Глава 32«Пришли нам своего пассажира!»
– Помоги мне, Ричард, – пропыхтел Джек.
– Я не хочу двигать этот комод, Джек, – ответил Ричард детским назидательным голосом. Теперь, когда они вернулись в комнату, темные мешки под его глазами стали заметнее. – Пусть стоит на своем месте.
Со двора вновь донесся вой.
Кровать уже стояла перед дверью. Привычный порядок в комнате Ричарда кардинальным образом изменился. Ричард, моргая, стоял и оглядывался. Потом подошел к кровати и стянул одеяла. Одно молча протянул Джеку, другое расстелил на полу. Достал из карманов мелочь и бумажник, аккуратно положил на комод. Потом лег на середину одеяла, накинул его края на себя и замер, не сняв очки, с написанным на лице немым отчаянием.
Снаружи к комнате подступала густая призрачная тишина, нарушаемая только далеким ревом тяжелых фур на автостраде. Во всем Нелсон-Хаусе не раздавалось ни звука.
– Я не хочу говорить о том, что происходит снаружи, – изрек Ричард. – Прошу это учесть.
– Хорошо, Ричард. – Джек и не собирался спорить. – Мы не будем об этом говорить.
– Спокойной ночи, Джек.
– Спокойной ночи, Ричард.
Ричард улыбнулся, едва заметно и невероятно устало, но и этой улыбки хватило, чтобы сердце Джека согрелось и заболело.
– Я по-прежнему рад, что ты пришел, и утром мы обо всем поговорим, – добавил Ричард. – Я уверен, к тому времени все прояснится. И простуда, которую я подхватил, наверняка уйдет.
Ричард повернулся на правый бок и закрыл глаза. Пять минут спустя, несмотря на жесткий пол, он уже крепко спал.
Джек долго сидел, глядя в темноту. Иногда видел свет фар автомобилей, которые проезжали по Спрингфилд-авеню. Иной раз и фары, и уличные фонари исчезали, словно вся школа Тэйера выдергивалась из этой реальности и на какое-то время подвешивалась в небытии, прежде чем вернуться на положенное место.
Поднялся ветер. Джек слышал, как он шуршит последними листьями, оставшимися на деревьях, которые росли у четырехугольного двора, слышал, как под его напором ветви стучат, словно кости, слышал, как он завывает в проходах между зданиями.
– Этот парень идет сюда, – напряженно сказал Джек. Прошел час или чуть больше. – Двойник Этриджа.
– А?
– Не важно. Спи. Незачем тебе на это смотреть.
Но Ричард уже садился. Прежде чем остановиться на сгорбленной, деформированной фигуре, направлявшейся к Нелсон-Хаусу, его взгляд успел пройтись по всему кампусу. И увиденное глубоко потрясло Ричарда, напугало его до глубины души.
Плющ на Монксон-Филд-Хаусе, еще утром редковатый, но все-таки зеленый, теперь приобрел отвратительный желтый оттенок.
– Слоут! Отдай нам своего пассажира!
Внезапно Ричарду захотелось только одного – вновь заснуть. Заснуть и спать, пока не пройдет грипп (он проснулся с мыслью, что это грипп: не какая-то легкая простуда, а настоящий грипп). Только грипп и сопряженная с ним высокая температура могли привести к таким ужасным, никак не связанным с реальной жизнью галлюцинациям. Не следовало ему подходить к открытому окну… и позволять Джеку влезать в комнату через окно. Едва Ричард подумал об этом, как устыдился собственных мыслей.
Джек искоса глянул на Ричарда – и бледное лицо и выпученные глаза друга подсказали ему, что тот все больше и больше теряет связь с реальностью.
Невысокая тварь стояла на выбеленной морозом траве, напоминая тролля, вылезшего из-под какого-то моста. Руки, заканчивавшиеся длинными когтями, едва не доставали до колен. Над левым карманом армейской куртки красовалась корявая надпись «ЭТРИДЖ». Куртку тролль не застегнул, и Джек видел под ней порванную и мятую пендлтонскую рубашку. Темное пятно с одной стороны могло быть и кровью, и блевотой. Носил тролль и галстук, мятый, синий, с крошечной золотой буквой «Э» чуть ниже узла. Прицепившиеся к галстуку головки репейника напоминали гротескные булавки.
Только половина лица Этриджа двигалась как положено. Джек видел грязь на волосах и листья на одежде.
– Слоут! Отдай нам своего пассажира!
Джек вновь посмотрел на уродливого двойника Этриджа, встретился с ним взглядом. Глаза Этриджа вибрировали в глазницах, совсем как зубцы камертона, и Джеку пришлось приложить немалое усилие, чтобы отвести взгляд.
– Ричард, – прошептал он, – не смотри ему в глаза.
Ричард не ответил. Он как зачарованный смотрел на ухмыляющегося тролля, двойника Этриджа.
В испуге Джек стукнул Ричарда по плечу.
– Ох, – выдохнул Ричард, схватил руку Джека и приложил к своему лбу. – У меня высокая температура?
Джек убрал руку со лба Ричарда, чуть теплого, но никак не горячего.
– Похоже на то.
– Я так и знал. – В голосе Ричарда слышалось неподдельное облегчение. – Скоро пойду в лазарет, Джек. Думаю, мне не обойтись без антибиотиков.
– Отдай его нам, Слоут!
– Давай поставим комод перед окном, – предложил Джек.
– Тебе опасность не грозит, Слоут! – прокричал Этридж. Ободряюще улыбнулся. Во всяком случае, правая часть лица ободряюще улыбнулась, тогда как левая застыла, как у трупа.
