– Он умер, да? Волк! Я сожалею, Джек. Бог поколотит меня! Я глупый! Глупый! – Волк кулаком стукнул себя по лбу и на этот раз действительно завыл. От этого звука у Джека похолодела кровь. Коровцы принялись нервно оглядываться.
– Все нормально. – Ему казалось, что говорит кто-то другой. – Но… как ты узнал?
– Твой запах изменился, – просто ответил Волк. – Я узнал, что он мертв, почувствовав это в твоем запахе. Бедный Фил! Такой хороший парень! Говорю тебе прямо здесь и сейчас, Джек! Твой отец был хорошим парнем! Волк!
– Да, был, – отозвался Джек. – Но откуда ты его знал? И как ты узнал, что он мой отец?
Волк посмотрел на него так, словно он задал вопрос, не требующий ответа.
– Разумеется, я помню его запах. Волки помнят все запахи. Ты пахнешь, как он.
Шмяк! Большая пуховая подушка опять обрушилась ему на голову. Джек испытал желание кататься по твердому, пружинистому дерну, держась за живот и хохоча во весь голос. Люди говорили ему, что у него глаза и рот отца, даже талант отца к рисованию, но никогда не говорили, что он пахнет, как его отец. Тем не менее он понимал, что это логично.
– Откуда ты его знал? – повторил он свой вопрос.
Волк замялся.
– Он приходил с другим, – наконец ответил он. – Тем, что из Орриса. Я был совсем маленький. Второй плохой. Второй выкрал некоторых из наших. Твой отец не знал, – торопливо добавил он, словно заметил, что Джек злится. – Волк! Нет! Он был хорошим, твой отец. Фил. Другой…
Волк медленно покачал головой. На его лице появилось странное выражение. Словно ему вспомнился какой-то кошмарный сон из далекого детства.
– Плохой, – продолжил Волк. – Он сделал себе логово в этом мире, говорит мой отец. По большей части он был в своем двойнике, но он из твоего мира. Мы знали, что он плохой, мы могли сказать, но кто слушает волков? Никто. Твой отец знал, что он плохой, но не мог разнюхать его так же хорошо, как мы. Он знал, что другой плохой, но не знал насколько.
Волк откинул голову и снова завыл, и долгий, леденящий кровь печальный вой эхом отразился от глубокого синего неба.
ИнтерлюдияСлоут в этом мире (II)
Из кармана широкой куртки с капюшоном (он купил ее, убежденный, что с первого октября Америка, начиная с восточных предгорий Скалистых гор, превращается в замерзшую пустыню, и теперь обливался потом) Морган Слоут достал маленькую стальную коробочку. Под защелкой находились десять маленьких кнопочек и прямоугольник со скругленными краями из матового желтого стекла, высотой в полдюйма и шириной в два. Ногтем мизинца левой руки он осторожно нажал несколько кнопок, и на дисплее появились цифры. Слоут купил эту штуковину, которая позиционировалась как самый маленький в мире сейф, в Цюрихе. Согласно заверениям продавца, даже неделя в печи крематория не повредила бы этому чуду из углеродистой стали.
Сейф открылся.
Слоут откинул два крохотных полотнища черного бархата, столь любимого ювелирами, и посмотрел на вещицу, которую приобрел более двадцати лет назад, задолго до того, как родился этот ненавистный засранец, причинивший столько хлопот. Тусклый оловянный ключик когда-то торчал в спине заводного солдатика. Слоут увидел эту игрушку в витрине ломбарда в Пойнт-Венути, странном маленьком калифорнийском городке, где у него были свои немалые интересы. Подчиняясь импульсу, слишком сильному, чтобы его отвергать (впрочем, Морган Слоут ничего отвергать и не собирался – он знал цену своим импульсам), он вошел в магазин и заплатил пять долларов за помятого, пыльного солдатика… но требовался ему не солдатик, а ключ, который поймал его взгляд и что-то ему шепнул. Слоут вытащил ключ из солдатской спины и положил в карман, едва вышел за порог ломбарда. Солдатика он выбросил в урну у книжного магазина «Опасная планета».
Стоя у своего автомобиля на площадке для отдыха около Льюисбурга, Морган Слоут достал ключ из сейфа и оглядел его. Как и медиатор Джека, этот оловянный ключик в Долинах становился кое-чем еще. Однажды, вернувшись, он уронил ключ в вестибюле их старого офисного здания. И наверное, в нем осталась магия Долин, потому что не прошло и часа, как этот идиот Джерри Бледсоу сгорел заживо. Поднял ли Джерри ключик? Наступил ли на него? Слоут не знал, да его это и не волновало. Плевать он хотел на Джерри – а учитывая, что страховая премия удваивалась, если смерть наступала в результате несчастного случая (эту маленькую подробность Слоут узнал от управляющего зданием, с которым иногда выкуривал трубку гашиша), он предполагал, что Нита Бледсоу тоже особо не грустила, – но он едва не сошел с ума, осознав, что потерял ключик. Нашел его Фил Сойер и вернул с коротким комментарием: «Вот, Морг. Твой счастливый амулет, верно? Должно быть, у тебя в кармане дыра. Я нашел его в вестибюле, после того как увезли бедного Джерри».
