(баю-бай, засыпай, Джеки, мой в окошке свет, твоего папаши нет, он уехал слушать джаз, не до нас ему сейчас, баю-бай, мой Джеки, все у нас так хорошо, все у нас так хорошо, все…)
совсем маленьким. – Довольно вопросов. Я думаю, теперь у вас с Ричардом все будет хорошо.
Джек лег. Положил темный шар на сгиб руки. К его ресницам, казалось, привязали бетонные блоки.
– Ты показал себя храбрым и благородным, Джек, – спокойно и торжественно произнес Паркус. – Мне бы хотелось, чтобы ты был моим сыном… и я отдаю тебе честь за твою смелость. И твою веру. Во многих мирах есть люди, которые в большом долгу перед тобой за все, что ты сделал. И, так или иначе, я думаю, большинство из них это чувствуют.
Джеку удалось улыбнуться.
– Побудьте со мной еще немного, – попросил он.
– Хорошо, – кивнул Паркус. – Пока ты не заснешь. Волноваться не о чем, Джек. Здесь никто и ничто не причинит тебе вреда.
– Моя мама всегда говорила…
Но сон забрал его к себе, прежде чем он успел закончить.
И каким-то загадочным образом сон не отпускал его на следующий день, когда он вроде бы проснулся. Может, дело было не во сне – включилась некая защитная функция мозга, благодаря которой течение времени замедлилось и явь стала напоминать сон. В какой-то момент он и Ричард, движения которого стали такими же замедленными и неуверенными, оказались под высочайшим деревом мира. Вокруг них плясали солнечные лучи, сумевшие пробиться сквозь крону. Десять взрослых мужчин, взявшись за руки, не смогли бы обхватить основание ствола. Дерево уходило в небо, массивное и одинокое, напоминая левиафана в лесу высоких деревьев, идеальный пример изобилия Долин.
Волноваться не о чем, убеждал Джека Паркус, собираясь растаять в воздухе, будто Чеширский кот. Джек запрокинул голову, чтобы взглянуть на вершину дерева. Он не до конца осознавал, насколько вымотался эмоционально. Размеры дерева вызвали только легкое удивление. Джек провел рукой по удивительно гладкой коре. Я убил человека, который убил моего отца, сказал он себе. Другой рукой сжал темный, на вид мертвый шар Талисмана. Ричард тоже смотрел на вершину гигантского дерева, которое небоскребом возвышалось над ними. Морган мертв, Гарденер тоже, снег на берегу к этому времени наверняка растаял. Однако не весь. Джек чувствовал, что голова у него набита тем самым снегом с пляжа. Когда-то – тысячу лет тому назад, никак не меньше – он думал, что будет визжать от восторга, волнения и благоговейного трепета, если ему действительно удастся взять в руки Талисман. Но теперь он ничего такого не испытывал. Зато в голове валил снег, и он не мог заглянуть дальше границ инструкции Паркуса. Тут Джек понял, что гигантское дерево его приворожило.
– Возьми меня за руку, – попросил он Ричарда.
– Но как мы попадем домой? – спросил Ричард.
– Волноваться не о чем, – ответил Джек и сжал пальцами руку друга. Подумаешь, невиданное дерево. Джек Сойер побывал в Проклятых землях, победил черный отель, показал себя храбрым и благородным. И теперь Джек Сойер – выдохшийся двенадцатилетний подросток, в мозгу которого валит снег. Он безо всяких усилий вернулся в свой собственный мир, и Ричард вместе с ним.
Лес изменился: стал целиком и полностью американским. Мягко шелестевшие кроны заметно опустились, стволы деревьев стали тоньше. Джек еще не успел сжиться со всеми этими отличиями, когда увидел перед собой двухполосную асфальтированную дорогу. И тут реальность двадцатого столетия обрушилась на него: глаза заметили дорогу, а уши услышали стрекотание небольшого двигателя. Джек инстинктивно подался назад и потащил за собой Ричарда. В ту же секунду мимо проскочил маленький белый «рено-лекар». Миновав мальчиков, автомобиль нырнул в тоннель, прорубленный в стволе секвойи (которая размерами почти вдвое уступала долинскому дереву-великану). Но пассажиры не обратили внимания на секвойи, посмотреть на которые приехали из Нью-Хэмпшира («Жить свободным или умереть!»). Женщина и дети, сидевшие на заднем сиденье, обернулись, уставившись на Джека и Ричарда. Их широко раскрытые рты напоминали черные пещеры. Они только что увидели двух подростков, которые появились у дороги, словно призраки, чудесным образом материализовавшись из воздуха. Прямо-таки капитан Кирк и мистер Спок, перенесенные телепортирующим лучом со звездолета «Энтерпрайз».
– Сможешь пройти еще немного? – спросил Джек.
– Конечно, – ответил Ричард.
Джек шагнул на асфальт шоссе 17 и прошел сквозь огромную дыру в стволе секвойи.
Подумал, что, возможно, ему все это снится и он по-прежнему в Долинах, лежит на песке рядом с Ричардом, под добрым взглядом Паркуса. Моя мама всегда говорила… моя мама всегда говорила…
Словно прорезая густой туман (хотя тот день в северной Калифорнии выдался сухим и солнечным), Джек Сойер вывел Ричарда Слоута из леса секвой, и они зашагали по дороге, шедшей чуть под уклон, мимо сухих декабрьских лугов.
…что самый важный человек на съемках любого фильма – кинооператор…
Его тело определенно недоспало. Его разуму требовалось отвлечься.
