– Но я не знаю, что делать! – воскликнул Джек, когда Спиди залез в кабину старого пикапа.
– Ты знаешь достаточно, чтобы сделать первый шаг. Ты найдешь Талисман, Джек. Он притянет тебя к себе.
– Я даже не знаю, что такое Талисман!
Спиди рассмеялся и повернул ключ зажигания. Пикап взревел, выпустив облако сизого дыма.
– Посмотри в словаре! – крикнул старый негр и включил заднюю передачу.
Затем развернул пикап и покатил к парку развлечений «Аркадии веселая страна». Джек стоял у тротуара, глядя ему вслед. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.
Глава 5Джек и Лили
После того как пикап Спиди свернул с дороги и исчез под аркой «Веселой страны», Джек зашагал к отелю. Талисман. В другой «Альгамбре». У другого океана. В сердце воцарилась пустота. Без Спиди, стоящего рядом, задача представлялась чудовищной, неподъемной, неопределенной… Когда Спиди говорил, Джеку казалось, что он почти понимает мешанину намеков, и предупреждений, и наставлений. Теперь все окончательно спуталось. Но Долины существовали, это он знал точно. И держался за их реальность, которая согревала его и одновременно бросала в дрожь. Это настоящее место, и он намеревался снова попасть туда. Даже если сейчас не до конца понимал, что к чему, даже если вообще мало что знал, отправляясь в это путешествие, он намеревался вновь попасть туда. А что он должен сделать теперь, так это попытаться убедить мать отпустить его. Талисман, повторил Джек про себя и пересек Аркадия-авеню, по ступенькам поднялся на дорожку между зелеными изгородями. Едва за ним захлопнулась дверь, как сумрак «Альгамбры» поразил его. Вестибюль напоминал длинную пещеру. Требовался огонь, чтобы разогнать тени. Бледнолицый портье стоял за длинной стойкой, сверля Джека бесцветными глазами. Этот взгляд что-то хотел сказать. Джек сглотнул слюну и отвернулся. Взгляд придал ему сил, придал уверенности в себе, хотя выражал презрение.
Джек направился к лифтам, неторопливо и расправив плечи. Якшаешься с черными, да? Позволяешь им обнимать себя, да? Лифт опустился вниз, как большая тяжелая птица, двери разошлись, Джек вошел в кабину. Нажал кнопку с подсвеченной цифрой «4». Портье все маячил за стойкой, передавая взглядом рвущее в клочья послание: Негролюб Негролюб Негролюб (тебе так нравится, эй, засранец? Горячий и черный, это тебе подходит, да?). Двери милосердно закрылись. Кабина рванула вверх, желудок Джека – вниз, к кроссовкам.
Ненависть осталась внизу, в вестибюле отеля. Даже воздух в кабине стал свежее, когда она поднялась выше первого этажа. Теперь нужно было лишь сказать матери, что он должен добраться до Калифорнии один.
И не позволяй дяде Моргану подписывать за тебя какие-либо документы.
Выходя из лифта, Джек впервые в жизни задался вопросом, а понимает ли Ричард Слоут, какой на самом деле у него отец.
Пройдя по коридору мимо потушенных бра и картин, изображавших маленькие суденышки в пенистых, бушующих морях, Джек нашел дверь с табличкой «408» приоткрытой, увидел кусочек светлого напольного ковра. Солнечный свет, вливавшийся в гостиную через окна, ложился длинными прямоугольниками на дальнюю стену.
– Мама? – позвал Джек, переступив порог. – Ты не закрыла дверь, что это на тебя… – Комната пустовала. – …нашло? – спросил он мебель. – Мама? – В обычно прибранной гостиной ему бросились в глаза свидетельства странного беспорядка: переполненная окурками пепельница, недопитый стакан воды на кофейном столике.
Джек пообещал себе, что на этот раз не запаникует.
Медленно повернулся кругом. Дверь в спальню открыта, там темно, как в вестибюле отеля, потому что Лили никогда не раздвигала портьеры.
– Мама, ты здесь? – спросил он, пересек спальню, чтобы постучать в дверь ванной. Ответа не получил. Открыл дверь и увидел розовую зубную щетку рядом с раковиной и одинокую расческу на туалетном столике. В зубцах запуталось несколько волосков. Лаура Делессиан, объявил голос в голове Джека, и он попятился из ванной, словно это имя ужалило его.
– Нет, без паники, – сказал он себе. – Куда она пошла?
Но он уже видел, что произошло.
Видел, когда направлялся к своей спальне, видел, когда открывал дверь и оглядывал смятые простыни на кровати, пустой рюкзак, маленькую стопку книг в обложках, свернутые в клубок носки на комоде. Видел, когда заглянул в свою ванную, где полотенца по-восточному хаотично валялись на полу, на краю ванны, на пластиковых столешницах.
Морган Слоут врывается в дверь, хватает мать за руки, тащит вниз…
Джек поспешил в гостиную и на этот раз заглянул за диван.
…выводит через боковую дверь, заталкивает в машину, его глаза начинают желтеть…
Джек снял телефонную трубку и набрал «0».
– Это… э-э-э… Джек Сойер, я из… э-э-э… номера четыре ноль восемь. Моя мама не оставила мне сообщения? Я думал, она здесь, но… но по какой-то причине… э-э-э…
– Я проверю, – ответила девушка, и Джек со всей силой сжимал трубку в ожидании ее возвращения. – Для номера четыре ноль восемь никаких сообщений нет, сожалею.