– Почему он так похож на Этриджа? – спросил Ричард с неестественным спокойствием. – Почему его голос так легко проходит сквозь стекла? И что с его лицом? – Ричард говорил все резче, и когда он задавал последний вопрос – возможно, для него самый важный, – в его голосе уже отчетливо звучал страх: – И где он взял галстук Этриджа, Джек?
– Я не знаю, – ответил Джек. Мы снова в Сибрук-Айленде, можешь не сомневаться, Ричи-бой, и, я думаю, мы будем танцевать, пока ты не начнешь блевать.
– Отдай его нам, Слоут, а не то мы придем и заберем его.
И псевдо-Этридж в яростной ухмылке обнажил свой единственный клык.
– Пришли своего пассажира, Слоут, он покойник! Он покойник, и ты почуешь, как он воняет, если в самом скором времени не пришлешь его.
– Помоги мне передвинуть этот гребаный комод! – прошипел Джек.
– Да, – кивнул Ричард. – Да, хорошо. Мы передвинем комод, а потом я лягу и, возможно, позже пойду в лазарет. Что думаешь, Джек? Что скажешь? Это хороший план? – На его лице читалась мольба: он очень хотел, чтобы Джек признал его план хорошим.
– Возможно, – ответил Джек. – Всему свое время. Сейчас – комод. Они могут бросать камни.
Вскоре Ричард опять провалился в сон, стонал, что-то бормотал. Хуже того, из уголков его плотно сомкнутых глаз потекли слезы.
– Я не могу его отдать, – говорил Ричард плачущим, недоумевающим голосом пятилетки. Похолодев, Джек уставился на него. – Я не могу его отдать, я хочу, чтобы папа был со мной, пожалуйста, кто-нибудь, скажите мне, где мой папа, он ушел в стенной шкаф, но сейчас его нет в стенном шкафу, мне нужен мой папа, он скажет мне, что делать. Пожалуйста…
Камень влетел в окно. Джек вскрикнул.
Удар пришелся в заднюю стенку комода. Несколько осколков стекла проскочили в щели справа и слева от нее, упали на пол и разбились вдребезги.
– Отдай нам своего пассажира, Слоут!
– Не могу, – простонал Ричард, ворочаясь в одеяле.
– Отдай его нам! – крикнул еще один голос, смеющийся и подвывающий. – Мы вернем его в Сибрук-Айленд, Ричард! Вернем в Сибрук-Айленд, где ему самое место!
Еще камень. Джек инстинктивно пригнулся, хотя камень вновь ударил в комод. Собаки выли, и лаяли, и рычали.
– Никакого Сибрук-Айленда, – бормотал во сне Ричард. – Где мой папа? Я хочу, чтобы он вышел из того стенного шкафа. Пожалуйста, пожалуйста, никаких басен Сибрук-Айленда, ПОЖАЛУЙСТА…
Джек опустился на колени, начал трясти Ричарда, твердя:
– Просыпайся, это всего лишь сон, просыпайся, ради Бога, просыпайся!
– Пожалста-пожалста-пожалста, – зазвучал снаружи хор нечеловеческих голосов. У Джека возникло ощущение, что у Нелсон-Хауса собрались зверолюди с острова доктора Моро.
– Проспайся, проспайся, проспайся! – подключился второй хор.
Собаки выли.
Полетели новые камни, превращая стекло в мелкую пыль, ударяясь о заднюю стенку комода, раскачивая его.
– ПАПА В СТЕННОМ ШКАФУ! – крикнул Ричард. – ПАПА, ВЫХОДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ВЫХОДИ, Я БОЮСЬ!
– Пожалста-пожалста-пожалста!
– Проспайся, проспайся, проспайся!
Руки Ричарда заметались в воздухе.
Камни летели, ударялись о комод. Скоро, подумал Джек, прилетит достаточно большой камень, чтобы пробить тонкую стенку или свалить комод на них.
Снаружи смеялись, и ревели, и скандировали отвратительными тролльими голосами. Собаки – похоже, целая стая – выли и рычали.
– ПАПА-А-А-А-А-А… – с ужасом прокричал Ричард.
Джек отвесил ему оплеуху.
Глаза Ричарда широко раскрылись. Секунду он таращился на Джека, не узнавая друга, словно сон сжег его разум. Потом всхлипнул и шумно выдохнул.
– Кошмарный сон. Из-за температуры, наверное. Но я не помню в точности, что мне снилось, – резко добавил он, словно опасаясь вопроса Джека о подробностях кошмара.
– Ричард, нам надо выбираться из этой комнаты.
– Выбираться из этой?.. – Ричард смотрел на Джека как на безумца. – Я не могу, Джек. У меня высокая температура… никак не меньше ста трех градусов, может, все сто четыре или сто пять[29]. Я не могу…
– Если температура у тебя и поднялась, то максимум на градус, – спокойно возразил Джек. – А то и меньше…
– Но я весь горю! – запротестовал Ричард.
– Они бросают камни, Ричард.
– Галлюцинации не могут бросать камни, Джек. – Ричард словно объяснял слабоумному что-то очень простое, но жизненно важное. – Это басни Сибрук-Айленда. Это…
Новый град камней обрушился на окно.
– Пришли своего пассажира, Слоут!
– Пошли, Ричард. – Джек поднял друга на ноги. Подвел к двери, потом вывел в коридор. Он очень жалел Ричарда… пожалуй, не так сильно, как Волка… но близко к тому.