. Они тебя не тронут, будь уверен. Это не твое дело.
– Я думаю, мое, – ответил Ричард.
– Я втянул тебя в него.
– Нет, – покачал головой Ричард. – Мой отец втянул меня. Или судьба. Или Бог. Или Джейсон. Кто бы ни втянул. Я остаюсь.
– Хорошо, – кивнул Джек. – Тогда пошли.
Проходя мимо, Джек мастерски врезал по столбу ногой, и щит свалился на землю.
– Отличная работа, дружок. – Ричард чуть улыбнулся.
– Спасибо. Только не называй меня дружком.
Побледневший и усталый Ричард говорил еще час, пока они продолжали шагать к Тихому океану, запах которого усиливался. Из Ричарда выплескивался поток воспоминаний, которые копились долгие годы. Внешне Джек не выдавал своих чувств, но он не мог прийти в себя от изумления… и жалости к одинокому ребенку, готовому на все ради отцовской любви, в чем Ричард и признавался теперь, невольно или сознательно.
Джек смотрел на бледное лицо Ричарда, на язвы на щеках, на лбу и вокруг рта, слушал тихий, почти шепчущий голос, который теперь, получив шанс высказать все, не дрожал и не прерывался, и радовался, что Морган Слоут не был его отцом.
Ричард сказал Джеку, что помнил ориентиры вдоль этой части дороги. В одном месте они увидели сквозь деревья крышу амбара с рекламой «Честерфилд кингс».
– «Двадцать замечательных сортов табака для двадцати сигарет», – процитировал Ричард, улыбаясь. – Только раньше мы видели весь амбар.
Он указал на большую сосну с двумя вершинами, а пятнадцатью минутами позже сказал Джеку:
– Скала на том склоне холма напоминала лягушку. Давай поглядим, на месте ли она.
Скала никуда не делась, и Джек признал, что она действительно похожа на лягушку. Чуть-чуть. Если напрячь воображение. А может, для этого нужно быть трехлетним. Или четырехлетним. Или семилетним. Или сколько ему тогда было.
Ричард обожал железную дорогу, и лагерь «Готовность» ему нравился, с беговой дорожкой, и барьерами для прыжков, и веревками для лазанья. Но Пойнт-Венути Ричард терпеть не мог. Покопавшись в памяти, он даже вспомнил название мотеля, в котором они с отцом останавливались по прибытии в этот маленький прибрежный город. «Мотель “Кингсленд”», – сказал он… и Джек обнаружил, что название совершенно его не удивило.
Мотель «Кингсленд», говорил Ричард, находился рядом со старым отелем, который, похоже, интересовал его отца. Ричард видел этот отель из окна, но он ему не нравился. Огромное здание с беспорядочным нагромождением надстроек, и островерхих фронтонов, и мансард, и куполов, и башен, на которых вращались бронзовые флюгеры странных форм. По словам Ричарда, вращались даже при отсутствии ветра. Однажды он стоял у окна и наблюдал, как они кружатся, и кружатся, и кружатся, эти странные бронзовые флюгеры, поблескивавшие на солнце и по форме напоминавшие полумесяцы, скарабеев, китайские иероглифы, тогда как внизу пенился и ревел океан.
Ах да, доктор, теперь я вспомнил, – подумал Джек.
– Отель пустовал? – спросил он.
– Да. Его выставили на продажу.
– Как он назывался?
– «Эджинкорт». – Ричард помолчал, а потом добавил еще один штрих, который маленькие дети обычно стараются опустить. – Он был черный. Из дерева, но оно напоминало камень. Древний черный камень. Отец с друзьями так и называли его: «черный отель».
Отчасти – но не совсем – для того, чтобы отвлечь Ричарда, Джек спросил:
– Твой отец купил этот отель? Как и лагерь «Готовность»?
Ричард подумал и кивнул:
– Да, думаю, купил. Спустя какое-то время. Когда мы начали приезжать в Пойнт-Венути, на воротах висела табличка «Продается», но в какой-то момент она исчезла.
– Но в отеле вы никогда не останавливались?
– Господи, нет! – По телу Ричарда пробежала дрожь. – Туда он смог бы затащить меня только на аркане… но и тогда я бы не пошел.
– Ты никогда не заходил в него?
– Нет. Никогда не заходил и не зайду.
Ах, Ричи-бой, тебя не научили, что никогда нельзя говорить «никогда»?
– И твой отец тоже? Никогда не заходил в отель?
– Насколько я знаю, нет, – деловито ответил Ричард. Его указательный палец поднялся к переносице, чтобы поправить очки, которых там давно уже не было. – Я готов спорить, он никогда не входил в отель. Боялся его ничуть не меньше, чем я. Но в моем случае… я ощущал лишь испуг. С моим отцом этим дело не ограничивалось. Он…
– Что?
– Думаю, он был одержим этим отелем, – с неохотой ответил Ричард. Помолчал, его глаза затуманились, мысли перенеслись в прошлое. – Каждый день, проведенный нами в Пойнт-Венути, отец подходил к отелю и стоял перед ним. И не пару минут… Мог простоять три часа. Иногда дольше. Обычно стоял один. Но не всегда. Иной раз ему составляли компанию… странные друзья.
– Волки?
– Пожалуй. – В голосе Ричарда послышалась злость. – Да, думаю, некоторые могли быть Волками, или как там ты их называешь. В одежде они чувствовали себя неуютно, все время почесывались, обычно в тех местах, которые приличные люди не чешут. Другие выглядели как прибывший на замену тренер. Злобные и грубые. Некоторых я видел в лагере «Готовность». И вот что я тебе скажу, Джек: эти типы боялись отеля даже больше, чем мой отец. Их трясло, когда они оказывались рядом.
– Лучезарный Гарденер? – спросил Джек. – Он тоже здесь бывал?
– Да, – кивнул Ричард. – Но в Пойнт-Венути он больше напоминал человека, которого мы видели на другой стороне.
– Осмонда?
– Да. Но эти люди приходили не часто. Отец предпочитал одиночество. Иногда заказывал в ресторане мотеля несколько сандвичей, садился на скамейку и ел, глядя на отель. Я стоял у окна вестибюля и наблюдал за отцом. Мне никогда не нравилось его лицо. Он выглядел испуганным, но при этом… на его лице читалось вожделение.
– Вожделение, – повторил Джек.
– Иногда он спрашивал меня, не хочу ли я пойти с ним, но я всегда отказывался. Он кивал, а однажды сказал: «Всему свое время. Ты все поймешь, Рич… со временем». Я тогда еще подумал, если речь о черном отеле, то я ничего не хочу понимать.
Однажды, напившись, он сказал мне, что в отеле что-то есть. Сказал, что оно там давно. Я помню, мы лежали в кроватях. В тот вечер было очень ветрено. Я слышал, как волны бились о берег, слышал скрип всех этих флюгеров на башнях «Эджинкорта». Этот звук меня пугал. Я думал об отеле, обо всех комнатах, которые пустовали…
– Если не считать призраков, – пробормотал Джек. Ему показалось, что он услышал шаги, и мальчик быстро обернулся. Ничего и никого. Только рельсы на сколько хватает глаз.
– Точно, если не считать призраков, – согласился Ричард. – И я спросил: «Это что-то ценное, папа?» «Ценнее быть не может», – ответил он. «Тогда какой-нибудь бродяга может залезть туда и украсть эту вещь», – заметил я. Мне не хотелось развивать эту тему, но я не хотел, чтобы он заснул. Не хотел оставаться в ночи наедине с завываниями ветра и скрипом этих флюгеров. Отец рассмеялся, и я услышал зв