Послышались голоса. Кто-то сказал: Не курить. Кто-то: Не мусорить. Кто-то: Для групп скидки. Кто-то: Льготные цены до четырех часов дня.
– Волк, нас нагрели, – пробормотал Джек. Начал говорить что-то еще, но вместо слов из горла вырвался храп.
Последний голос сказал: Исейчасмыпредставляемвам, – после чего Волк потерял контроль над собой. «Властелин Колец» Бакши озвучивался с использованием системы Dolby, и киномеханику велели на дневных сеансах врубать звук на полную, потому что на эти сеансы приходили наркоманы, а им громкость очень нравилась.
Раздались дикие грохот и скрежет, вновь открылось магическое окно, и теперь Волк увидел огонь – мельтешение оранжевого и красного.
Он взвыл и вскочил на ноги, потянув за собой успевшего задремать Джека.
– Джек! – крикнул он. – Уходить! Надо уходить! Волк! Вижу огонь! Вижу огонь! Волк! Волк!
– Сядь! – завопил кто-то.
– Заткнись, торчок! – гаркнул кто-то еще.
Открылась дверь в задней стене.
– Что тут происходит?
– Волк, заткнись! – прошипел Джек. – Ради Бога…
– О-У-У-У-У-У-У-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О!
Волк завыл.
Какая-то женщина хорошо разглядела Волка в свете, падавшем через распахнутую дверь. Закричала и потащила маленького мальчика за руку. Буквально потащила: ребенок упал на колени, и женщина поволокла его по усыпанному поп-корном проходу. С ноги мальчика соскочила кроссовка.
– О-У-У-У-У-У-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-У-У-У-У-У-О-О-О-О-О-У-У-У-У-У-О-О-О-О-О-О-О!
Парень, куривший травку в трех рядах впереди, повернулся и с затуманенным интересом посмотрел на них. Один косяк дымился у него в руке, второй торчал за ухом.
– Ну… ни хрена себе, – вырвалось у него. – Гребаные лондонские оборотни снова атакуют, да?
– Ладно, – забормотал Джек. – Ладно, мы уходим. Никаких проблем. Просто… просто больше не делай этого, хорошо? Хорошо?
И он повел Волка к выходу. Вновь навалилась усталость.
В фойе свет больно ударил по глазам множеством иголок. Женщина, которая утащила мальчика из зала, попятилась в угол, обнимая ребенка. Когда увидела, что Джек вывел Волка из двустворчатых дверей шестого зала, подняла мальчика на руки и метнулась к выходу из кинотеатра.
Продавец, кассирша, киномеханик и высокий мужчина в спортивной куртке, напоминавший гоночного зазывалу, сбились в плотную кучку. Джек предположил, что мужчина в клетчатой куртке и белых туфлях – управляющий.
Приоткрылись двери других залов. Из них выглядывали люди, чтобы посмотреть, с чего такой шум. Джеку они казались барсуками, высунувшимися из своих нор.
– Убирайтесь! – крикнул мужчина в клетчатой куртке. – Убирайтесь, я уже вызвал полицию, они подъедут через пять минут.
Врешь, никого ты не вызвал, подумал Джек, ухватившись за соломинку надежды. Не успел вызвать. И если мы немедленно уберемся отсюда, возможно – только возможно, – и не будешь вызывать.
– Мы уходим, – ответил Джек. – Извините. Просто… мой старший брат – эпилептик, и у него случился припадок. Мы… мы забыли взять с собой его лекарство.
Слова «эпилептик» хватило, чтобы продавец и кассирша подались назад. Словно Джек сказал «прокаженный».
– Пошли, Волк.
Он увидел, как управляющий посмотрел куда-то вниз, увидел, как пренебрежительно изогнулись его губы. Проследил за его взглядом и заметил расплывающееся темное пятно на комбинезоне Волка. Тот обмочился.
И Волк это увидел. Многое в мире Джека было ему чуждо, но, вероятно, он понимал, как выглядит презрение. И разразился громкими, всхлипывающими, рвущими сердце рыданиями.
– Джек, я сожалею, Волк очень сожалеет!
– Уведи его отсюда, – пренебрежительно бросил управляющий и отвернулся.
Джек обнял Волка и повел к выходу.
– Пошли, Волк, – говорил он спокойно, с искренней нежностью. Никогда еще он так остро не переживал за Волка. – Пошли, это моя вина – не твоя. Пошли.
– Извини. – Волк все рыдал. – Я плохой, Бог меня поколотит, я плохой.
– Ты хороший, – возразил Джек. – Пошли.
Он открыл дверь, и они вышли во все еще теплый октябрьский день.
Женщина с ребенком находилась в добрых двадцати ярдах от них, но, увидев Джека и Волка, попятилась к своему автомобилю, держа ребенка перед собой, как загнанный в угол гангстер – заложника.
– Не подпускай его ко мне! – закричала она. – Не подпускай этого монстра к моему ребенку! Ты меня слышишь?! Не подпускай его ко мне!
Джек подумал, что надо бы сказать ей что-нибудь успокаивающее, но нужных слов не нашел. Слишком устал.
Они двинулись прочь, под углом пересекая автомобильную стоянку. Когда преодолели половину пути до дороги, Джек покачнулся. Мир на короткое время заволокло серым.
Он смутно осознавал, что Волк подхватил его на руки и несет как ребенка. Смутно осознавал, что Волк плачет.
