«Я чувствую себя так, будто моя нога попала в какой-то идиотский капкан», – сказал Ричард, и Джек думал, что понимает, о чем речь… но не в той мере, в какой понимал это Ричард. И Джек не знал, удалось бы ему вынести такое понимание. Из Ричарда выжгли пласт детства, вывернули наизнанку. Железная дорога и мертвая станция с выбитыми глазами-окнами для Ричарда превратились в жуткие пародии на самих себя, а кроме того, прошлое уничтожали новые знания о его отце. Жизнь Ричарда, как чуть раньше – жизнь Джека, начала приспосабливаться к Долинам, и Ричард не был готов к такой трансформации.
Что до Талисмана… Джек мог поклясться, что это правда: Талисман знал об их приближении. Джек это почувствовал, когда увидел большой рекламный щит с фотографией матери, и чувство продолжало усиливаться. Словно какой-то огромный зверь проснулся в нескольких милях от них, и его урчание заставляло землю вибрировать… словно все лампочки в стоэтажном здании, возвышавшемся за самой линией горизонта, вспыхнули одновременно, и света этого вполне хватило, чтобы затмить звезды… словно кто-то включил самый большой в мире магнит, который теперь притягивал и пряжку на ремне Джека, и мелочь в его карманах, и пломбы в зубах и собирался тянуть и тянуть, пока не подтащит к себе. Это звериное урчание, этот внезапный яркий свет, это притяжение – все они эхом отражались в груди Джека. Что-то там, что-то в Пойнт-Венути желало Джека Сойера, и Джеку Сойеру было известно только одно: предмет, зов которого он ощущал всем своим естеством, конечно же, огромен. Огромен. Никакая маленькая вещица не могла обладать такой мощью. Талисман размерами не уступал слону или даже целому городу.
И Джек задался вопросом, а под силу ли ему справиться с такой громадиной? Талисман находился в мрачном заколдованном отеле. Вероятно, не только для того, чтобы не попасть в злые руки, но и потому, что управиться с ним будет непросто, каковы бы ни были твои намерения. Может, подумал Джек, только Джейсон и мог справиться с этой задачей: вынести Талисман из отеля, не причинив вреда ни себе, ни самому Талисману. Ощущая силу и настойчивость зова, Джек мог лишь надеяться, что не подведет Талисман.
– «Ты поймешь, Рич». – Джек вздрогнул от внезапно нарушившего тишину бесстрастного, тихого голоса Ричарда. – Так сказал мой отец. Он сказал, что я пойму. «Ты поймешь, Рич».
– Да. – Джек озабоченно посмотрел на друга. – Как ты себя чувствуешь?
Помимо язв вокруг рта, россыпь воспаленных красных точек протянулась со лба к вискам. Словно рою насекомых удалось зарыться под кожу. На мгновение перед мысленным взором Джека возник Ричард Слоут в то утро, когда он, Джек, залез в окно его комнаты в Нелсон-Хаусе, одном из общежитий школы Тэйера. Оседлавшие переносицу очки, заправленный в брюки свитер. Увидит ли он вновь того сводящего с ума своей правильностью, никогда не меняющего позицию подростка?
– Я еще могу идти, – ответил Ричард. – Но что он хотел этим сказать? Это ли мне полагалось понять, или принять, или уж не знаю что?..
– У тебя новые прыщи на лице. Хочешь немного отдохнуть?
– Нет. – Голос Ричарда звучал глухо, словно доносился со дна колодца. – Это какая-то сыпь. Кожа зудит. И я думаю, что высыпания появились на спине.
– Давай поглядим, – предложил Джек. Ричард остановился посреди дороги, послушный, как собака. Глаза он закрыл, а дышал через рот. Джек подошел к нему сзади, поднял пиджак и грязную синюю рубашку с пуговичками на воротнике. На спине красные точки были размером поменьше, не выступали и не выглядели воспаленными. Но они расползлись по лопаткам и пояснице.
Ричард печально выдохнул.
– Они есть, но выглядят не очень страшно.
– Спасибо. – Ричард вдохнул, опустил голову. Тяжелое серое небо грозило раздавить землю. Океан бился о скалы у подножия высокого склона. – До города меньше двух миль. Я дойду.
– Если придется, я тебя донесу. – В голосе Джека слышалась убежденность, что нести Ричарда придется очень скоро.
Ричард покачал головой, затем попытался заправить рубашку в брюки, но получилось не очень.
– Иногда я думаю, что… иногда я думаю, что не смогу…
– Мы войдем в этот отель, Ричард. – Джек взял Ричарда под руку и увлек за собой. – Ты и я. Вместе. Я не имею ни малейшего понятия, что произойдет после этого, но в отель мы с тобой войдем. Кто бы ни пытался нас остановить. Помни об этом.
Во взгляде Ричарда читались испуг и благодарность. Теперь Джек видел на его щеках очертания новых, только намечающихся прыщей. И вновь ощутил силу, притягивающую его, заставляющую идти вперед точно так же, как он заставлял идти Ричарда.
– Ты про моего отца. – Ричард моргнул, и Джек подумал, что его друг борется со слезами: усталость свела способность к самоконтролю на нет.
– И не только, – погрешил против истины Джек. – Пошли, дружище.
– Но что я должен понять? Я не могу взять в толк… – Ричард огляделся, близоруко щурясь. Джек вспомнил, что большую часть окружающего мира Ричарда заволакивал туман.
