– Это хорошие травы, – ответил Волк. – Просто не очень сильные, да поколотит их Бог. – На его лице отразилась тоска. – Здесь не все пахнет плохо. Есть и хорошие запахи. Но хорошие запахи – как лекарственные растения. Слабые. Я думаю, раньше они были сильнее.
Он вновь мечтательно посмотрел на луну, и Джек ощутил, как возвращается тревога.
– Я готов спорить, когда-то это было хорошее место, – продолжил Волк. – Чистое и полное энергии…
– Волк? – спросил Джек тихим голосом. – Волк, у тебя на ладонях вновь появилась шерсть.
Волк вздрогнул и повернулся к Джеку. Мгновение – возможно, сказалось воспаленное воображение Джека, но в любом случае это длилось не дольше мгновения – в глазах Волка откровенно читался голод. Потом он словно стряхнул с себя это наваждение, как дурной сон.
– Да. Но я не хочу говорить об этом и не хочу, чтобы ты говорил об этом. Это не имеет значения, пока не имеет. Волк! Просто выпей лекарство, Джек, это все, что ты должен сделать.
Джек видел, что отрицательный ответ Волка не устроит, и если он, Джек, не выпьет лекарство добровольно, Волк сочтет своим долгом разжать ему челюсти и вылить содержимое банки в глотку.
– Помни, если оно меня убьет, ты останешься один, – мрачно предупредил он, беря банку, все еще теплую.
На лице Волка отразился ужас. Он сдвинул круглые очки к переносице.
– Не хочу причинять тебе вреда, Джек… Волк никогда не захочет причинить тебе вреда. – На его лице читалось такое страдание, что оно могло показаться нелепым, не будь совершенно искренним.
Джек сдался и выпил содержимое банки. Он ничего не мог противопоставить отчаянию Волка. Вкус, как он и ожидал, оказался отвратительным… и разве мир не начал расплываться? Разве не начал расплываться, словно перед прыжком обратно в Долины?
– Волк! – крикнул он. – Волк, хватай меня за руку!
Волк схватил, озабоченный и взволнованный.
– Джек? Джеки? Что такое?
Привкус лекарства уходил изо рта. И одновременно мягкое тепло – то самое тепло, которое возникало от глоточка бренди в тех редких случаях, когда мать разрешала выпить его, – начало растекаться по желудку. Мир снова обрел резкость. Это короткое расплывание могло быть плодом воображения Джека… но он так не думал.
Мы почти прыгнули. Еще мгновение, и это могло произойти. Может, я смогу это сделать и без волшебного сока… может, я смогу!
– Джек? Что такое?
– Мне уже лучше. – Джек выдавил из себя улыбку. – Я лучше себя чувствую, вот и все. – И он обнаружил, что так оно и есть.
– От тебя и пахнет лучше! – радостно воскликнул Волк. – Волк! Волк!
Джек шел на поправку, но на следующий день был еще очень слаб. Волк нес его на спине, и на запад они продвигались медленно. В сумерках начали искать место для ночлега. Джек заметил дровяной сарай в небольшом грязном овраге. Вокруг валялись мусор и лысые покрышки. Волк согласился без лишних слов. Весь день он держался тихо и выглядел мрачным.
Джек заснул сразу и проснулся около одиннадцати, потому что захотел отлить. Оглядевшись, увидел, что Волка нет рядом. Подумал, что тот ушел в лес, чтобы собрать травы для второй лекарственной дозы и закрепить эффект. Джек сморщил нос, но если бы Волк захотел, чтобы он выпил этот отвар, он бы выпил. Потому что после первой порции ему стало гораздо лучше.
Он отошел за угол сарая, высокий худощавый подросток в трусах, незашнурованных кедах и расстегнутой рубашке. Долго отливал, глядя на небо. Выдалась одна из тех странных ночей, какие случаются на Среднем Западе в октябре и даже в начале ноября, незадолго перед приходом зимы с ее жестокой железной хваткой. Было очень тепло, легкий ветерок ласкал кожу.
Над головой плыла луна, белая, и круглая, и прекрасная. Она заливала мир чистым, но странно-обманчивым светом, который, казалось, одновременно и выставлял все напоказ, и скрывал. Джек смотрел на луну, осознавая, что она его гипнотизирует, однако нисколько из-за этого не тревожась.
Мы не подходим к стаду, когда меняемся. Добрый Джейсон, нет!
Теперь я – твое стадо, Волк?
Джек увидел на луне лицо. Без удивления понял, что это лицо Волка… только не широкое, и открытое, и чуть удивленное, не простое и доброе. Нет, лицо было узкое и темное, темное от шерсти, но шерсть значения не имела. Лицо стало темным от намерений.
Мы не подходим к стаду, мы их сожрем, сожрем их, мы их сожрем, Джек, когда мы меняемся, мы…
Это лицо на луне, кьяроскуро на кости, было мордой рычащего зверя, склонившего голову набок перед тем, как броситься на него, разинув полную зубов пасть.
Мы едим мы убиваем мы убиваем убиваем УБИВАЕМ УБИВАЕМ
Палец коснулся плеча Джека и медленно спустился до талии.
Джек просто стоял, держа пенис в руке и глядя на луну. А тут из него вновь вылетела тугая струя мочи.
– Я испугал тебя, – раздался за его спиной голос Волка. – Сожалею, Джек. Бог поколотит меня.
Но в этот момент Джек не думал, что Волк о чем-то сожалеет.
