Джек стоял с Ричардом на руках, глядя на тускло светившиеся ручки.
Давай, маленький мальчик. Помнишь, как раскалилась плита? Ты думал, тебе хватит времени отдернуть палец. «Черт, – решил ты, – эта хреновина раскалится только через минуту», – но она раскалилась мгновенно, так? И что ты почувствуешь теперь, Джек?
Все новые красные искры скатывались со стекол на ручки французских окон. Раскалившийся докрасна металл приобрел белый отлив, словно был готов расплавиться. Прикоснись Джек к такой ручке, она войдет в его плоть, ткани обуглятся, кровь закипит. И его пронзит боль, какой он не испытывал раньше.
Он подождал еще мгновение с Ричардом на руках, надеясь, что Талисман снова позовет его или ипостась Джейсона возьмет инициативу на себя. Но вместо этого в голове заскрипел голос матери:
Тебя всегда нужно подталкивать, Джеки? Давай, большой мальчик, ты сам отправился в этот поход, ты можешь идти дальше, если действительно этого хочешь. Или кто-то другой должен все за тебя делать?
– Хорошо, мама, – ответил Джек. Чуть улыбнулся, но его голос дрожал от страха. – Я тебе верю. Только надеюсь, что кто-то не забыл положить мне в рюкзак тюбик «Соларкейна».
Он протянул руку и взялся за раскаленную докрасна ручку.
Только она вовсе не была раскаленной: жаркое свечение оказалось иллюзией. Теплой – ничего больше. А когда Джек повернул ее, красное свечение угасло во всех ручках. И едва он толкнул стеклянную дверь, Талисман запел вновь, отчего по коже Джека побежали мурашки.
ОТЛИЧНО СРАБОТАНО! ДЖЕЙСОН! ПРИХОДИ КО МНЕ!
С Ричардом на руках Джек шагнул в обеденный зал черного отеля.
Переступая порог, он почувствовал, как некая неодушевленная сила – что-то вроде мертвой руки – пытается вытолкнуть его из отеля. Но Джек упирался, и через секунду-две сопротивление исчезло.
Внутри было не слишком темно, через закрашенные окна проникал белый свет, который Джеку не нравился. Он напоминал туман, окутывающий и слепящий. От стен тянуло тленом. Штукатурка медленно превращалась в зловонную жижу. Воздух заполняли запахи пустоты и темноты. Но Джек осознавал, что это еще не все, и боялся.
Потому что отель вовсе не пустой.
С кем или с чем он может тут встретиться, Джек точно сказать не мог, но ведь ни Слоут, ни, по-видимому, кто-либо другой не решался войти в отель. Тяжелый и неприятный воздух медленно отравлял легкие. Джек ощущал, как бесконечные этажи, наклонные коридоры, потайные комнаты и тупики над головой давят на него, словно стены огромных извилистых катакомб. Здесь обитали безумие, и ходячая смерть, и лопочущая иррациональность. Джек не смог бы подобрать слов, чтобы описать обитателей черного отеля, но он их чувствовал… знал, с чем имеет дело. Знал и другое: все Талисманы Вселенной не смогут защитить его от них. С его приходом в черный отель начался странный, неведомый ему ритуал, исход которого – Джек это чувствовал – не был предопределен.
Он мог надеяться только на себя.
Что-то пощекотало его затылок. Джек вскинул руку и отбросил помеху в сторону. Ричард громко застонал.
Это оказался большой черный паук, висевший на нити. Джек поднял голову и увидел паутину на одном из застывших потолочных вентиляторов. Она провисала между деревянными лопастями. Джек посмотрел на раздутое тело паука. У него были глаза. Джек не смог вспомнить, доводилось ли ему раньше видеть паучьи глаза. Он двинулся по дуге к столам, обходя зависшего монстра. Паук поворачивался на нити, следя за Джеком взглядом.
– Парш-ш-шивый вор! – внезапно прошипел паук.
Джек вскрикнул и в панике изо всех сил прижал Ричарда к себе. Его крик эхом отразился от высокого потолка обеденного зала. Где-то в тенях лязгнуло что-то металлическое, послышался чей-то смех.
– Парш-ш-шивый вор! Парш-ш-шивый ВОР! – проверещал паук и внезапно поднялся по нити к своей паутине.
С гулко бьющимся сердцем Джек пересек обеденный зал и положил Ричарда на один из столов. Ричард снова застонал, едва слышно. Джек чувствовал вздутия под одеждой друга.
– На какое-то время мне придется тебя оставить, дружище.
Из теней под потолком донеслось: «Я позабочусь… хорош-ш-шо позабочусь… хорош-ш-шо позабочусь о нем, ты, парш-ш-шивый вор… парш-ш-шивый вор…» – и неприятный, звенящий смешок.
Под столом, на который Джек опустил Ричарда, обнаружилась стопка скатертей. Лежавшие сверху покрылись склизкой плесенью, но в середине нашлась одна достаточно чистая. Джек развернул ее и накрыл Ричарда до подбородка, а затем двинулся дальше.