…что вермут губит хороший мартини…
Ричард молча брел следом, поглощенный своими мыслями. Шел гораздо медленнее, и Джеку то и дело приходилось останавливаться на обочине и ждать, пока Ричард догонит его. До маленького городка, вероятно, Сторивилла, им предстояло пройти еще полмили или чуть больше. Несколько низких белых домов расположились вдоль дороги. На крыше одного виднелась вывеска «АНТИКВАРИАТ». За домами над пустым перекрестком мигал желтым светофор. Джек разглядел край щита-указателя «МОБИЛ» рядом с автозаправочной станцией. Ричард волочил ноги, так низко опустив голову, что подбородок едва не касался груди. Когда он приблизился к дожидавшемуся его Джеку, тот увидел, что друг плачет.
Джек обнял Ричарда за плечи.
– Я хочу тебе кое-что сказать.
– Что? – На залитом слезами лице Ричарда читался вызов.
– Я тебя люблю.
Взгляд Ричарда вновь вернулся к дорожному покрытию. Джек не убирал руку. На мгновение Ричард бросил взгляд на Джека, кивнул, их глаза встретились. Все это напоминало слова, которые Джек пару раз слышал от Лили Кавано Сойер: «Джеки, иногда следует промолчать».
– Мы уже у цели, Ричи. – Джек подождал, пока Ричард вытрет глаза. – Думаю, кто-то должен встретить нас на заправке «Мобил».
– Гитлер, наверное? – Ричард прижал ладони к глазам. Через мгновение взял себя в руки, и в Сторивилл мальчики вошли плечом к плечу.
В тени автозаправочной станции стоял «кадиллак-эльдорадо» с похожей на бумеранг телевизионной антенной на крышке багажника. Огромный, как дом на колесах, и черный, как смерть.
– Ох, Джек, вот дерьмо-о-о, – простонал Ричард и схватил Джека за плечо. Его глаза широко раскрылись, губы дрожали.
Джек почувствовал, как в кровь вновь вспрыснулся адреналин. Только теперь он не бодрил. Наоборот, лишал силы. Это уже перебор, перебор, перебор.
Сжимая в руках темный, ни на что не годный стеклянный шар, в который превратился Талисман, Джек двинулся вниз по склону к автозаправочной станции «Мобил».
– Джек! – отчаянно вскрикнул Ричард. – Что ты делаешь? Это один из НИХ! Такие же автомобили были в Тэйере! В Пойнт-Венути!
– Паркус велел нам прийти сюда, – ответил Джек.
– Ты рехнулся, дружок, – прошептал Ричард.
– Знаю. Но все будет хорошо. Ты увидишь. И не называй меня дружком.
Дверца «эльдорадо» распахнулась, показалась мускулистая нога, обтянутая линялой джинсой. Тревога переросла в дикий ужас, когда Джек увидел, что мысок мотоциклетного сапога аккуратно срезан и из дыры торчат длинные волосатые пальцы.
Стоявший рядом Ричард пискнул, как полевая мышь.
Из-за руля вылезал Волк, не иначе, Джек понял это, прежде чем водитель повернулся к ним лицом. Ростом под семь футов, с длинными, косматыми, не очень чистыми волосами. В них застрял репейник. Когда же здоровяк наконец обернулся, Джек увидел блеск оранжевых глаз, и внезапно ужас сменился радостью.
Он побежал к Волку, не обращая внимания ни на заправщика, который подошел поближе, чтобы лучше разглядеть здоровяка, ни на зевак у магазина. Волосы сдувало со лба, потрепанные кеды звонко шлепали по асфальту, широченная улыбка едва не разрывала лицо пополам, глаза сверкали, как Талисман.
Комбинезон с нагрудником: «Ошкош», кошкин еж. Круглые очки без оправы, как у Джона Леннона. И широкая добрая улыбка.
– Волк! – крикнул Джек Сойер. – Волк, ты живой! Волк, ты живой!
Он прыгнул, находясь еще в пяти футах от Волка, и Волк, улыбаясь, легко и непринужденно поймал его.
– Джек Сойер! Волк! Вы только посмотрите! Как Паркус и говорил! Я здесь, в этом Богом поколоченном месте, которое воняет, словно говно в болоте, и ты тоже здесь! Джек и его друг! Волк! Хорошо! Отлично! Волк!
Именно запах подсказал Джеку, что перед ним не его Волк, но родственник Волка… и очень близкий.
– Я знал твоего «брата-по-помету».
Волк по-прежнему держал подростка в своих крепких волосатых руках. Теперь, всмотревшись в лицо, Джек увидел, что он старше и мудрее его Волка. Но тоже добрый.
– Моего брата Волка. – Волк опустил Джека на землю, протянул руку и коснулся Талисмана подушечкой пальца. На его лице читалось восторженное благоговение. И от прикосновения в глубинах Талисмана появилась, сверкнула и исчезла яркая искра. Словно метеор.
Волк глубоко вздохнул. Посмотрел на Джека, улыбнулся. Джек ответил тем же.
Подошедший Ричард смотрел на обоих с удивлением и тревогой.
– В Долинах есть хорошие Волки, не только плохие… – начал Джек.
– Множество хороших Волков, – перебил его Волк.
Он протянул руку Ричарду. Тот после секундного колебания пожал ее. Едва кисть Ричарда исчезла в волосатой ручище Волка, превратившийся в узкую полоску рот мальчика выдал его опасе