.
На этот раз он почувствовал, что отель не просто слушает. На этот раз отель отпрянул от него, как ткань пищеварительного органа от ядовитого кусочка плоти. Наверху, в пяти комнатах, где умерли рыцари-хранители, пять окон разлетелись вдребезги, словно от выстрелов. Джек надвигался на доспехи.
А Талисман пел где-то наверху чистым и торжествующим голосом:
ДЖЕЙСОН! КО МНЕ!
– Иду! – крикнул Джек рыцарским доспехам и захохотал. Он ничего не мог с собой поделать. Никогда смех не казался ему таким сильным, таким действенным, таким уместным. Он лился, словно вода из родника или из глубокой реки. – Я готов к встрече с вами! Я не знаю, из-за какого гребаного Круглого стола вы, парни, встали, но этого вам делать не стоило. Вы допустили ошибку!
Смеясь еще сильнее, но с решимостью Вотана на скале Валькирий, Джек прыгнул на покачивающуюся безголовую фигуру в центре.
– Вам следовало убить обоих братьев Эллис! – прогремел он, и когда медиатор Спиди вошел в зону ледяного воздуха на месте головы рыцаря, доспехи развалились.
В своей спальне в «Альгамбре» Лили Кавано Сойер внезапно оторвалась от книги, которую читала. Подумала, что кто-то – нет, не кто-то, Джек! – позвал ее из дальнего конца коридора, может, даже из вестибюля. Она прислушалась, широко раскрыв глаза, поджав губы, с надеждой в сердце… но больше ничего не услышала. Джека по-прежнему не было, рак по-прежнему пожирал ее, и оставалось еще полтора часа до того момента, как она сможет принять большую коричневую таблетку, которая чуть приглушит боль.
Она все чаще думала о том, чтобы сразу принять все большие коричневые таблетки. Они бы не просто приглушили боль – навеки избавили бы от нее. Говорят, мы не можем излечить рак, но вы не верьте этой чуши, мистер Р… попытайтесь проглотить сразу пару дюжин. Что скажете? Хотите попробовать?
Кто ее удерживал, так это Джек… она так сильно хотела вновь увидеть сына, что теперь вообразила его голос… и он не просто позвал ее, нет, процитировал фразу из одного ее старого фильма.
– Ты безумная старуха, Лили, – прохрипела она и трясущимися пальцами раскурила «Герберт Тэрритун». Сделала две затяжки и погасила сигарету. Третья затяжка теперь приводила к приступу кашля, а кашель просто разрывал ее. – Безумная старуха. – Она вновь взяла книгу, но не смогла читать. Потому что слезы текли по лицу, внутри все болело, и как болело, ох как болело, и ей хотелось выпить все коричневые таблетки – но хотелось и вновь увидеть его, своего дорогого сыночка с высоким красивым лбом и сверкающими глазами.
Приходи домой, Джеки, думала она, пожалуйста. Приходи домой поскорее, или в следующий раз я смогу поговорить с тобой только через спиритическую доску.
Лили закрыла глаза и попыталась уснуть.
Рыцарь с шипастым шаром в руке качнулся, открыв пустую сердцевину, а потом тоже взорвался. Оставшийся поднял боевой молот… и развалился, рухнув грудой металла. Джек какое-то время стоял посреди частей рыцарских доспехов, все еще смеясь, но замолчал, как только взглянул на медиатор Спиди.
Он стал густо-желтым. И его покрывала сетка трещин.
Не бери в голову, Странник Джек. Иди дальше. Я думаю, впереди тебя может ждать еще одна из этих ходячих консервных банок. Если и так, ты с ней справишься, правда?
– Если придется, справлюсь, – пробормотал Джек.
Он пинками отбросил в сторону наголенник, шлем, нагрудник. Широкими шагами двинулся по коридору, ковер чавкал под его ногами. В вестибюле огляделся.
ДЖЕК! ПРИХОДИ КО МНЕ! ДЖЕЙСОН! ПРИХОДИ КО МНЕ! – пел Талисман.
Джек начал подниматься по лестнице. На полпути к площадке поднял голову и увидел последнего рыцаря, который стоял и смотрел на него сверху вниз. Это был гигант выше одиннадцати футов, в черной броне с черным плюмажем; прорезь для глаз светилась злобной краснотой.
Бронированный кулак сжимал рукоятку огромной булавы.
Джек на мгновение застыл, а потом продолжил подъем.
Самое худшее они приберегли напоследок, подумал Джек и, медленно продвигаясь к черному рыцарю,
снова
прыгнул
в Джейсона. Броня рыцаря осталась черной, но изготовил ее определенно другой мастер. Поднятое забрало открывало лицо, почти сожранное древними, теперь уже засохшими язвами. Джек их узнал. Этот парень однажды слишком близко подошел к огненному шару в Проклятых землях – и поплатился.
Другие фигуры проходили мимо Джека по лестнице, фигуры, которые он видел смутно, а его пальцы скользили по широким перилам, не из красного дерева Вест-Индии, а из железного дерева Долин. Фигуры в камзолах, фигуры в шелковых блузах, женщины в роскошных платьях с широкими юбками, белыми капюшонами, откинутыми с красивых причесок. Прекрасные люди, но обреченные… хотя, возможно, живые всегда так воспринимают призраков. Не потому ли сама мысль о духах вызывает такой ужас?
