Но прошло уже шесть минут, а Гарденер все не жал на клаксон, возвещая, что deus ex machina[27] (в данном случае из машины до Манси) готов их спасти.
– Ты его развяжи, – надувшись, бросил Сонни, глянув на Энди Уорвика. – Я не хочу прикасаться к нему. Он грешник. И пидор.
Сонни вернулся за стол, а Энди Уорвик занялся завязками смирительной рубашки.
– Ты лучше ничего не говори. – Энди тяжело дышал. – Ты лучше ничего не говори. А не то я убью тебя сам.
Правая рука свободна.
Левая рука свободна.
Руки Джека упали на колени. В них словно вонзили сотни иголок.
Уорвик сдернул с него ненавистную смирительную рубашку из парусины серовато-коричневого цвета с кожаными завязками. Посмотрел на нее и поморщился. Быстро пересек комнату и принялся запихивать рубашку в сейф Лучезарного Гарденера.
– Подтяни штаны, – фыркнул Сонни. – Думаешь, я хочу смотреть на твои причиндалы?
Джек неловко подтянул трусы, взялся за пояс штанов, выронил, наконец сумел их надеть.
Щелк! Аппарат внутренней связи.
– Сонни! Энди! – Кейси вовсю паниковал. – Я что-то слышу!
– Они подъезжают? – Сонни чуть не кричал. Уорвик удвоил усилия, заталкивая смирительную рубашку в сейф. – Они уже у…
– Нет! В часовне! Я ничего не вижу, но слышу что-то в…
Конец фразы потонул в звоне разбивающегося стекла: Волк прыгнул из темноты часовни в студию.
Динамики усилили крики откатывающегося от пульта Кейси.
Всю студию накрыло осколками стекла. Волк приземлился четырьмя лапами на наклонный пульт управления и то ли спрыгнул, то ли соскользнул с него, сверкая красными глазами. Длинные когти поворачивали какие-то диски, щелкали какими-то переключателями. Завертелись бобины большого магнитофона.
– …КОММУНИСТЫ! – проревел голос Лучезарного Гарденера. Такой громкий, что заглушил и отчаянные вопли Кейси, и крики Уорвика: «Пристрели его, Сонни! Пристрели его! Пристрели!» Голосу преподобного, как музыка ада, вторил вой многочисленных сирен, который улавливали наружные микрофоны Кейси: караван патрульных автомобилей сворачивал на подъездную дорожку «Лучезарного дома».
– ДА, ОНИ СКАЖУТ ВАМ, ЧТО ЭТО НОРМАЛЬНО, СМОТРЕТЬ В ЭТИ ГРЯЗНЫЕ КНИГИ! ОНИ СКАЖУТ ВАМ, ЧТО ЗАКОН, ЗАПРЕЩАЮЩИЙ МОЛИТВУ В ОБЩЕСТВЕННЫХ ШКОЛАХ, – ЭТО НЕ ВАЖНО! ОНИ СКАЖУТ, ЧТО ПРИЗНАНИЕ ШЕСТНАДЦАТЬЮ КОНГРЕССМЕНАМИ И ДВУМЯ ГУБЕРНАТОРАМИ США СВОЕГО ГОМОСЕКСУАЛИЗМА – ЕРУНДА. ОНИ СКАЖУТ…
Стул Кейси докатился до стеклянной перегородки между студией и кабинетом Лучезарного Гарденера. На мгновение Кейси обернулся, и они увидели его агонизирующие выпученные глаза. Потом Волк прыгнул. Ткнулся головой в живот Кейси… и вонзил в него зубы. Челюсти открывались и закрывались со скоростью машины для рубки сахарного тростника. Фонтан крови ударил вверх и забрызгал стеклянную перегородку. Кейси забился в судорогах.
– Застрели его, Сонни! Застрели эту гребаную тварь! – вопил Уорвик.
– Думаю, я лучше застрелю его. – Сонни повернулся к Джеку. Уверенность в его голосе не оставляла сомнений в том, что наконец-то принято важное решение. Он кивнул, его губы расползлись в улыбке.