Голос паука донесся из лопастей вентилятора, из темноты, которая воняла разложившимися мухами и запутавшимися в паутине осами:
– …я позабочусь о нем, ты, парш-ш-шивый вор…
Джек поднял голову. Всмотрелся, но паука не разглядел. Он мог представить себе эти холодные маленькие глазки, но дальше воображения дело не шло. Тошнотворная, мучительная картина возникла перед мысленным взором Джека: паук спускается на лицо Ричарда, протискивается мимо податливых губ в рот, воркуя при этом: «…парш‑ш-шивый вор… парш-ш-шивый вор… парш-ш-шивый вор…»
Он подумал о том, чтобы натянуть простыню и на рот Ричарда, но обнаружил, что не может заставить себя сделать это: так Ричард будет выглядеть трупом… и кто знает, не этим ли все и закончится.
Джек вернулся к Ричарду и в нерешительности постоял рядом, отдавая себе отчет, что эта нерешительность весьма радует затаившихся обитателей черного отеля, готовых на все, лишь бы не подпустить его к Талисману.
Он сунул руку в карман и достал большой темно-зеленый стеклянный шарик. Волшебное зеркальце в другом мире. Джек не мог знать наверняка, обладает ли шарик магической силой, способной противостоять злу, но его изготовили в Долинах, а Долины, за исключением Проклятых земель, были добрыми. И эта врожденная доброта, рассудил Джек, сама по себе могла послужить защитой от зла.
Он вложил шарик в ладонь Ричарда. Пальцы друга сомкнулись на шарике, но едва Джек убрал руку, медленно разжались.
Откуда-то сверху донесся мерзкий смех паука.
Джек низко склонился над Ричардом, пытаясь игнорировать запах болезни – так похожий на запах этого места, – и прошептал:
– Держи его в руке, Ричи. Держи его крепко, дружок.
– Не… дружком, – пробормотал Ричи, но его рука сжала шарик.
– Спасибо, Ричи-бой, – поблагодарил его Джек. Мягко поцеловал Ричарда в щеку и направился к двустворчатой двери в дальнем конце обеденного зала. Все как в «Альгамбре», думал он. Там из обеденного зала можно пройти в сад, а здесь – на веранду над водой. И двустворчатая дверь, ведущая в отель.
Пересекая обеденный зал, он вновь почувствовал мертвую руку, останавливающую его: отель не пускал Джека, пытался оттолкнуть.
И не мечтай, подумал он, продолжая идти.
И тут же противостоявшая ему сила исчезла.
У нас есть и другие средства, прошептала Джеку двустворчатая дверь. И он вновь услышал лязг металла.
Ты тревожишься из-за Слоута, шептала, казалось, двустворчатая дверь, но голос, который слышал Джек, принадлежал всему отелю. Ты тревожишься из-за Слоута, и плохих Волков, и козлоподобных существ, и тренеров по баскетболу, которые на самом деле никакие не тренеры. Ты тревожишься из-за оружия, и пластиковой взрывчатки, и магических ключей. Нас это не интересует, малыш. Для нас все это – ничто. Морган Слоут – всего лишь суетливый муравей. Жить ему осталось лет двадцать, а для нас это – лишь пауза между вдохами. Нас в черном отеле волнует только Талисман – связующее звено всех возможных миров. Ты пришел, как вор, чтобы украсть то, что принадлежит нам, и мы говорим тебе еще раз: у нас есть другие средства борьбы с парш-ш-шивыми ворами вроде тебя. И если ты не остановишься, узнаешь на себе, что это за средства… узнаешь на себе.
Джек открыл сначала одну створку, потом другую. Ролики неприятно заскрипели, впервые за многие годы покатившись по направляющим.
За дверью был темный коридор. Он идет к вестибюлю, подумал Джек. А если этот отель действительно такой же, как «Альгамбра», мне придется подняться по парадной лестнице на один этаж.
На втором этаже он найдет бальный зал. А в бальном зале – ту самую вещь, за которой пришел.
Джек оглянулся, увидел, что Ричард не шевелится, и вошел в коридор, закрыв за собой дверь.
Медленно двинулся по коридору. Изношенные, грязные кеды шуршали по истлевшему ковру.
Чуть дальше он видел еще одну двустворчатую дверь, с нарисованными на ней птицами.
Но до нее располагались конференц-залы. С одной стороны – «Золотой штат», напротив – «Золотоискатель». Еще через пять шагов – «Мендосино». «ТВОЯ МАТЬ ВОПИЛА, КОГДА УМИРАЛА», – сообщала надпись на нижней панели из красного дерева. В самом конце коридора – невозможно далеко! – Джека ждал тусклый свет: вестибюль.
Лязг металла.
Джек резко развернулся и краем глаза уловил движение в одном из островерхих дверных проемов каменного горла коридора…
(камень?)(островерхие проемы?)
Он торопливо моргнул. Коридор был обшит панелями из красного дерева, которые начали подгнивать от океанской влаги. Никакого камня. В конференц-залы «Золотой штат», «Золотоискатель» и «Мендосино» вели самые обычные, прямоугольные двери. Однако на мгновение Джек увидел что-то похожее на кафедральные арки. И закрывали эти арки железные опускные ворота – из тех, что можно поднимать и опускать при помощи лебедки. Опускные ворота с грозными железными пиками понизу. Когда ворота опускались, чтобы перекрыть вход, пики аккуратно входили в дыры в полу.
Никаких каменных арок, Джеки. Сам погляди. Обычные двери. Ты видел такие опускные ворота в лондонском Тауэре, когда ездил туда на экскурсию с мамой и дядей Томом три года назад. Ты немного напуган, ничего больше