ДЖЕЙСОН! КО МНЕ! И на мгновение все разделявшие миры перегородки, казалось, рухнули. Он не прыгал, а падал, словно человек, летящий с этажа на этаж сквозь прогнившие полы древнего деревянного замка. Он не ощущал страха. Идея, что он никогда не сможет вернуться – будет до скончания веков падать и падать сквозь миры или потеряется, как в дремучем лесу, – пришла ему в голову, но он тут же ее отмел. Все это случилось с Джейсоном
(и с Джеком)
в мгновение ока, за меньший промежуток времени, чем требовался для того, чтобы поставить ногу на следующую ступеньку. Конечно же, он вернется, он – единственный, и он не верил, что такой человек может затеряться, потому что для него было место во всех мирах. Но я не существую одновременно во всех них, – подумал Джейсон
(Джек).
Это важно, в этом разница. Я проношусь через все миры, может, слишком быстро, чтобы меня увидели, и оставляю за собой только звук, вроде хлопка ладоней или грома, какой раздается при переходе звукового барьера, когда воздух заполняет пространство, которое на миллисекунду заняло мое тело.
Во многих этих мирах черный отель являл собой черные руины: это были миры, смутно осознавал он, в которых великое зло, теперь зависшее на туго натянутой струне между Калифорнией и Долинами, уже свершилось. В одном на берег набрасывался океан мертвого, болезненно-зеленого цвета и небо имело такой же гангренозный оттенок. В другом он увидел летающее существо, огромное, как крытый конный фургон американских пионеров, которое сложило крылья и спикировало, словно ястреб. Схватило с земли какое-то животное размером с овцу и вновь взмыло к небу, зажав в клюве окровавленные задние лапы.
Прыжок… прыжок… прыжок. Миры проносились перед глазами, как тасуемые шулером карты.
Вот снова отель и полдесятка различных вариаций черного рыцаря на лестнице, однако все они имели одинаковые намерения, так что разница ничего не значила, так, дизайнерские уловки. А вот черный павильон, заполненный густым запахом гниющей парусины, порванный во многих местах, а потому освещенный пыльными солнечными лучами, проникающими сквозь дыры. В этом мире Джек поднимался по веревочной лестнице, а черный рыцарь стоял в деревянной корзине, напоминавшей воронье гнездо. Поднимаясь, он вновь прыгнул… и вновь… и вновь.
Здесь океан пылал; там отель не слишком отличался от отеля в Пойнт-Венути, но наполовину ушел под воду. Внезапно он очутился в кабине лифта. Рыцарь стоял на ней и смотрел на него через аварийный люк. Потом перенесся на пандус, верхнюю часть которого охранял гигантский змей, чье длинное мускулистое тело сверкало черной чешуей.
И когда я доберусь до конца? Когда перестану лететь через этажи и просто рухну в черноту?
ДЖЕК! ДЖЕЙСОН! – звал Талисман, звал во всех мирах. – КО МНЕ!
И Джек шел к нему, как к давно утраченному дому.
Он обнаружил, что не ошибся: поднялся лишь на одну ступеньку. Но реальность наконец обрела привычные измерения. Блокировавший лестничную площадку черный рыцарь – его черный рыцарь, черный рыцарь Джека Сойера – поднял булаву.
Джек боялся, но продолжал идти, выставив перед собой медиатор Спиди.
– Я не собираюсь общаться с тобой, – предупредил Джек. – Тебе лучше уйти с моего…
Черная фигура замахнулась булавой. Оружие с невероятной силой пошло вниз. Джек метнулся в сторону. Булава врезалась в ступеньку, на которой он стоял, и раздробила ее, обнажив черную пустоту.
Рыцарь вырвал булаву из лестницы. Джек поднялся еще на две ступеньки, по-прежнему сжимая в пальцах медиатор Спиди… и внезапно медиатор просто развалился, осыпался вниз дождем желто-костяных фрагментов, напоминавших яичную скорлупу. Большинство упало на ноги Джека, и он тупо на них уставился.
Раздался мертвый хохот.
Булава, на шипах которой виднелись маленькие кусочки дерева и клочья древней прогнившей ковровой дорожки, поднималась все выше в бронированных рыцарских перчатках. Горящий взгляд призрака вырвался из смотровой щели шлема и, казалось, рассекал поднятое лицо Джека кровавой горизонтальной полосой.
Вновь раздался оглушительный смех: Джек слышал его не ушами – он знал, что эти рыцарские доспехи внутри пустые, как и остальные, стальной костюм для неупокоенной души, – а в голове. Ты проиграл, парень. Или ты действительно думал, что эта мелочь поможет тебе проскочить мимо меня?
Булава со свистом пошла вниз, на этот раз по диагонали, и Джек успел вовремя оторвать взгляд от красных глаз, чтобы пригнуться. Он почувствовал, как булава коснулась волос за мгновение до того, как выбить четырехфутовый участок перил и отправить его вниз.
В скрипе металла рыцарь наклонил шлем к Джеку, словно саркастически утешая, а потом булава поднялась вновь, чтобы нанести не менее мощный удар.
Джек, тебе не требовался волшебный сок, чтобы перебраться на ту сторону, и тебе не требуется никакой волшебный медиатор, чтобы разобраться с этой пустой кофейной банкой!