Да, в вестибюле. В вестибюле, где пахло так, словно там девять часов на максимальной скорости молотил моторчик блендера «Уэйринг». В вестибюле, где все почернело, перекосилось и оплавилось.
Все, кроме его неприметного оловянного ключа.
Который в другом мире превращался в страшное оружие – лучемет – и который Слоут повесил на шею на тонкой серебряной цепочке.
– Иду к тебе, Джеки. – В голосе Слоута слышалась нежность. – Пора завершить всю эту нелепую историю раз и навсегда.
Глава 17Волк и стадо
Волк говорил о многом, изредка поднимаясь, чтобы шугануть свое стадо с дороги, а однажды – чтобы перегнать его к речушке, которая протекала примерно в полумиле к западу. Когда Джек спросил, где он живет, Волк неопределенно махнул рукой на север. Жил он, по его словам, со своей семьей. Когда пять минут спустя Джек попросил уточнить, какая у него семья, на лице Волка отразилось удивление, и он ответил, что у него нет самки и детей, а луна зрелости наступит для него только через год или два. Не вызывало сомнений, что он с нетерпением ждал «луны зрелости». Об этом говорила невинно-похотливая улыбка.
– Но ты сказал, что живешь с семьей.
– Ах, с семьей! С ними! Волк! – Волк рассмеялся. – Конечно. С ними! Мы все живем вместе. Должны заниматься скотом. Ее скотом.
– Королевы?
– Да. Пусть она никогда, никогда не умрет. – И Волк трогательно отдал честь, поклонился, прижав ко лбу правый кулак.
Последующие вопросы кое-что прояснили для Джека… во всяком случае, он так думал. Волк был холостяком (хотя слово это едва ли ему подходило). Семья, о которой он говорил, включала в себя всех волков и являла собой большую волчью стаю. Кочевники, верные королеве до гроба, они пасли стада на огромных пустующих равнинах, расположенных между Пограничьем на западе и Поселениями, под которыми Волк подразумевал города и деревни, на востоке.
Волки в большинстве своем отличались отменным трудолюбием и никогда не подводили тех, кто имел с ними дело. Об их силе слагали легенды, их храбрость никем не ставилась под сомнение. Некоторые из них отправлялись на восток, в Поселения, где служили королеве стражниками, солдатами, даже личными телохранителями. Их жизнь, объяснял Волк Джеку, стоит на двух краеугольных камнях: королева и семья. И большинство волков служит королеве, как и он, присматривая за стадами.
В Долинах коровцы являлись главным источником мяса, одежды, сала и лампового масла (этого Волк Джеку не говорил, он сам сделал такой вывод). Весь скот принадлежал королеве, а волчья семья присматривала за ним с незапамятных времен. В этом состояла их работа. Джек подумал, что это очень похоже на отношения бизоньих стад и североамериканских индейцев на Великих американских равнинах… во всяком случае, до того, как белый человек появился там и нарушил баланс.
– Смотри, и лев ляжет рядом с барашком, а Волк – с коровцой, – пробормотал Джек и улыбнулся. Он лежал на спине, подложив руки под голову. Спокойный и умиротворенный как никогда.
– Что, Джек?
– Ничего. Волк, ты действительно превращаешься в животное при полной луне?
– Разумеется, превращаюсь. – На лице Волка отражалось полнейшее изумление, словно Джек спросил: «Волк, ты действительно надеваешь штаны после того, как посрал?» – Чужаки так не делают, да? Фил мне говорил.
– А… э-э-э… стадо? – допытывался Джек. – Когда ты изменяешься, они…
– О, мы никогда не подходим к стаду, когда изменяемся, – со всей серьезностью ответил Волк. – Добрый Джейсон, нет! Мы их сожрем, разве ты этого не знаешь? И Волка, который сжирает свое стадо, должно казнить. Так сказано в «Книге доброго земледелия». Волк! Волк! У нас есть места, куда мы уходим при полной луне. И стадо тоже. Они глупые, но знают, что должны уходить, когда луна полная. Волк! И они должны знать, поколоти их Бог!
– Но вы едите мясо, так? – спросил Джек.
– Набит вопросами, как отец, – ответил Волк. – Волк! Я не возражаю. Да, мы едим мясо. Разумеется, едим. Мы ведь Волки, да?
– Но если вы не едите стадо, что вы едите?
– Мы едим хорошо, – ответил Волк и этим закрыл тему.
Как и все в Долинах, Волк являл собой тайну – тайну притягательную и пугающую. И факт, что он знал и отца Джека, и Моргана Слоута – по крайней мере встречал их двойников, и не один раз, – вносил свою лепту в этот ореол загадочности, но формировал его не полностью. Все, что говорил Волк, вызывало у Джека десятки вопросов, на большинство из которых Волк не мог – или не хотел – ответить.
Визиты Фила Сотеля и Орриса занимали, конечно, центральное место. Впервые они появились, когда Волк был в «маленькой луне» и жил с матерью и двумя «сестрами-по-помету». Они, похоже, проходили мимо, как и Джек, только направлялись на восток, а не на запад («Сказать по правде, ты чуть ли не единственный человек, которого я видел так далеко на западе и который идет на запад», – признался ему Волк).
Они оба Волку понравились. Проблема возникла позднее… проблема с Оррисом. Случилось это после того, как партнер отца Джека «сделал себе логово в этом мире», как снова и снова повторял Волк – только он имел в виду