– …ДЕНЬ ГРЯДЕТ, МАЛЬЧИКИ! О ДА. ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ, И В ЭТОТ ДЕНЬ ВСЕ КОММУНИСТЫ, ГУМАНИСТЫ И ОБРЕЧЕННЫЕ НА АДСКИЕ МУКИ АТЕИСТЫ ОБНАРУЖАТ, ЧТО СКАЛА ИХ НЕ ЗАЩИТИТ, МЕРТВОЕ ДЕРЕВО НЕ ПОСЛУЖИТ УБЕЖИЩЕМ! ОНИ, О ДА, СКАЖЕМ «АЛЛИЛУЙЯ», ОНИ…
Волк рычал и рвал.
Лучезарный Гарденер клеймил коммунизм и гуманизм, обреченных на адские муки торговцев наркотиками, которым очень бы хотелось, чтобы молитва никогда не вернулась в общественные школы.
Сирены уже звучали над головой, хлопали дверцы автомобилей, кто-то просил кого-то не спешить, мальчишка, похоже, напуган.
– Да, все из-за тебя, ты заварил эту кашу.
Сонни поднял револьвер сорок пятого калибра. Дуло его казалось таким же большим, как жерло тоннеля Оутли.
Стеклянная перегородка между студией и кабинетом с громким звоном разлетелась вдребезги. Серо-черный косматый зверь ворвался в кабинет, его морда была рассечена осколком стекла, лапы окровавлены. Зверь дико ревел, а в голову Джека ворвалась мысль, да еще с такой силой, что отбросила его назад:
ТЫ НЕ ПРИЧИНИШЬ ВРЕДА СТАДУ!
– Волк! – отчаянно крикнул Джек. – Осторожнее! Осторожнее, у него пи…
Сонни дважды нажал спусковой крючок. От грохота выстрелов едва не лопнули барабанные перепонки. Пули предназначались не Волку – Сонни стрелял в Джека. Но попали они в Волка. Потому что в момент выстрелов он оказался между ними. Джек увидел две огромные кровавые дыры, открывшиеся в боку Волка в тех местах, где прошли пули. Отскочив от ребер, они изменили траекторию и пролетели мимо Джека, хотя одна едва не задела его левую щеку.
– Волк!
Легкость и проворство ушли из движений Волка. Он неуклюже ткнулся правым плечом в стену, расплескивая кровь и сбив на пол рамку с фотографией Лучезарного Гарденера в феске храмовников.
Смеясь, Сонни Сингер повернулся к Волку и выстрелил в него еще раз. Он держал револьвер обеими руками, и от отдачи его плечи дернулись. Пороховой дым повис густой завесой. Волк упал на четыре лапы, потом сумел подняться на задние. Оглушающий рев боли и ярости перекрыл гремящий голос Лучезарного Гарденера.
Сонни выстрелил в Волка в четвертый раз. Пуля пробила дыру в левой лапе, выплеснув кровь и кусочки хрящей.
ДЖЕКИ! ДЖЕКИ! О, ДЖЕКИ, БОЛЬНО, МНЕ ТАК БОЛЬНО…
Джеки поплелся к столу, схватил электронные часы – первое, что попалось под руку.
– Сонни, берегись! – крикнул Уорвик. – Берег… – Волк, чье тело превратилось в кровавое месиво, прыгнул на него. Уорвик схватился с ним, и на мгновение показалось, что они танцуют.
– …НАВЕЧНО В ОГНЕННОМ ОЗЕРЕ! ИБО В БИБЛИИ СКАЗАНО…
Когда Сонни начал поворачиваться, Джек со всей силы обрушил электронные часы-радиоприемник ему на голову. Пластик треснул. Цифры на передней панели замигали.
Сонни развернулся, пытаясь поднять револьвер. Джек махнул часами по восходящей дуге, которая закончилась во рту Сонни. Губы расплющило в широченной улыбке. Захрустели выбитые зубы. Указательный палец правой руки вновь нажал спусковой крючок. Пуля вошла в пол между ног Сонни.