– А для четыре ноль семь?
– Это одна ячейка, – ответила девушка.
– В последние полчаса к ней никто не заходил? Этим утром? Чтобы повидаться с ней, я хочу сказать.
– Это надо узнать на регистрационной стойке. Я не знаю. Хотите, чтобы я спросила?
– Пожалуйста.
– Это так приятно, хоть чем-то занять себя в этом морге, – ответила она. – Оставайтесь на линии. – И опять Джек в мучительном ожидании сжимал трубку. Наконец она вернулась. – Никаких гостей. Может, она оставила записку где-то в ваших комнатах?
– Да, я посмотрю. – Джек тоскливо положил трубку. Правду ли сказал портье? Или Морган Слоут протянул ему руку с лежащей на мясистой ладони двадцаткой, сложенной несколько раз и уменьшившейся до размера почтовой марки? Джек легко мог представить себе такое.
Он плюхнулся на диван, подавив иррациональное желание заглянуть под подушки. Разумеется, дядя Морган не мог ворваться в их номер и похитить ее – он по-прежнему в Калифорнии. Но он мог послать людей, которые сделали бы это за него. Людей, о которых упоминал Спиди, Чужаков, что стояли ногами в обоих мирах.
Джек больше не мог оставаться в номере. Он вскочил с дивана и вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Пройдя несколько шагов, развернулся, подбежал к двери, отпер ее своим ключом. Оставил чуть приоткрытой и помчался к лифтам. Вполне возможно, что она ушла без ключа, в магазинчик в вестибюле, в газетный киоск за газетой или журналом.
Само собой. Но он с начала лета не видел, чтобы она брала в руки газету. Все новости приходили по внутреннему радио.
Тогда прогуляться.
Да, пройтись и подышать свежим воздухом. Или пробежаться трусцой. А может, Лили Кавано внезапно решила посоревноваться в беге на сто десять метров. Поставила барьеры на песке и начала подготовку к следующей Олимпиаде. Выйдя из лифта в вестибюле отеля, Джек заглянул в магазинчик. Пожилая светловолосая женщина, сидевшая за прилавком, посмотрела на него поверх очков. Мягкие игрушки, тонкая стопка газет, полочка с бальзамом для губ «Чеп стик», в ячейках настенного стенда – журналы «Пипл», «Ас», «Нью-Хэмпшир мэгэзин».
– Извините. – Джек отвернулся.
Прямо перед ним была мемориальная табличка, рядом с которой рос в кадке огромный печальный фикус. Слабеет и скоро отомрет…
Женщина в магазине откашлялась. Джек осознал, что смотрел на слова Дэниела Уэбстера не одну минуту.
– Тебе что-то нужно? – спросила женщина за его спиной.
– Извините, – повторил Джек и вышел на середину вестибюля. Ненавистный портье изогнул бровь, повернулся и уставился на пустынную лестницу. Джек заставил себя подойти к нему.
– Мистер, – позвал он, встав перед стойкой. Портье, похоже, вспоминал то ли название столицы Северной Каролины, то ли основной экспортный товар Перу. – Мистер. – Мужчина хмурился: он приблизился к ответу на расстояние вытянутой руки, в такой момент его не следовало беспокоить.
Джек знал, что портье ломает комедию, поэтому продолжал гнуть свое.
– Я подумал, не сможете ли вы мне помочь.
Мужчина наконец-то соблаговолил обратить на него внимание.
– Все зависит от того, какая тебе нужна помощь, сынок.
Джек заранее решил проигнорировать его скрытую ухмылку.
– Вы не видели, моя мама недавно выходила из отеля?
– Недавно – это когда? – Портье явно насмехался над ним.
– Вы видели, как она выходила из отеля? Это все, о чем я спрашиваю.
– Боишься, что она увидела, как ты и твой голубок держались за руки?
– Господи, какой же вы урод. – Джек удивился, что посмел сказать такое. – Нет, этого я не боюсь. Мне просто хочется знать, выходила ли она из отеля, и вы могли бы мне сказать, если б не были таким уродом. – Кровь бросилась ему в лицо, пальцы сжались в кулаки.
– Ну хорошо, она выходила. – Портье отошел к ячейкам для корреспонденции. – Но тебе бы лучше придержать язык, парень. Лучше извинись передо мной, капризный маленький мастер Сойер. У меня тоже есть глаза. И я вижу многое.
– Ты следишь за своим ртом, я занимаюсь своим делом[11], – ответил Джек фразой с одного из старых альбомов отца, возможно, не совсем уместной, но она сама сорвалась с языка, а портье захлопал глазами.
– Может, она гуляет в садах, я не знаю, – мрачно ответил мужчина, но Джек уже шел к двери.
Любимица Автокино и королева би-фильмов не гуляла в садах перед отелем, это Джек увидел сразу… да он и не думал, что она будет там гулять, потому что заметил бы ее, когда возвращался в отель. А кроме того, Лили Кавано – не из тех, кто слоняется по аллеям. С тем же успехом можно было представить ее устанавливающей барьеры для бега с препятствиями на пляже.
Несколько автомобилей проехало по Аркадия-авеню. Над головой закричала чайка, и у Джека сжалось сердце.