– Джек, я так сожалею, пожалуйста, не надо ненавидеть Волка, я могу быть хорошим добрым Волком, ты подожди, ты увидишь…
– Я тебя не ненавижу, – ответил Джек. – Я знаю, что ты… ты хороший добрый Волк…
Он заснул, не договорив. Когда проснулся, наступил вечер и Манси остался позади. Волк держался подальше от главных дорог, шагая по паутине местных проселков. Не обращая внимания на указатели и не путаясь на перекрестках, шагал строго на запад, ведомый инстинктом перелетной птицы.
Ночь они провели в пустующем доме к северу от Каммака, и утром Джеку показалось, что температура спала.
А ближе к полудню – полудню двадцать восьмого октября – он осознал, что на ладонях Волка вновь появились волосы.
Глава 19Джек под замком
В ту ночь они заночевали в руинах сгоревшего дома. С одной стороны простиралось широкое поле, с другой высился лес. На дальней стороне поля стоял фермерский дом, но Джек полагал, что им здесь ничего не грозит, если они не будут шуметь и высовываться. После захода солнца Волк пошел в лес. Шагал медленно, наклонившись, почти касаясь лицом земли. Пока не скрылся из виду, напоминал Джеку близорукого человека, ищущего потерянные очки. Джек нервничал (буквально видел Волка, попавшего в капкан со стальными зубьями, Волка, пойманного и мрачного, но не воющего, отгрызающего себе ногу), но Волк вернулся и на этот раз шел, почти выпрямившись, неся в обеих руках какие-то растения. Их корни торчали из его кулаков.
– Что ты принес, Волк? – спросил Джек.
– Лекарство, – сухо ответил Волк. – Но не очень хорошее, Джек. Волк! В твоем мире хорошего не много!
– Лекарство? В каком смысле?
Но Волк больше ничего не сказал. Достал из нагрудного кармана две спички, разжег бездымный костер и спросил Джека, сможет ли тот найти банку. Джек нашел банку из-под пива в кювете. Волк понюхал ее и наморщил нос.
– Опять плохие запахи. Мне нужна вода, Джек. Чистая вода. Я схожу, если ты устал.
– Волк, я хочу знать, что ты задумал.
– Я схожу, – повторил Волк. – На той стороне поля – ферма. Волк! Там есть чистая вода. Ты отдыхай.
Джек представил себе, как жена фермера выглядывает из окна, готовя ужин, и видит Волка, идущего по двору с пивной банкой в одной мохнатой лапе и корешками и травами в другой.
– Я схожу.
Ферма находилась менее чем в пятистах футах от их лагеря. Теплые окна призывно желтели на другой стороне поля. Никем не замеченный, Джек наполнил банку из крана у амбара и двинулся обратно. На полпути осознал, что видит свою тень. Посмотрел на небо.
Луна, почти полная, поднялась над восточным горизонтом.
Встревоженный, Джек вернулся к Волку и отдал ему банку с водой. Волк понюхал, вновь поморщился, но ничего не сказал. Поставил банку на огонь и принялся просовывать кусочки собранных им растений в дырку в крышке. Минут через пять или чуть позже с паром начал подниматься ужасный запах – если по правде, настоящее зловоние. Джек внутренне сжался. Он не сомневался, что Волк захочет, чтобы он выпил этот отвар, как не сомневался и в том, что эта гадость его убьет, возможно, медленно и мучительно.
Он закрыл глаза и захрапел, громко и картинно. Если Волк увидит, что он спит, то, конечно, будить не станет. Никто не будит больных людей, верно? А Джек болел. С темнотой температура вновь поднялась. Его бил озноб, и при этом он обильно потел.
Глядя сквозь ресницы, он увидел, как Волк снял банку с огня и поставил остужать. Сам сел и уставился в небо, обхватив руками колени, с мечтательным и, чего там, прекрасным лицом.
Он смотрит на луну, подумал Джек и ощутил страх.
Мы не подходим к стаду, когда меняемся. Добрый Джейсон, нет! Мы их сожрем!
Волк, скажи мне: теперь я – твое стадо?
Джека затрясло.
Пятью минутами позже – Джек к этому времени действительно почти заснул – Волк наклонился над банкой, понюхал. Кивнул, поднял ее и подошел к тому месту, где лежал Джек, привалившись к обугленной потолочной балке и подложив под голову запасную рубашку. Джек плотно закрыл глаза и вновь захрапел.
– Хватит, Джек! – радостно воскликнул Волк. – Я знаю, что ты не спишь. Волка не проведешь.
Джек открыл глаза и посмотрел на Волка с сонным негодованием.
– Откуда ты знаешь?
– У людей есть запах сна и запах бодрствования, – ответил Волк. – Даже чужаки должны это знать, верно?
– Нет, мы этого не знаем.
– В любом случае ты должен это выпить. Это лекарство. Выпей его, Джек, прямо здесь и сейчас.
– Я не хочу, – ответил Джек. Из банки тошнотворно тянуло болотом.
– Джек, от тебя идет запах болезни.
Джек молча смотрел на него.
– Да, – кивнул Волк. – И он становится хуже. Пока еще не совсем плохой, но – Волк! – станет таким, если ты не примешь лекарство.
– Волк, ты, конечно, можешь унюхать целебные травы и все такое в Долинах, но это Страна плохих запахов, помнишь? Ты, наверное, собрал крестовник-желтуху, и сумах, и вику, и…