Он отлетел к стене, оттолкнулся от нее спиной, усмехнулся Джеку окровавленным ртом. Покачнувшись, поднял револьвер.
– Отправляйся в ад…
Волк отшвырнул Уорвика. Тот пролетел через кабинет и врезался в спину Сонни в момент выстрела. Пуля попала не в Джека, а в бобину студийного магнитофона и разнесла ее вдребезги. Громовой голос Лучезарного Гарденера смолк. Динамики взвыли.
Рыча и пошатываясь, Волк надвигался на Сонни Сингера. Тот наставил на него револьвер и нажал спусковой крючок. Но вместо грома выстрела раздался сухой, беспомощный треск. Кровавая улыбка Сонни поблекла.
– Нет, – вырвалось у него, он снова нажал спусковой крючок… и снова… и снова. Бросил револьвер в приближающегося Волка и метнулся за большой письменный стол Гарденера. Револьвер отскочил от головы Волка, а тот, собрав последние остатки сил, прыгнул за Сонни через стол, разбрасывая все, что стояло и лежало на нем. Сонни попятился, но Волк сумел схватить его за руку.
– Нет! – заорал Сонни. – Нет, не смей, тебя снова посадят в Ящик. Я здесь большая шишка, я… Я… А-А-А-А-А-А-А-А-А!..
Волк вывернул и рванул на себя руку Сонни. Раздался хруст, словно оголодавший ребенок оторвал ножку приготовленной к обеду индейки. И внезапно рука Сонни осталась в большой передней лапе Волка. Сонни отшатнулся, из его плеча хлестала кровь. Джек увидел белую головку кости. Отвернулся, и ему стало дурно.
На мгновение весь мир затянуло серым.
Когда он пришел в себя, Волк, пошатываясь, стоял посреди разгромленного кабинета Гарденера. Его глаза поблескивали светло-желтым, как догорающие свечи. Что-то происходило с его лицом, руками, ногами… Джек видел, что он вновь становится Волком… а потом в полной мере осознал, что это значит. Древние легенды лгали, утверждая, что убить оборотня могут только серебряные пули, но, вероятно, были правы в другом. Волк вновь трансформировался, потому что умирал.
– Волк, нет! – простонал он и сумел подняться. На полпути к Волку поскользнулся, упал на колено, снова встал. – Нет!
– Джеки… – Голос был низкий, горловой, похожий на рычание… но это слово Джек расслышал.
Удивительно, но Волк пытался улыбнуться.
Уорвик открыл дверь на лестницу во двор и медленно поднимался по ступенькам, спиной вперед, с широко раскрытыми от ужаса глазами.
– Пошел! – крикнул Джек. – Пошел, вон отсюда!
Энди Уорвик убежал, как испуганный кролик.
Из аппарата внутренней связи сквозь гудение помех донесся голос – Фрэнки Уильямса. И его переполнял ужас, а также какое-то жуткое, болезненное возбуждение.
– Господи, вы только посмотрите! Словно кто-то разыгрался мясным тесаком! Кто-нибудь, проверьте кухню!
– Джеки…
Волк рухнул, как срубленное дерево.
Джек опустился на колени, перевернул его на спину. Волосы таяли на лице Волка, с невероятной скоростью, как при замедленной съемке. Глаза вновь стали красновато-коричневыми. И он выглядел таким усталым.
– Джеки… – Волк поднял окровавленную руку и коснулся щеки Джека. – Попал… в тебя… Он попал?..
– Нет. – Джек покачивал голову друга. – Нет, Волк, в меня не попала ни одна пуля. Ни одна.
– Я… – Глаза Волка закрылись, медленно открылись вновь. Невыносимо нежная улыбка осветила его лицо, и он медленно заговорил, выделяя каждое слово: – Я… уберег… стадо… от… опасности.
– Да, уберег. – По лицу Джека потекли слезы. Они причиняли боль. Он покачивал косматую голову Волка и плакал. – Ты уберег, старый добрый Волк…
– Добрый… старый добрый Джеки.
– Волк, я поднимусь наверх… там копы… «скорая»…