– Ты уже многое понимаешь, Ричард, – сказал он.
Печальная, горькая улыбка искривила губы друга. Его заставили понять намного больше, чем он хотел понимать, и Джек на мгновение пожалел, что под покровом ночи не сбежал из школы Тэйера в одиночку. Но момент, когда он еще мог удержать Ричарда в неведении, остался в далеком прошлом, если такое вообще было возможно: Ричард являлся неотъемлемой частью миссии Джека. Он чувствовал, как сильные руки обхватывают его сердце – руки Джейсона, руки Талисмана.
– Идем дальше. – И Ричард зашагал по шоссе, по-прежнему едва переставляя ноги.
– Мы встретим в Пойнт-Венути моего отца, верно? – спросил он.
– Я позабочусь о тебе, Ричард, – ответил Джек. – Теперь ты – стадо.
– Что?
– Никто не причинит тебе вреда, разве что ты зачешешь себя до смерти.
Ричард что-то пробормотал. Его руки почесывали воспаленные виски. Время от времени ныряли в волосы. Он чесался, как пес, и иногда даже урчал от слабого облегчения.
Вскоре после того, как Ричард задрал рубашку, открыв высыпания на спине, они увидели первое из долинских деревьев. Оно росло на материковой стороне шоссе, переплетение черных ветвей на толстом шершавом стволе, поднимающемся из красновато-воскового ковра ядовитого сумаха. Провалы в коре – рты или глаза – таращились на мальчиков. Внизу, под слоем сумаха, шевелились голодные корни, шурша и не давая покоя прикрывавшим их листьям, которые колыхались, будто под легким ветерком.
– Давай перейдем на другую сторону дороги, – предложил Джек в надежде, что Ричард ничего не заметил. Он слышал, как за спиной скребутся под сумахом гибкие, словно резиновые корни.
Это МАЛЬЧИК? МАЛЬЧИК? ОСОБЕННЫЙ мальчик?
Руки Ричарда сместились с плеч на голову. На щеках появились новые покраснения и вздутия, напоминавшие грим для фильмов ужасов, монстра-подростка в одном из старых фильмов Лили Кавано. Джек заметил, что и покраснения на тыльных сторонах ладоней Ричарда начали увеличиваться, сливаясь и становясь ярче.
– Ты действительно можешь идти, Ричард?
Ричард кивнул.
– Конечно. Какое-то время. – Щурясь, он посмотрел на другую сторону дороги. – Это ведь не обычное дерево? Никогда не видел такого дерева, даже в книгах. Это дерево из Долин, верно?
– Боюсь, что да, – ответил Джек.
– Это означает, что Долины совсем рядом, правильно?
– Наверное.
– И впереди этих деревьев может стать больше?
– Если ты знаешь ответы, зачем задаешь вопросы? – спросил Джек. – Ох, Джейсон, какую же я сморозил глупость. Извини, Ричард… наверное, я надеялся, что ты его не заметишь. Да, думаю, они нам еще встретятся наверху. И к ним нельзя приближаться.
Хотя, подумал Джек, «наверху» едва ли соответствовало действительности: шоссе шло под уклон – и с каждой сотней футов становилось чуть темнее. Долины вползали в Америку.
– Можешь посмотреть, как моя спина? – спросил Ричард.
– Конечно. – Джек вновь приподнял рубашку друга. Ему удалось не издать ни звука, хотя он едва не застонал. Спину Ричарда покрывали красные выпуклые пятна, которые, казалось, излучали тепло.
– Стало немного хуже.
– Я так и думал. Только немного?
– Да.
Очень скоро Ричард будет напоминать чемодан из крокодиловой кожи, подумал Джек. Мальчик-крокодил, сын Человека-слона.
Впереди два дерева росли вместе, их бородавчатые стволы оплетали друг друга, но, похоже, не в любви, а в ненависти. Джек посмотрел на них, торопливо проходя мимо, и ему показалось, что черные дыры-рты в коре шевелятся, то ли проклиная, то ли целуя. И он знал, что слышит, как копошатся корни этих деревьев. (МАЛЬЧИК! МАЛЬЧИК здесь! НАШ мальчик здесь!)
Хотя до вечера было еще далеко, воздух потемнел, обрел некую зернистость, словно старый газетный фотоснимок. На материковой стороне дороги, где раньше росла трава и нежной белизной цвела дикая морковь, теперь торчали неузнаваемые сорняки. Без единого цветка, почти без листьев, они напоминали свернувшихся змей, и от них шел легкий запах солярки. Время от времени солнце проглядывало сквозь этот зернистый сумрак мутным оранжевым факелом. Джеку оно напомнило фотографию, которую он видел в Гэри, штат Индиана: дьявольские языки пламени, кормящиеся ядом, на фоне черного отравленного неба. И при этом Талисман явственно звал Джека к себе, словно великан ухватился за его одежду и тянул, тянул, тянул. Ось всех возможных миров. И он намеревался взять с собой Ричарда в этот ад – и изо всех сил бороться за его жизнь, – даже если бы ему пришлось тащить друга за щиколотки. Очевидно, Ричард чувствовал в Джеке эту решимость, потому что, почесывая бока и спину, шел рядом.
Я это сделаю, говорил себе Джек, стараясь игнорировать безосновательность своего оптимизма. Даже если ради этого мне придется пройти через дюжину миров, я все равно это сделаю.