По голосу чувствовалось, что Волк улыбается.
У Джека внезапно возникла уверенность, что его собираются съесть.
Дом из камней? – несвязно подумал он. У меня нет даже дома из соломы, куда я могу убежать.
Теперь, когда страх пришел, он пылал в крови жарче любой лихорадки.
Нам не страшен серый волк серый волк серый волк… действительно кто боится большого плохого волка кто…
– Джек?
Я я о Господи я боюсь большого плохого Волка…
– Джек?
Он медленно повернулся.
Лицо Волка, на котором, когда они подходили к сараю и устраивались на ночлег, едва проступала щетина, теперь покрывала густая борода, начинавшаяся от самых висков. И глаза горели красно-оранжевым огнем.
– Волк, ты в порядке? – просипел Джек. Громче говорить он не мог.
– Да, – ответил Волк. – Я бегал с луной. Это прекрасно. Я бегал… и бегал… и бегал. Но я в порядке, Джек. – Волк улыбнулся, показывая, в каком он порядке, продемонстрировав при этом полный рот гигантских острых зубов. Джек в тихом ужасе отпрянул. Он словно попал в кино и смотрел в пасть Чужого.
Волк поймал взгляд Джека, и на его загрубевшем лице промелькнуло огорчение. Но под огорчением – и не слишком глубоко – таилось что-то еще. Что-то радостное, и улыбающееся, и скалящее зубы. Это что-то собиралось преследовать дичь, пока из ее носа от ужаса не брызнет кровь, пока она не примется стонать и молить о пощаде. Это что-то принялось бы хохотать, разрывая в клочья кричащую жертву.
Это что-то смеялось бы, даже если бы дичью был он, Джек.
Особенно если бы дичью был он.
– Джек, извини… – продолжил Волк. – Время… оно подходит. Мы должны что-то сделать. Мы… завтра. Мы должны… должны… – Он посмотрел вверх, на луну.
Поднял голову и завыл.
И Джеку послышался – очень тихий – ответный вой лунного волка.
Его охватил ужас, окутал с головы до пят. И до утра Джек уже не сомкнул глаз.
На следующий день Волку стало легче. Впрочем, лишь на самую малость, потому что его чуть не тошнило от напряжения. Когда он пытался объяснить Джеку, что надо делать – насколько мог, – высоко над их головами пролетел реактивный самолет. Волк вскочил, выбежал из сарая и завыл на него, потрясая вскинутыми к небу кулаками. Он вновь ходил босиком. Волосатые ноги увеличились и не влезали в дешевые мокасины.
Он пытался сказать, что делать, но мог основываться только на старых сказках и слухах. Он знал, как происходило изменение в его мире, но чувствовал, что здесь, в мире чужаков, все могло быть гораздо хуже – и сильнее, и опаснее. Он уже это чувствовал. Чувствовал силу, которая бурлила в нем, и точно знал, что сегодня, как только взойдет луна, сила эта выплеснется наружу.
Он снова и снова повторял, что не хочет причинить вреда Джеку, что скорее убьет себя, чем Джека.
Ближе всего к ним находился Дейлвилл, тихий маленький городок. Джек добрался туда вскоре после того, как часы на здании суда пробили полдень, и вошел в магазин скобяных товаров «Справедливая цена». Одну руку он держал в кармане, где лежали последние деньги.
– Чем-нибудь помочь, сынок?
– Да, сэр, – ответил Джек. – Я хочу купить навесной замок.
– Что ж, иди сюда, и давай поглядим. У нас есть йельские замки, и мосслеровские, и «Лок-тайты», так что выбирай. Какой тебе нужен замок?
– Большой, – ответил Джек, глядя на продавца потемневшими от тревоги глазами. Его лицо похудело, но по-прежнему светилось странной красотой.
– Большой, – задумчиво повторил продавец. – А позволь спросить, для чего он тебе нужен?
– Мой пес, – твердо ответил Джек. История. Они всегда хотели Историю. Эту он сочинил по пути от сарая, в котором они с Волком провели две ночи. – Он нужен для моего пса. Мне надо его запирать. Он кусается.
Замок, который он выбрал, стоил десять долларов, и примерно столько же теперь оставалось у Джека. У него защемило сердце от необходимости потратить так много… и он едва не взял более дешевый замок… но вспомнил, как выглядел Волк прошлой ночью, когда выл на луну, а его глаза сияли оранжевым огнем.
Он заплатил десять долларов.
На обратном пути Джек поднимал руку всякий раз, когда приближался автомобиль, но, разумеется, ни один не остановился. Может, из-за его диких глаз, из-за стоящего в них испуга. И он точно чувствовал, что глаза у него дикие и испуганные. Газета, в которую ему разрешил заглянуть продавец магазина скобяных товаров, обещала закат ровно в шесть вечера. О восходе луны не сообщалось, но Джек полагал, что она взойдет не позже семи. Час дня уже пробило, а он до сих пор понятия не имел, где запереть Волка на ночь.
Ты должен запереть меня, Джек, сказал ему Волк. Надежно запереть. Потому что, вырвавшись, я разорву всех, кого смогу догнать и поймать. Даже тебя, Джек. Даже тебя. Поэтому ты должен запереть меня и держать под замком, что бы я ни делал и что бы ни говорил. Три дня, Джек. Пока луна не начнет уменьшаться. Три дня… может, четыре, если не будешь полностью уверен